Опасный преступник (1986 - 1) - Алексей Вячеславович Зубков

не годится, английский стиль хорош только для мужчин. Американщина это плохой тон. Лучше всего Париж и Милан. Да, у нас война. Война это временно, а Шанель и Баленсиага – непреходящие ценности. Можешь считать, что это не контрабанда, а трофеи. Нет, это не заоблачные цены, я же не прошу русскую шубу. Сколько стоит шуба? Вот сколько. Это на каком языке ты сейчас выразил восхищение, на русском?

Обязательно надо следить за чистотой в доме. Нет, женщины из высшего общества не занимаются этим сами. Тем более, что профессиональная горничная по вызову сделает все намного лучше. А белье надо отправлять в прачечную. Строго в определенную прачечную в Чайна-Тауне, где все постирают, высушат и выгладят.

Обязательно надо следить за состоянием нижнего белья. Причем его делают из таких материалов, которые плохо переносят стирки. Чулки и колготки постоянно за все цепляются и с первой же побежавшей стрелки приходят в полную и абсолютную негодность. Здесь, конечно, тоже имеет значение мода, но до выхода из моды трусики обычно не доживают.

Обязательно надо ездить на такси. Разве может дама поехать к модистке в прокуренном даблдекере или в подземке? В порядке увлекательного путешествия дама поедет со своим рыцарем куда угодно и на чем угодно. Хоть на футбол, чтобы там бить девок сумочкой с будильником. Или приводи боевого слона и поскакали крушить пехоту. Но приключения хороши тем, что они происходят не каждый день, а лучший повседневный транспорт это старое доброе такси. Или можно выделить даме служебную машину с водителем. У вас там нет пока машин с водителями?

Уинстон удивлялся, что Бонни до сих пор не завела никого другого при четко обозначенном неэксклюзивном контракте. Он бы удивился еще больше, узнав, что триста долларов с ним оставляют больший доход, чем оставляли шестьсот с какими-нибудь богачами.

Стоимость расходов на внешний антураж для того, чтобы очаровать неизбалованного женским вниманием клерка в разы отличалась от расходов, жизненно необходимых для удержания внимания богача-американца, привыкшего к американским стандартам и максимальному перфекционизму на каждый вложенный доллар. Заплатив шестьсот и оплачивая массу дополнительных расходов, они требовали постоянно выглядеть как с обложки. Могли попросить сменить стиль. В том числе, с первого взгляда потребовать сменить стиль, на который ушло два дня работы. Требовали чрезмерного внимания к содержанию жилья. На уровне люксов гостиниц, где бригада горничных набегает на уборку, как только постоялец вышел из номера.

С некоторыми денежными клиентами приходилось аккуратно расставаться, потому что от их запросов Бонни уходила в убыток и по финансам, и особенно по нервам.

Со Смитом же Бонни спокойно донашивала одежду, купленную еще при Джеке. Нет смысла закупаться по моде впрок, а круг общения Смита все равно не оценит. И можно выбрать прическу, с которой к парикмахеру надо ходить раз в месяц, а не дважды в неделю. Косметику накладывать самой, потому что нет парадных выходов, на которые надо гримироваться у специалиста. И вообще выглядеть в том стиле, в котором комфортно, а не в том, который внезапно захотелось спонсору. Для неизбалованного женским вниманием госслужащего она все равно принцесса.

В перспективе она поставила себе цель вывести Смита на эксклюзивный контракт. Для этого просто надо помочь ему сделать карьеру. Моральная поддержка от любимой женщины для мужчины значит очень много.

Уинстон приходил на работу отдохнувшим, мотивированным, не отягощенным какими-то семейными проблемами и максимально работоспособным. Он начал разбираться в методах учета, в американском английском и в особенностях деловой переписки в американском стиле. Часто брал работу домой и накопил дома коллекцию блокнотов с заметками по американскому сектору промышленности.

Новость про аудиторов прилетела неожиданно. Уинстон только что сделал дорогой подарок Бонни. Свободных денег хватило бы до зарплаты, и занимать у коллег Уинстон никак не хотел. Потомственные бухгалтеры примерно представляли его уровень дохода и уровень жизни. И там определенно присутствовал разрыв в пользу накопления сбережений. Если бы они узнали, что Уинстон куда-то подевал все заработанное, то перестали бы его уважать. Ладно бы он тратил на лечение, как Дауни, или на пятерых детей, как Соммерс. Но спустить все доходы на женщину с точки зрения бухгалтера невообразимая глупость.

Тем более, он не хотел занимать у Бонни. Будь у него в кармане пачка хрустящих долларов, он попросил бы ее прогуляться по антикварам и легко купил бы что-нибудь действительно ценное. Но с сегодняшним кошельком гулять по антикварам как-то даже неприлично.

Единственный артефакт позапрошлого века, который попадался ему на глаза в течение прошлой жизни, это гравюра в застекленной рамке, висевшая в их с Джулией спальне в доме мистера Чаррингтона. Во время ареста она упала на пол, и стекло разбилось. Может быть, кто-то повесил ее обратно, а может быть, сунул в ящик с всякой ерундой.

Он потратил уик-энд на поход по блошиным рынкам и не нашел ничего, заслуживавшего внимания, за выделенный на это бюджет. Можно было заглянуть в более приличные места, но не за свой счет, а Уинстон никак не хотел показывать, что он на мели.

Два раза он проходил мимо лавки Уикса или Чаррингтона, что пряталась среди малоэтажной застройки к северу от вокзала Сент-Панкрас. Она стояла закрытой, и как будто не открывалась уже много месяцев. Хотя там многие вещи, как помнил Уинстон, выглядели не в пример лучше и даже дешевле ассортимента блошиных рынков, да и глубже стоило бы покопаться. У антикваров всегда самое интересное запрятано в сейфах.

Чаррингтона Уинстон решил не бояться. О`Брайен главнее него, и если он решил, что задержанного Смита стоит отпустить без суда, то так и должно быть. Тем более, что Уинстон, как служащий Министерства Изобилия, производил вполне благонадежное впечатление.

- Тук-тук!

Никто не открывает.

Из соседнего дома выглянул мужик средних лет.

- Что стучишь? Иди давай, нечего тебе тут делать.

- Почему, - удивился Уинстон.

- Стучал тут один уже. Вперед ногами унесли. Думаешь, тут то, что на вывеске написано? Держи карман шире. На заборе тоже много чего написано, а за ним дрова.

Уинстон вздохнул. Правда что ли развернуться и уйти.

Местный посмотрел на него еще более злобно и подозрительно.

- Может тебя сдать куда положено? Чего прячешься?

Уинстон растерялся. Если сейчас убежать, то может и заложить. Все, кто на словах не любит стукачей, сами стучат как дятлы. Надо ответить, чтобы этот мужик сам в штаны наложил.

Уинстон вышел под фонарь и улыбнулся во все тридцать два зуба.

- Стучал тут