Я полюбил страдание - Лука Войно-Ясенецкий

Чтение прессы и книг продолжается до обеда. После обеда - отдых. Затем с четырех до пяти - прием больных. Под вечер небольшая прогулка по бульвару вдоль мелководного Салгира. На прогулке Владыку часто сопровождают его внучатые племянники Георгий и Николай. Архиепископ Лука и это время не теряет попусту: рассказывает мальчикам главы Священного Писания. Через много лет Георгий и Николай Сидоркины говорили, что навсегда запомнили эти, преподанные как бы между прочим, уроки. И снова кабинетная работа: Владыка Лука склоняется над проповедями, письмами, хирургическими атласами - до одиннадцати вечера.

Праздничные дни архиерея также очень загружены: "Пишу тебе поздно вечером, вернувшись из Джанкоя (от Симферополя до Джанкоя сто километров) , где служил в день Покрова Пресвятой Богородицы. Литургия продолжалась (с проповедью) четыре часа и целый час благословлял людей. Устал. Всю ночь не спал", - пишет он Михаилу в 1951 г.

"Не мала и моя работа, особенно теперь, Великим постом. Моя служба длилась пять часов. Очень утомляюсь...". Еще в Тамбове некоторые роптали: "Что у нас, монастырь, что ли? " Но Владыка Лука, как ему это ни было тяжело физически, служил по полному уставу.

Летом из города Владыка переезжал на небольшую частную дачу вблизи Алушты. Но и здесь изо дня в день продолжалась та же рабочая страда. Единственное отличие состояло в том, что на Южном берегу Крыма он позволял себе несколько более долгие прогулки и охотно плавал в море.

Духовным другом и советником архиепископа Луки был архимандрит Тихон (Богославец) , которого глубоко почитали по всему Крыму и Украине и к которому приезжали за духовными наставлениями издалека. Архимандрит Тихон был настоятелем Крымского Инкерманского пещерного монастыря, а после его закрытия жил в Симферополе. Сохранились свидетельства о случаях прозорливости о. Тихона.

Архимандрит Тихон скончался в 1950 году. В слове на панихиде в годовщину смерти старца архиепископ Лука говорил: "Я имел счастье в течение более трех первых лет моего управления Крымской епархией иметь его ближайшим другом и самым ценным, дорогим советником. Все его советы в делах церковных, в которых нуждался я, когда возникали одна за другой тяжелые смуты в разных местах нашей епархии, эти советы всегда были не только мудры, они были проникнуты подлинным духом христианским. Он подавал мне такие советы, какие мог подавать только истинный ученик Христов". Память о. Тихона почитают в Крыму до сих пор.

Проповедь архиепископа Луки о Христе была обращена и к его родным. Дочери Елене Владыка писал: "Помните ли ты и Аня (внучка) о своей великой ответственности перед Богом, если вы не заботитесь о том, чтобы научить Ирочку и Катюшу закону Божию и молитвам? Ведь они под страшной опасностью антирелигиозной пропаганды. Я мог бы прислать тебе изданный Патриархией Новый Завет с Псалтирью, если ты и Аня дадите обещание читать их моим правнучкам. Новый Завет мне с трудом удалось достать в четырех экземплярах для всех детей". Владыка Лука свидетельствовал в одной из своих проповедей, что в то время даже некоторые священники не могли достать Библии.

Сыновья Владыки стали известными учеными. Михаил - анатом, доктор медицинских наук, профессор; Валентин занимался офтальмологией и патанатомией, также профессор, доктор медицинских наук. Алексей - один из старших научных сотрудников и один из основателей института эволюционной физиологии и биохимии имени И.М. Сеченова, доктор биологических наук.

Поздравляя Михаила с днем Ангела, Владыка Лука пишет в телеграмме: "...Мученик Михаил, князь Черниговский, да будет тебе примером верности Христу".

Всегда проповедуя слово Божие, архиепископ Лука не боялся убивающих тело. Когда он произнес свою первую проповедь в Тамбове в феврале 1944 года, прихожане были даже испуганы. Диакон отец Василий Малин рассказывал, что, расходясь в тот вечер из церкви, многие не надеялись когда-либо услышать и увидеть своего архипастыря. Но в то время Владыку не арестовали, хотя тамбовское начальство несколько раз выражало проповеднику свое неудовольствие.

В 1948 году симферопольский уполномоченный по делам Православной Церкви донес в Москву, что архиепископ Лука читает в кафедральном соборе серию проповедей антиматериалистического характера.

В середине пятидесятых годов Карпов высказался относительно речей Крымского архиепископа весьма резко. Когда Владыка Лука пожаловался на то, что Журнал Московской Патриархии не публикует его проповедей, председатель Совета по делам Церкви ответил: "Вы там у себя в симферопольском соборе мутите воду, ну и мутите. А на международную арену мы Вас не выпустим".

Смелые проповеди и поступки архиепископа, которые пугали неверующих медиков, будили опасения в крымском обкоме, привлекали вместе с тем к Владыке сердца множества людей. С любовью и благодарностью говорили о нем верующие и неверующие пациенты. Тайком в храм заходили студенты, учителя, инженеры, библиотекари. Руководитель археологической службы Крыма, профессор Павел Николаевич Шульц, крупный ученый и партизан военных лет, вспоминает, как он с женой приходил в собор послушать проповедь Владыки о взаимоотношениях религии и науки. За это его вызывали в обком, допрашивали, угрожали, лишили заслуженного ордена.

В пятидесятых годах Владыка Лука вместе с Щульцем пытались спасти от разборки стоящую на дороге из Симферополя в Старый Крым церковь XIV века. Власти объявили, что церковь в аварийном состоянии. По просьбе архиепископа археологи осмотрели здание и нашли, что храм может служить еще два-три столетия. Владыка получил заключение специалистов и тут же потребовал, чтобы церковь древних христиан передали христианам нынешним, дабы они могли восстановить в ней церковную службу. Памятник архитектуры, конечно, тут же разобрали на кирпичи, профессору же Шульцу история эта едва не стоила партийного билета, в обкоме на него кричали: "Партиец, а помогаешь мракобесам! Сопротивляешься антирелигиозной пропаганде?!"

В начале 1951 года архиепископ Лука, находившийся по делам в Москве, прилетел самолетом в Симферополь. В результате какого-то недоразумения на аэродроме никто его не встретил. Полуслепой Владыка растерянно стоял перед зданием аэропорта, не зная, как добраться до дома. Горожане узнали его, помогли сесть в автобус. Но самое удивительное произошло, когда архиепископ Лука собрался выходить на своей остановке. По просьбе пассажиров шофер свернул с маршрута и, проехав три лишних квартала, остановил автобус у самого крыльца дома на Госпитальной. Владыка вышел из автобуса под аплодисменты тех, кто едва ли часто ходил в храм.

Владыку Луку почитали даже иноверцы, в частности, евреи, как это бывало в жизни святых и праведных людей. По большим церковным праздникам православного архиепископа-врача приходил поздравить староста симферопольской синагоги, которого Владыка Лука когда-то спас от смерти. За православного архипастыря даже молились в синагоге, особенно, когда узнавали, что он болен. Владыка Лука писал сыну в 1957 году, что получил поздравления "от Патриархов Московского и Грузинского, от тридцати архиереев и от еврейской общины, которая почитает меня за доброе отношение к евреям".

Владыка Лука стал окончательно терять зрение. Здоровый глаз стал видеть плохо еще в Тамбове. Осенью 1947 года архиепископу пришлось поехать в Одессу к Филатову. Знаменитый окулист долго осматривал Владыку и сказал, что до слепоты еще далеко. "Филатов нашел у меня помутнение хрусталика, которое будет прогрессировать медленно, и способность читать сохранится на несколько лет (от трех до десяти) ", - сообщал Владыка Лука.

И действительно, четыре года спустя архиепископ Лука все еще мог, хотя и с трудом, читать и писать. Весной 1952 года, не рассчитав своих сил, Владыка снова провел несколько недель, как всегда с утра до вечера, в московских медицинских библиотеках. Он переутомил глаз, и зрение стало падать буквально по неделям. Исчезло ощущение цвета, предметы обратились в тени. Теперь на приеме профессору приходилось спрашивать у секретаря, какого цвета у больного опухоль, как выглядят у пациента кожные и слизистые покровы. В конце концов Владыка отказался и от приема больных, и от подготовки второго издания "Регионарной анестезии".

Осенью 1952 года профессор Филатов, состоявший с Владыкой Лукой в переписке, предложил ему предварительную операцию - иридэктомию. Владыка не согласился, поскольку у него, как у диабетика, операция могла кончиться нагноением. Близкие ему люди скорбели, сам же архиепископ Лука учился передвигаться по комнате ощупью, ощупью же подписывал бумаги, подготовленные секретарями.

Молодой епископ Михаил Лужский (Чуб) , приехавший в Симферополь, чтобы познакомиться с Владыкой Лукой, вспоминает: "Я переступил порог и увидел Владыку, который стоял посредине кабинета. Руки его беспомощно шарили в воздухе: он, очевидно, пытался сыскать затерявшиеся кресло и стол. Я назвал себя и услышал низкий, твердый голос, который совершенно не согласовывался с позой хозяина дома: "Здравствуйте, Владыка. Я слышу Ваш голос, но не вижу Вас. Подойдите, пожалуйста". Мы обнялись. Завязалась беседа. Его интересовала и моя служба, и где я учился, кто были мои учителя. Во время разговора он встал и включил огромную мощную лампу позади часов с прозрачным циферблатом. Явно напрягаясь, сам разглядел время. Я и потом замечал: все, что только мог, он делал сам. Слепота не подорвала его волю и не разрушила яркости восприятия: когда я спросил, видит ли он сны, Владыка ответил: "О, еще какие! В цвете! "