Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Ахтап держался изо всех сил. Только не дать себя спровоцировать!

— Знаешь, Норг, мой народ очень дружен с лисами. Есть лис — это примерно то же, что съесть родственника.

— Ну и что? Ты что, никогда не бывал на трупном пиршестве?

Ахтап понял, что совершил ужасную ошибку. Нужно было думать как следует! Ведь повсюду в Альвенмарке были известны истории о пиршествах троллей, на которых они ели мертвечину.

— Э-э-э… Я…

— За луну до того, как меня поймали люди, я был на трупном пиршестве моего дяди по отцу. Он был великим воином, очень мужественным. Я ел его сердце. И печень… Она была очень сочной. — Норг открыл глаза. — А ты сочный?

— Ни капельки! Видишь ли, слишком много шерсти. Шерстинки на языке во время еды — это ведь гадость: только закашляешься!

— Значит, тебя нужно жарить. И шерсть можно повыдергивать. — Тролль потянулся.

Ахтап услышал, как зазвенели звенья железной цепи.

— Ты когда-нибудь ел людей?

Норг замер.

— Да… Я бывал во множестве битв. Оргрим был мной очень доволен. Когда-то я был известным воином. Я… — внезапно он понизил голос до шепота. — Люди здесь другие. Есть такие… — теперь он говорил настолько тихо, что слов было почти не разобрать. — Колдуны… белобородый и такой… с серебряной палкой. Ты должен… — Он уставился на дверь. — Они там, снаружи. Ты чувствуешь это?

Ахтап почувствовал слабое покалывание. Чувство, похожее на то, которое возникает прямо перед летней грозой.

— Они нас подслушивают!

— Чушь! — возразил лутин. — Они ведь даже не знают твоего языка!

Тролль пополз прочь от двери. Цепь со звоном потянулась за ним.

— Нет, там есть девочка. Клянусь альвами… Они здесь. Ты разве не чувствуешь? Вот опять! Пожалуйста, нет, пожалуйста! — Мольба его перешла в крик.

Гигантский тролль катался по полу. Казалось, какие-то невидимые люди тычут в него множеством пик.

Ахтапа охватил ужас. Он прижался к деревянной двери. Ему захотелось стать червем и выползти через щель в двери. А еще он почувствовал то, о чем говорил тролль. Что-то коснулось его. Вошло внутрь и захотело вырвать из него жизнь.

Освобожден

Леон опустил меч и вложил его в ножны. Наконец-то открылось! Крик тролля расставил все на свои места. Он положил руку на плечо мальчика.

— Все кончено, Люк. Никогда больше не буду я сомневаться в том, что ты — один из нас.

Юный Лев потрясенно смотрел на него.

— Что это было? Кто кричал?

— Это было твое спасение, Люк. Большего тебе знать не нужно. Не сейчас. Оноре, позаботься о нем. И о Фредерике.

— Ты смотрел ногу, брат? Посмотри внимательно, Леон! Только посмотри!

Разорванная плоть срослась. Только ручеек крови свидетельствовал о том, что на этом месте была ужасная рана. Примарх недоверчиво ощупал конечность. Нигде не было ни осколочка, двигавшегося в плоти, кость была цела. Это было чудо. Ему никогда не доводилось видеть, чтобы ребенок обладал настолько большой силой. Люк был просто даром божьим. Истинным даром! Он был ответом на все интриги и неудачи. Он принесет Новому Рыцарству доселе неизведанное величие, если им удастся завоевать его сердце.

Леон обругал себя за то, что сомневался в мальчике. Неужели он был настолько слеп? Они не имеют права проиграть битву за сердце Люка! Он должен стать одним из них, до мозга костей пропитанным идеалами рыцарства.

Примарх понял, какую страшную ошибку совершил. Если бы не этот чертов камень… Камень! Он опустил руку в кожаный мешочек, висевший у него на поясе. Эльфийский камень потерял свой блеск, свет в нем погас. Леон протянул его мальчику.

— Он твой. Не знаю, как он к тебе попал. Но с сегодняшнего дня он будет напоминать мне о том, что ты — один из нас. Ты выжег из него проклятую эльфийскую магию. Теперь это всего лишь камень.

Люк принял камень и долго смотрел на него. Леон чувствовал, насколько глубоко обижен и растерян мальчик. Он ничего не понимал из того, что происходило вокруг. Примарх опустился на колени.

— Я должен извиниться перед тобой, юный Лев. Прошу, прости меня за то, что я поступил несправедливо по отношению к тебе.

Люк непонимающе смотрел на Леона. А потом на глазах у него выступили слезы.

— Ты не должен стоять передо мной на коленях. Ты… — Он схватил Леона за руки и попытался поднять его.

— Нет, Люк. Ни мой возраст, ни сан не защищают меня от ошибок. Пожалуйста, прости! Я не встану, пока ты не сделаешь этого. Забери у меня мою боль. И прими мои извинения.

— Пожалуйста, поднимись, примарх.

— Нет, я не заслужил того, чтобы зваться примархом. И меньше всего перед тобой, мальчик. Примарх должен быть к Тьюреду ближе, чем каждый из братьев. Он должен чувствовать божественное в мире, в каждом вздохе мира. Но по отношению к тебе, к невероятному дару, сделанному нам Тьюредом, я оказался слеп. Я должен вырвать свой оставшийся глаз! Если бы я мог видеть сердцем, то, наверное, лучше исполнял бы свои обязанности.

— Пожалуйста, перестать винить себя. Как ты мог понять, что дар мой от Господа, если я сам сомневался в себе? Я не имею права таить на тебя обиду, брат примарх.

— У тебя доброе сердце, мальчик. — Леон оперся обеими руками на рукоять меча и поднялся.

Ему придется заглянуть вглубь себя. И покаяться!

— Брат Оноре, пожалуйста, позаботься о том, чтобы брат Фредерик получил более удобную комнату до тех пор, пока не поправится полностью. И отведи нашего брата Люка в подобающую комнату.

— У меня есть просьба. — Люк умоляюще поглядел на него. — Я хочу назад, к своим Львам. Мое место там.

Леон не сдержал улыбки.

— Да, ты прав. Но останься в замке еще на один день. Не сомневайся, что скоро ты почувствуешь себя очень опустошенным. Может быть, у тебя даже будет болеть голова. Завтра можешь вернуться к своим. А сегодня я еще хочу сообщить тебе одну тайну, которую ты должен хранить глубоко в своем сердце. Ты сможешь сделать это? Бог избрал тебя для великих свершений. Но из-за этого ты будешь одинок. Я расскажу тебе о твоем даре, Люк. А теперь извини меня, возраст дает о себе знать. Я устал. Мы увидимся вечером. — Он взял мальчика за руку. — Спасибо тебе за твое великодушие, Люк. Ты — настоящий рыцарь.

Мальчик просиял. Никогда прежде примарх не видел его таким счастливым. Леон почувствовал облегчение. Теперь он знал, что сумеет завоевать сердце этого ребенка. Теперь он будет внимательно следить за ним. Раны, которые он нанес душе мальчика, очень глубоки. Каким же слепым идиотом он был!

Примарх вышел в коридор. Он чувствовал себя очень старым. Сомнения в себе были ему вообще-то чужды, но этот случай с Люком взволновал его до глубины души. Даже бессердечный Оноре распознал то, что сокрыто в мальчике. Это терзало Леона особенно сильно.