Он пришёл сверху. Том I. Во власти сна - Кристина Рябинина

металлических стеллажей. Затем поднял руку и, зацепив ящик пальцем, выдвинул.

— А я вот думал о том, что другие миры существуют. Правда я не так их себе представлял.

На грязном дне лежали несколько видов ножей и садовых инструментов, а также небольшие ручные вилы. Он взял первые попавшиеся на глаза ножи и повернулся к Алисе.

— А как ты их представлял? — спросила Загорская, забирая нож из рук Артёма.

— Ну, например огромный каменный город под водой…

— В речке? Он же не поместится там…

— Да не в речке, а в море.

— А что такое море? — Загорская не посмотрела на собеседника, так как срезала очередной сотар.

Артём с удивлением глянул на Алису, а потом вспомнил. Он тоже принялся срезать голубые яблоки с обратной стороны дерева.

— О, это вам очень не повезло, что вы не знаете, что такое море… Это как речка, только очень-очень большое. Огромное количество воды. Настолько огромное, что постоянно плещется, потому что на поверхность воды постоянно воздействуют разные ветра. Потоки воздуха, то есть. Вот на огромной глубине моря и может быть какой-нибудь другой мир.

— Как интересно, а ты это море видел?

— Конечно видел. Я в нём купался даже.

— Я бы тоже хотела увидеть море.

— Так пошли со мной наверх. Я могу помочь тебе стать человеком. Только уши надо обрезать, — Артём улыбнулся.

Алиса бросила нож и схватилась за уши, острые края которых выглядывали среди волн рыжеватых волос.

— Нет. Мое место здесь, мое предназначение… А, впрочем неважно. Спасибо, Артём, но я не хочу отсюда уходить. Даже ради твоего моря. Это я так, просто… — Алиса перестала держаться за уши и вернулась к работе, вдруг став серьёзной.

— Я вообще-то пошутил, — ответил Артём и принялся срезать сотары.

Разговор прервался, но Артёму быстро стало скучно, и он предпринял новую попытку поговорить. Не собирать же целый день эти странные фрукты молча.

— И что же ты, вот так целыми днями собираешь эти сотары? — спросил он.

— Да, а что в этом такого? — Алиса нахмурилась.

— Это ужасно. Сколько всего можно было сделать, пока ты их собираешь! А тебе приходится тратить на это время. Как-то рановато тебе работать, да и наверняка тебе было бы интересней поделать что-нибудь другое. — Артём закинул очередной сотар в корзину.

— Что поделать? Мне нравится работать тут и в отеле, работа хотя бы не грязная, не особо сложная, и оплата хорошая.

— Ну не знаю, гулять например, делать что-то, что тебе нравится. Ты же моего возраста, вроде…

— Безработицы в Отчине нет, так что я обязана ходить на работу и выполнять свои задачи, чтобы поддерживать жизнедеятельность города. Я делаю, что мне нравится. Играю в четверку, хожу с Антаном в дозоры и иногда хожу по магазинам.

— А Антан всё время сидит дома… — иронично заметил Кристалинский.

— Он не сидит дома, а работает, когда все спят. И в рабочие трети тоже работает, то есть почти сутками.

— Он кстати не похож на твоего отца, — заметил Артём. — И где тогда твои родители?

— Как ты догадался? — Загорская не посмотрела на собеседника, так как была занята работой.

— Вы совсем не похожи внешне.

— Ты прав, Антан мне не родной отец. Моих родителей убили, когда мне было двадцать четвертей.

Артём промолчал в ответ, только с грустью посмотрел на Алису.

— Да всё в порядке, — поспешила успокоить его она, — я даже не помню, как они выглядят. Они были ворами, — тут Загорская издала нервный смешок.

— Это правда?

— Да, они воровали всякое и продавали, путешествуя по городам, пока их не обманули и не убили соперники по ремеслу. Не знаю, когда моя мама успела заиметь ребенка, учитывая, что они постоянно скитались. Но мне повезло: их прикончили именно тогда, когда они были в Отчине.

Артём посмотрел на синий фрукт в руке девушки, который она только что срезала.

— Мне всё равно на них, — Загорская повысила голос, — они были слабаками, не умели жить по правде и получили свое, — говорила она с пустой, холодной улыбкой.

Глава 10. Вентилятор

— И что было потом? — Артёму пришлось поднять корзину, дно которой уже было закрыто яблоками, и перенести её к следующему деревцу.

— Спасибо тем добрым воришкам, они оставили меня в живых. Я жила на улице несколько четвертей, меня подкармливали, кажется… Плохо помню. Потом появился Антан. Он тогда был сильно моложе, очень красивый. Волосы были намного короче и белее. Сам был в рванине на голое тело, весь был грязный, как и я, — Алиса увлеклась рассказом и перестала отпиливать сотары с веток. — Подходит ко мне и говорит: "Как тебя зовут?" И предложил пойти с ним. Ну я и пошла, так как он сразу понравился мне: у него были осмысленные и добрые глаза, в отличие от всех остальных. Ну а не доверять незнакомцам меня тогда никто не успел научить. Не понимаю, как я вообще дожила до встречи с ним… Потом мы начали скитаться вместе. Ели, что попадалось под ногами. Много четвертей жили в лесу, в хижине у его друга — Ярослова. Что ж… — Алиса опомнилась и продолжила работу.

Артём стоял облокотившись о стол рукой и внимательно слушал, пытаясь не обращать внимание на то, что от жары было тяжело дышать.

— Представь себе, что было потом! — внезапно воодушевилась Алиса и широко раскрыла глаза. — Ни за что не угадаешь. Один раз мы пошли с Антаном в город и он решил пойти прямо во дворец Первомая! Конечно, он перед этим привел себя в порядок, а то у него волосы вечно путались. И, представь себе, так он получил работу у него на службе! Потом, правда, пришли люди и сказали, что мне тоже нужно на работу. Мне тогда было… 12 вел вроде.

Артём быстро посчитал в уме, прикрыв и загибая пару пальцев.

— Ты была ещё ребенком.

— Да ладно, ничего страшного. И я стала работать. Сначала в отеле, потом и тут.

— Ужасно просто, работать с малых лет… — произнес Артём, наблюдая, как Алиса срезает очередной сотар.

— Не знаю, чем тебе кажется ужасной наша жизнь. И вообще, я считаю Антана своим отцом, и он самый лучший отец на свете, — гордо отозвалась Загорская. — Он очень умный, в отличие от моих родителей. Он пришел и быстро добился того, чтобы попасть на службу к Первомаю и выбить себе привилегии.

— Каким образом у него это получилось? Он же был бродягой… — Артём разглядывал белое деревце перед собой.

— Он не был бродягой! Он был свободным путешественником! Вот представь, —