Убийство-2 - Дэвид Хьюсон

— Это не означает, что он слабак.

— Ничего такого я не думала, — сказала она. — Я просто перечисляю факты. По большей части служил в мотопехоте. Заслужил несколько орденов. Два года назад, когда выезжал в Афганистан в составе контингента «Эгир», был тяжело ранен и отправлен домой.

Странге глотнул кофе и издал жалобный стон.

— Его комиссовали по состоянию здоровья. Потом ему вроде стало лучше, но он вдруг сорвался, взял в заложники человека. По решению суда отправлен в Херстедвестер.

— Почти все это я знал.

— Не надо срывать на мне свое дурное настроение. У него есть жена Луиза. И сын Йонас.

— Ну и что?

— Отец Луизы — полковник Ярнвиг, командир воинской части в Рювангене. То есть он свекор Рабена.

И тогда он встрепенулся.

— В чем дело? — спросила она.

Он провел рукой по стриженым волосам, потер лоб, пытаясь успокоить боль.

— Будь я полковником, то не обрадовался бы тому, что мою дочь берет в жены потный сержант. Я бы постарался найти для нее кого-нибудь получше.

Еще один глоток кофе. Он приходит в себя, подумала она. Очень быстро.

— Ярнвиг тоже был в «Эгире», командовал батальоном, — сообщил ей Странге. — Надо же, мир тесен.

Лунд тряхнула головой:

— Быть того не может. Ярнвиг заявил, что не знал Анну Драгсхольм. А она была там в качестве юридического советника. Он наверняка встречал ее.

— Может быть… — стал прикидывать он.

— И вообще, почему вы раньше не сказали мне, что Ярнвиг был в «Эгире»?

Он улыбнулся. Это было заявление: я пришел в себя, теперь — берегись!

— Потому, — произнес он, — что вы были слишком заняты своей ревностью. Мы едем куда-нибудь? Или так и будем сидеть на стоянке целый день?

До Рювангена было не более пяти минут езды, только пересечь железнодорожные пути. Ярнвига они застали в главном административном здании части. С головы до ног одетый в хаки, он был мрачен, что не предвещало приятной беседы.

— Вы утверждали, что не были знакомы с Анной Драгсхольм, — сказала Лунд, следуя за ним с одного этажа на другой.

— Не был, — ответил Ярнвиг, не удостаивая ее взглядом.

Странге замыкал их небольшую процессию.

— Как такое возможно? Драгсхольм снята на одной из фотографий в вашем кабинете. Во время поездки контингента «Эгир» в Афганистан она работала там советником. Вы были командиром батальона.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов:

— Тот снимок был сделан не в Гильменде, а в Оксбёле еще до отправки контингента. Кстати, верните снимок. Вам еще крупно повезло, что я не пожаловался вашему начальству. Я не люблю, когда воруют мои вещи.

— Ее убили…

Ярнвиг спустился на первый этаж. Двое полицейских вышли вслед за ним в светлый вестибюль со светло-голубыми стенами и классическими статуями греческих и римских героев.

— Возможно, Драгсхольм приезжала с лекциями о правовых аспектах военного времени, — сказал Ярнвиг. — Мы стараемся соблюдать все конвенции. Я ее никогда не видел. Могу вас заверить, что в составе контингента «Эгир» она не числилась.

Ярнвиг остановился посреди центрального атриума возле мощной фигуры Геркулеса в полный рост.

— Можете уточнить в Главном штабе, если моего слова вам недостаточно. Я знаю своих советников. Ее среди них не было. Надеюсь, это всё…

И он двинулся прочь. Лунд тут же задала новый вопрос:

— Я бы хотела поговорить о вашем зяте, Йенсе Петере Рабене.

Ярнвиг встал в дверях, ведущих в спортивный зал.

— Зачем?

— Его комиссовали после ранения. И он был на пути к полному выздоровлению. Что случилось?

Полковник сделал несколько шагов, чтобы встать прямо перед ней.

— Какое вам дело до нашей личной жизни?

— Мы обратили внимание на ряд совпадений… — произнес Странге.

— Мне плевать на ваши совпадения! Один из моих людей убит. Мы имеем дело с террористической угрозой. А вас интересует Рабен?

Он впадал в ярость и испытывал от этого удовольствие. Уж не учат ли их этому, подумала Лунд, заслоняться от любых сомнений внезапным, всепоглощающим гневом? Вероятно, с таким навыком жить гораздо легче.

— Вы выполняйте свою работу, а мы будем делать свою, — рявкнул Ярнвиг, тыча пальцем ей в лицо. — Я больше не желаю тратить свое время на эту чушь. — И он скрылся за дверями спортзала.

Покинув часть, Странге дозвонился до Главного штаба, потратил пять минут на то, чтобы найти человека, согласного разговаривать с ним. Наконец ему подтвердили, что Драгсхольм ездила только в Оксбёль, проводила там юридический семинар.

— Знаете, Ярнвиг может устроить вам кучу неприятностей за то, что вы стащили у него фотографию, — сказал Странге.

— Ну все, теперь точно не усну от страха.

— Господи! — Теперь он рассердился не на шутку. — Как вы не понимаете? Брикс рискует из-за вас головой. Хедебю так и ждет промашки с его стороны. Да и Кёниг только в глаза улыбается, а появится повод — съест и не подавится.

Они вернулись к машине, Странге оперся одной рукой о крышу, другой снова провел по лбу.

— Полегчало? — спросила она.

— Да.

— Рада за вас.

— Ну, теперь мы можем поехать и заняться Кодмани? Вы еще помните, кто это? Тот, у которого нашли армейские жетоны. Он еще ненавидит нас всеми фибрами души.

Лунд не слушала его. Из здания лазарета, набросив бледно-серую кофту поверх формы медсестры, вышла Луиза Рабен; она разговаривала с кем-то из солдат.

— Вы поезжайте, — сказала Лунд. — Я поймаю такси и приеду к вам чуть позже.

— Лунд, куда вы?

Луиза Рабен снова скрылась в лазарете. Лунд побежала вслед за ней, пробираясь мимо военной техники под красно-белыми датскими флагами.

Эрик Кёниг явился в Министерство юстиции с самого утра.

— Кодмани состоит в организации под названием «Ахль аль-Кахф», — рассказал шеф службы безопасности. — Оно означает «Семеро спящих». Есть такая старая легенда о семи отроках, которых язычники заживо замуровали в пещере, но они не погибли, а заснули в ожидании момента, когда можно будет выйти и отомстить врагам.

Бук без малейшего аппетита сидел перед чашкой кофе с булочкой. Он был не в настроении, чувствовал усталость и растерянность. Он скучал по дому, по жене и дочкам, по небу и свежему воздуху. Вся его жизнь теперь сжалась и умещалась в запутанных коридорах Слотсхольмена. И к тому же предсказание Грю-Эриксена начало сбываться. Через несколько часов он, Томас Бук, предстанет перед Объединенным советом и будет объяснять, почему предупреждение о террористической угрозе потерялось, прежде чем он его увидел.

— Мы задержали трех подозреваемых, и будут еще аресты.

Кёниг больше напоминал чиновника, а не полицейского: сдержанный, негромкий, целеустремленный. Он казался озабоченным, совсем как Карстен Плоуг, который сидел напротив. Бук порадовался, что с ними была Карина. Она привносила живую краску и бунтарскую нотку в это сухое, безрадостное место.

— То есть вы считаете, что дело близится к завершению? — спросил Бук.

— Да, — заверил его Кёниг. — Свидетельства бесспорные.

— А угроза? — поинтересовался Плоуг.

Кёниг пожал плечами:

— Угроза всегда присутствует. Избавиться от нее полностью невозможно. Но нынешняя операция удалит целый уровень их структуры; уйдут годы, прежде чем она восстановится. Дайте нам еще немного времени, министр, и вы сможете заявить об этом во всеуслышание как о свершившемся факте. — Кёниг улыбнулся, выдерживая паузу. — Мне кажется, такое заявление в вашем положении будет небесполезно.

Плоуг бросил на него сердитый взгляд.

— А как Биргитта Аггер узнала о вашем конфиденциальном письме, адресованном не ей? — спросил он.

Шеф службы безопасности вскинулся:

— Ну уж точно не от нас. Может, утечки в вашем ведомстве?

— Прошу вас, держите себя в руках, — с тяжелым вздохом взмолился Бук. — Мне нужно выяснить, что произошло. Что было известно моему предшественнику? Какие действия он предпринял? И почему?

Кёнигу стало неуютно.

— Эта женщина имела отношение к армии. Вероятность террористической угрозы была очевидна. Поэтому мы направили Монбергу письмо.

Бук кивнул:

— Понятно. И в то же время вы не сочли вопрос достаточно важным, чтобы ввести в курс дела и меня, когда я только здесь появился?

— Мы уже уведомили министерство, к чему было повторяться? — тут же парировал Кёниг.

— Черт возьми, — проревел Бук. — Мне скоро держать ответ перед Объединенным советом. Меня будут спрашивать о том, почему я ничего не слышал о возможном теракте, хотя вы знаете о нем почти две недели, и я должен буду что-то ответить. Что сказал вам Монберг?

— Он был очень озабочен, разумеется.

— Тогда почему ваше ведомство не информировало полицию?