Пока Князь спит... - Клиомена

— Поцелуй меня, Дамиан, — приказ, которому он радостно повиновался.

Неспешно провел кончиком языка по ее раскрывшим губам, прижался осторожно, опасаясь спугнуть чудное видение, в реальность которого боялся поверить. Лишь почувствовав пальцы Карлы на своем затылке, он осмелился поцеловать ее так, как ему хотелось: властно, жарко, открыто заявляя о праве собственника и упиваясь ответным огнем любовницы.

— Настоящий, — проговорила девушка, когда он оторвался от ее губ, не в силах более длить поцелуй. Отведя взгляд от его сияющего лица, она растерянно осмотрелась. — Где мы?

Настороженность в ее голосе не ускользнула от Дамиана, слегка озадаченного тем, что она не набросилась на него с кулаками. Он ожидал всего кроме просьбы о поцелуе. Хотя признаться честно ничего не имел против повторения.

— Хм… — Всадник потер тыльную часть шеи. — Даже не знаю, как тебе объяснить…

— Попробуй, — улыбнулась Карла.

— Это мой личный мир. Мое тайное измерение, в которое я никогда и никого не впускал, — признался демон.

— Здоровски! Вот это честь, — картинно закатив глаза, проговорила она.

— Хочешь чего-то? — Дамиан решил, что ее надо чем-то занять, отстрочив приход воспоминаний, которые, несомненно, разрушат нежданную близость, воцарившуюся меж ними.

Глупая затея, но, похоже, пришло время Всаднику Смерти познать все оттенки человеческой слабости.

— Хочу принять ванну, — смущенно опуская глаза, призналась девушка. — Мне такие гадкие кошмары снились. Хочу смыть их с себя…

— Я уже позаботился об этом и не раз.

Она изумленно подняла брови.

— Ты? Купал меня? Не помню… ничего не помню. Только бесконечные коридоры, по которым я шла и шла, а выхода все не было. Я звала тебя, а ты не приходил, и только шершавые стены… царапали меня, наступали… Бррр, — она передернула плечами. — Гадость какая!

— А до этого, что ты помнишь? — вопрос обрел жизнь до того, как Дамиан сообразил, что сам же и приближает пробуждение ее памяти.

— Что? Ну… помню тебя и… нас, — легкий румянец окрасил ее щеки.

— А потом? — Если в омут, так с разбега.

— Потом? — Карла с трудом сглотнула и резко замотала головой. — Нет, нет! Скажи, что это лишь часть кошмара…

Дамиан вздохнул, виновато отводя взгляд.

— Так это случилось на самом деле! — взвизгнула Карла, вскочила и отбежала прочь.

— Мэли. Все уже позади… Они не тронут тебя. Иди ко мне.

— Черта с два! Потешился сам — бросил дружкам.

— Нет! Я же спас тебя.

— Ага, просто передумал, отобрал игрушку. Решил пожадничать.

— Мэли, они обманули тебя. Я бы никогда не отдал…

— Ой, святая простота! Так какого же черта я голая, и здесь нет ничего, кроме этой… этой… — кивок в сторону кровати. — Кроме этого сексодрома.

Дамиан зарычал — глубоко оскорбленный в лучших побуждениях — порыв ветра снес все вокруг них, разметав обломки по вершине горы, на которой они внезапно оказались.

Онемев, Карла смогла лишь обхватить себя руками и расширенными от испуга глазами взирать на приближающегося к ней демона.

"Пожалуйста, не подходи", — взмолилась она, но голос отказался повиноваться — только прерывистый хрип сорвался с пересохших губ. — "Не тронь меня!"

Девушка зажмурилась, чтобы не видеть тьмы, танцующей в зрачках Всадника.

Она ожидала чего угодно — удара, насилия, смерти — но не нежного скольжения прохладного шелка по своей коже.

— Илико, я не причиню тебе вреда.

Карла приоткрыла один глаз.

Изумленно охнула — Дамиан стоял в шаге от нее на коленях.

Она же оказалась облаченной в нечто золотистое, отдаленно напоминающее наряд с тайного обряда Лилиан. Проведя руками по бокам, Карла нервно усмехнулась.

— И о белье позаботился.

— Карлита, — улыбнулся Дамиан, — поверь, я готов заботиться обо всех твоих желаниях. Мне безумно стыдно, что я не успел вовремя сообразить, что удумали мои… они… я…

Демон замялся, подбирая слова.

Просить прощение — это еще уметь надо, а если ты этого отродясь не делал, возникают определенные трудности. Слова упорно не желают сочетаться друг с другом.

— Карлита, поверь… не бойся меня… — он сделал новую попытку.

— Черт, голова-то как болит, — сжимая виски, призналась Карла, почти не слушая, что там бормочет коленопреклоненный демон. — И во рту пересохло, будто с похмелья… Кого здесь убить за глоток чего-то жидкого?

— Это все зелье, — сообщил Дамиан, с радостью посылая в тартарары стремление повиниться. Очевидно, сейчас Карле было не до его несуразных оправданий.

— То жуткое пойло! Его-то я помню.

Ее передернуло так, словно она опять ощутила, как терпкий вкус напитка стекает по горлу, обволакивая внутренности.

— Илико, — Дамиан поспешно поднялся и привлек ее к своей груди. — Все прошло, — гладя по волосам, уверенно проговорил он. — Обещаю, больше никто не посмеет…

— Хватит! — Карла вырвалась из его рук. Почему-то забота демона злила ее. — Ты обещал мне ванну — я жду.

— Слушаюсь, госпожа.

Стены дома возникли, не успела она и глазом моргнуть. Сводчатый поток, витые канделябры с горящими свечами, камин в дальнем углу — старомодно, но так… мило.

"Романтик, чтоб ему пусто было", — подумала девушка. — "Но если я еще раз увижу ту… кровать…он получит все, что заслужили его братцы"

— Сюда, Карлита, — голос Дамиана вернул ее к действительности.

Он стоял возле фарфоровой ванны на вычурно изогнутых ножках. Бледно-розовый цвет заставил Карлу сжать кулаки.

"Лучше бы там не плавали лепестки роз!"

К счастью, ни одна роза не пострадала из-за стараний Дамиана.

— Отвернись, — коротко приказала девушка.

И только увидев напряженно сгорбленную спину Всадника, разделась и погрузилась в воду. Прижавшись щекой к бортику, она улыбнулась — вместо цветов он добавил в воду эфирные масла. Головная боль потихоньку начала сдавать позиции.

"Выпить бы еще. Самую малость, для храбрости"

— Не холодно? — спросил Дамиан, не оборачиваясь.

— Напротив, слишком горячо, — буркнула из вредности Карла.

Понимание того, что она черт знает сколько времени находилась в невменяемом состоянии в его обществе неимоверно раздражало. Это, а также то, что в такое положение ее поставила собственная беспечность, не добавляло веса самомнению миз Дивейн.

— Можно мне повернуться?

Занятая самокопанием, Карла не ответила, и Дамиан, предварительно обругав себя за смехотворную боязнь вызвать недовольство простой смертной, материализовал кувшин холодной воды и влил его в ванну.