Вепрь. Феникс - Константин Калбанов

— Не просто тут все. Оно и здесь проблем хватает, но только имеет он думку, основать поселение славенское в Новом Свете. Вот-вот клич бросят. Закон вскорости выйдет, что тем крепостным, что возжелают своей волей ехать в колонию, вольная выйдет. Касаемо это лишь тех, у кого в крепостных более ста душ имеется и не более одной семьи.

— Так это почитай только бояр и коснется.

— Не только, но в основном.

— Предлагаешь Добролюба спровадить в Новый Свет? Не выйдет. Я ить сказывал, что дочка у него обнаружилась. Грудничковая она, куда ей дорогу осилить. Коли силком выдворим его, да с ней несчастье приключится… Беда будет. Тогда уж лучше слово порушить и лишить его живота. Ему ить без разницы кого резать, а мстить он станет люто, про то вы ведаете.

— Да. Об том я и не подумал.

— Мысль твоя верная, сынок, — вновь подал голос Радмир, — но тут еще подумать нужно, время есть. Посылай гонца за скоморохом.

***

Опять Звонград. Интересно зачем он понадобился воеводе? Не иначе как станет пытать насчет его изобретений. Слишком много всего непонятного случилось в эту кампанию, не могло это пройти незамеченным. Градимир пытался было вызнать, да так и ушел не солоно хлебавши. Вот только версия Виктора была шита белыми нитками, без труда можно было определить, что он что-то не договаривает, а потому вероятность что воевода тем удовлетворится была слишком мала.

В предпринятом Градимиром походе, десяток Виктора участвовал без него, все же знатно ему прилетело в голову, едва на тот свет не спровадили. Однако, несмотря на отсутствие начальника, десяток оказался на высоте, из Звана получился достойный командир, который сумел провести парней через бои без потерь. Именно благодаря их стараниям, были обезврежены разъезды противника, которые могли обнаружить передвижения брячеславцев в тылу армии гульдов. Именно их стараниями и умениями был обеспечен скрытный подход полков своевольного воеводы.

Виктор же, все это время провалялся в постели. Даже сейчас, по прошествии полутора месяцев, голова внезапно начинала кружиться и подскакивало давление. Бабушка снабдила его настойками да травами, кои нужно было заваривать и было этих лекарств столько, что пить приходилось чуть не через каждый час. Сотрясение головного мозга вообще штука неприятная и может повлечь самые непредсказуемые последствия, поэтому у Виктора были кое-какие сомнения насчет возможностей местной лекарки, но как говорится за неимением гербовой, пишут на простой. Больше всего Волков боялся оказаться немощным инвалидом, этот страх в нем сидел настолько сильно, что несмотря на сомнения, он выполнял все назначения старухи с точностью воинского распорядка, даже в пути.

По рекомендации бабки Любавы, Градимир услал болезного на постоялый двор, где о нем могли проявить заботу и обеспечить уход. Виктор даже зубами проскрежетал от злости, когда узнал, что Орехины и Сохатовы самовольно вернулись на подворье. Рано, слишком рано. Все складывалось таким образом, что вероятность необходимости смазать пятки салом очень велика, а они опять выставлялись на показ. Тут еще и Градимир, отчего-то не пожелал отдавать дочурку. Пока Виктор приходил в себя, он услал Смеяну в Звонград, благо Ратибор уж окреп, а с ними отправил и Неждану. По сути это была основная причина, почему Волков безропотно ехал в вотчину Смолиных, хотя и подозревал, что поездка может оказаться опасной. Ну, не верил он в благородство и тому подобное бла-бла-бла, уж больно часто его припирали к стенке и брали за глотку.

К подворью Смолиных он подкатил как барин, сидя в легком экипаже на мягком ходу, которым правил Кот, оно можно было и верхом, но бабушка строго настрого запретила. Она не одобряла и эту поездку, но тут уж ничего не поделаешь, воля полкового воеводы. Так что Виктор совершал это путешествие устроенный со всеми удобствами, обложенный мягкими подушками и в неспешном порядке.

Экипаж этот смастерил Богдан, по собственному почину, уж больно мала оказалась бедарка в которой могли разместиться только два человека, а пассажиров случалось куда больше, вон хоть взять ежедневные поездки в Приютное за работницами, чуть не на головах друг у друга сиживать приходилось. Теперь было куда как удобнее. Кстати, это обещало-таки стать дополнительной статьей дохода, Богдану уже поступил заказ от знакомого купца Лиса на это новшество. Так как дел особых пока не было, кузнец, по совету Виктора, взялся за заказ, все же человек полезный, но от последующих они пока отказывались, мало ли как оно все обернется.

В воротах оказался все тот же старик, который едва рассмотрел колоритную внешность сидящего в повозке, сразу его узнал и весьма сноровисто принялся растворять ворота. А чего разводить лишние разговоры, коли насчет этого гостя все было известно. С другой стороны, оно вроде как и не по чину, вот так вот разъезжать в чудной повозке, да еще и въезжать на боярское подворье, но болезненный вид и наличие множества подушек без труда указывали, что самостоятельно передвигаться ему сейчас трудно. Вот только людям, что с ним прибыли, он строго настрого указал, быть близ ворот, вместе с конями. Прикажут, так их и сопроводят и накормят, а пока будет так как он сказал. Никто спорить и не стал.

— Здрав будь, воевода батюшка.

— И тебе скорейшего выздоровления, Добролюб. Не стой, ведаю, что хворый, присядь. Присядь говорю. Разговор долгий и серьезный, так что силы тебе понадобятся.

Вот такое вот многообещающее начало, иди и думай к чему все это приведет. Но в голосе слышится все же забота, ни какой скрытой угрозы не заметно. Что же тут происходит, к чему его вызвали. Как бы то ни было, не начав разговора не узнаешь и прав воевода, силы еще ой как понадобятся. Без лишних разговоров он подошел к лавке и опустившись на нее облегченно откинулся к бревенчатой стене.

В этот момент, дверь отворилась и в горницу вошел знакомый старик, дядька воеводы. Проявляя уважение к летам, Виктор поднялся и отвесил поклон. Зря он это. Как только кровь прилила к голове, она тут же поплыла и не подхвати его воевода, Волков непременно воткнулся бы своей многострадальной частью тела в пол. Старик на это недовольно покачал головой, воевода же наоборот, одобрительно похлопывая усадил страдальца обратно. Даже воеводе, бывший скоморох скорее изобразил земной поклон, и тот понимал, что вызвано это не неуважением, а боязнью попросту упасть, что он сейчас и продемонстрировал, выказывая уважение древнему старику.

— Чего поклоны земные отбиваешь, коли немощен? — Недовольно проскрипел дедок.

— Дак и сам не ведаю, дедушка, само оно как-то.