Муассанитовая вдова - Селина Катрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На вопрос Лесты ответил честно. Я действительно любил Фьенну как безумец и был готов ради нее на все. Вступить в отношения, имея только призрачный шанс, что когда-нибудь она полюбит меня в ответ, и высокую вероятность, что детей у нас все же не будет, потому что они рождаются после близости. Фьенна же ясно дала понять, что не позволит к себе прикоснуться.
Ввиду моих заслуг перед Аппаратом Управления Цварга я смог добиться, чтобы нам разрешили отложить свадьбу на неопределенный срок. С просьбой назначить Фьенну на «Сверхновую» тоже проблем не возникло. Планетарная Лаборатория, услышав, что я хочу проводить больше времени с невестой, тут же дала согласие. Я несколько раз пытался донести до любимой степень опасности, которой она подвергнется на военном корабле, но она наотрез отказывалась меня слушать, ссылаясь на то, что я нарушаю клятву не давить на нее. Заладила, что хочет путешествовать, увидеть другие Миры и чудеса космоса. Слова о том, что «Сверхновая» в первую очередь является разведывательным кораблем военно-космических сил Цварга и в случае войны может оказаться в эпицентре событий, всерьез не воспринимала, посчитав, что я занимаюсь увеселительными прогулками.
– Так ты был военным? – в воспоминания вмешался голос Лесты.
С удивлением понял, что она внимательно слушает, ей действительно не все равно. Странная девушка. Какой-то части меня хотелось похвастаться, что я был не просто военным, а капитаном разведывательной яхты, оснащенной последней версией лазерных установок, и по совместительству одним из лучших пилотов. Но эта информация потянула бы за собой ряд вопросов, а потому я коротко ответил:
– Да. Был. Наша планета на тот момент вышла на контакт с обитаемым Миром из системы Бетельгейзе…
– Траски, что ли? – удивилась Леста, а я поразился осведомленности собеседницы.
– Да. Вот уж не знал, что на Захране преподают историю других Миров. Мне казалось, что образование людей крутится только вокруг их планеты.
Девушка неопределенно пожала плечами.
– Да с ними кто только не воевал в свое время. Странно такое не знать.
И то верно…
– Как ты, наверное, догадалась, наш корабль был ближе всего к системе Бетельгейзе, когда траски решили внезапно выйти на переговоры. Фьенна изъявила желание посмотреть на их планету и, будучи младшим атташе, настояла, что возьмет запасную шлюпку. Курс корабля, на котором мы летели, был согласован с руководством, от него нельзя было отклоняться. В тот момент в секторе фиксировались значительные помехи. Я не мог достучаться до вышестоящих чинов, чтобы изменить маршрут, а до нас, в свою очередь, не дошло сообщение с родины, что рептилоиды несколькими часами ранее уже нарушили мирный договор. Переговоры, о которых сообщили траски, оказались уловкой. Эти сволочи открыли огонь и по касательной задели шлюпку Фьенны плазменным лучом.
– Но ты же был не виноват! – изумилась Леста так искренне, что захотелось горько расхохотаться.
Не виноват? В том, что, будучи капитаном корабля, допустил смерть собственной невесты? Что у меня не хватило сил настоять, чтобы Фьенна осталась на борту, потому что она взяла с меня клятву не воздействовать на нее? Не виноват в том, что не остановил её?! Что, в конце концов, как капитан корабля мог просто заблокировать все шлюпки?.. Да я был виноват во всем!
– Мои сородичи признали меня виновным и определили на астероид. Леста, поверь, я был виноват.
– Но как же так… – Она прикусила губу и исподлобья посмотрела на меня. – В чем тебя обвинили? Не понимаю. Чтобы отослать на астероид, даже в самом отсталом мире должен быть суд…
– В военное время все решается быстро.
Не стал добавлять, что цварги в первую очередь ориентируются на бета-колебания, а я чувствовал за собой колоссальную вину перед Фьенной. Я не уберег ее и не смог спасти. В конце концов, предчувствуя беду, я нарушил непреложный пункт Устава ВКСЦ, что капитан не должен покидать свой корабль, бросил «Сверхновую» на заместителя и на запасной шлюпке рванул к Фьенне, только поздно… Я соврал Лесте: третье желание было загадано, но его я выполнил по-своему.
– Льерт, умоляю… убей меня.
Я держал истекающую кровью Фьенну на руках и не мог поверить в то, что случилось. Огромный осколок торчал из ее живота, и она умирала на моих глазах. Я это видел, чувствовал. Ее жизнь уходила, как уходит солнечный ветер сквозь пальцы. Организм регенерировал, но недостаточно быстро, в итоге лишь продляя агонию. Эмоции бесконечной боли заполнили узкую кабину шлюпки.
– Нет! Что ты говоришь, ты будешь жить!
Я ощущал себя последним куском дифрена. Зачем? Зачем отпустил ее на эти переговоры?! Я буквально зарычал на девушку, но в ответ она блекло улыбнулась растрескавшимися губами.
– Льерт… ты был чудесным другом все эти годы. Но мне больно… я устала бороться. Просто убей меня.
Она цеплялась за меня, зажмурившись, а я малодушно не мог это сделать. Положил руки ей на грудь и колебание за колебанием забрал ее боль себе. Впервые в жизни воспользовался ментальными способностями и изо всех сил, что у меня были, внушил ей, что она счастлива. Все то время, что жизнь алыми точками выходила из ее раны, я внушал, что это один из лучших дней ее жизни. Обманывал. Пользовался своими способностями, хотя обещал никогда этого не делать.
Когда нас нашли сородичи, вердикт был однозначным: цваргиня – высшая ценность расы – умерла. Никто не вспомнил про нарушение военного Устава. Труп женщины на моих руках. Колоссальные эмоции раскаяния в воздухе. Что еще нужно для вынесения приговора в военное время? На Цварге есть негласный закон: если присяжные по эмоциональному фону чувствуют вину подозреваемого, на факты уже не смотрят.
– Леста, пойми, по законам родины мои действия приравниваются к убийству. И мне до сих пор стыдно перед Фьенной, что я не смог ее уберечь. Если бы я мог вернуться в прошлое…
Я был готов, что Леста отреагирует так же, как Патрик или Ален: начнет орать, что я ничтожество и недостоин называться цваргом, раз не в состоянии уберечь одну-единственную женщину. Но захухря неожиданно закидала меня вопросами:
– И что бы ты сделал? Силой скрутил бы ей руки и пристегнул наручниками к вентиляции в каюте? Или отобрал документы атташе, позволяющие покидать «Сверхновую» на отдельной шлюпке? Что?!
– Настоящий мужчина придумал бы выход!
Я вздрогнул, когда Леста вихрем взвилась с кресла, решительно пересекла небольшое пространство и занесла руку. Удар сердца. Смежил веки, ожидая обжигающей пощечины. Привычной боли. Любая цваргиня имеет право дать пощечину мужчине, не объясняя мотивов поступка, хотя, как правило, все понятно без слов. Фьенна однажды хлестко ударила после того, как я ее поцеловал, не спросив разрешения.
Я стойко ждал боли. Секунду, другую…
Внезапно диван рядом прогнулся, меня крепко сжали, что-то гладкое и прохладное коснулось предплечья, а груди – мягкое, нежное и теплое. Я изумленно распахнул глаза. Леста сидела неприлично близко, ее бедро касалось моего,
