Любовник из фантазий - Шеррилин Кеньон

На глаза Грейс навернулись слезы.

– И что случилось потом?

Юлиан вздохнул:

– Однажды, когда я искал, где бы мне провести очередную ночь, я наткнулся на них посреди улицы. Они обнимались, и я, извинившись, пошел прочь, но тут услышал, как Ясон сказал кое-что Пенелопе.

– И что же это было?

– Пенелопа спросила, почему я не появляюсь в доме брата, и Ясон ответил, что я попросту никому не нужен и даже моя мать, Афродита, богиня любви, не желает видеть меня.

Грейс не могла дышать – так поразили ее слова Юлиана.

Юлиан резко отвернулся.

– Я спасал его от смерти столько раз, что и не счесть, и, даже будучи раненным, я закрывал его своим телом. Однажды меня проткнуло копье, предназначавшееся ему, – и вот теперь он высмеивал меня перед своей подругой. Я не мог вынести такую несправедливость. Я думал, что мы братья. Это сейчас я понимаю, что так и было, ведь он обращался со мной как и все остальные мои родственники. Я был для них всех лишь грязным приемышем, но тогда не понимал, почему его все любят, когда мне хватило бы и одной близкой души. Я ужасно разозлился на него и сделал то, чего раньше себе не позволял, – призвал Эроса.

Грейс сразу догадалась, что случилось после.

– И Пенелопа полюбила тебя?

Юлиан кивнул.

– Эрос выстрелил в Ясона свинцовой стрелой, и его любовь к Пенелопе умерла. Затем золотой стрелой он выстрелил в ее сердце, и она полюбила меня. На этом все могло закончиться, но не тут-то было. Мне понадобилось целых два года, чтобы убедить ее отца отдать дочь замуж за безродного подкидыша без семьи и крова. К тому моменту слава обо мне шла впереди меня, я стал знаменит и нажил достаточно добра, чтобы купать Пенелопу в роскоши. У нас был огромный дом, сад, рабы и все, что только она могла пожелать. Я предоставил ей свободу и права, которых не было ни у одной женщины ее эпохи.

– Неужели ей этого было недостаточно?

Юлиан покачал головой:

– Нам все время чего-то не хватало. До вмешательства Эроса Пенелопа всегда была очень эмоциональной и выражала свою любовь к Ясону так, как в Спарте было не принято. Однажды, когда его ранили, она от горя постригла волосы. Зато после того как Эрос поразил ее стрелой, на нее часто стала находить странная тоска. Я делал все, что в моих силах, старался как мог, чтобы она была счастлива, но… Пенелопа говорила, что любит меня, однако я-то видел – она относится ко мне не так, как относилась к Ясону. Она охотно отдавалась мне, но в ее объятиях не было страсти – я понял это с нашего первого поцелуя, хотя и пытался убедить себя, что это не важно. Очень немногие в те времена были счастливы в браке. Кроме того, порой я отсутствовал месяцами – ведь я возглавлял армию. Но видимо, во мне слишком много от матери, поэтому я хотел большего. А затем настал день, когда Эрос предал меня.

– Как это? – быстро спросила Грейс, понимая, что корни проклятия лежат именно здесь.

– Они с Приапом выпивали в ту ночь, когда я убил Ливия. Эрос был пьян и разболтал Приапу, что он сделал для меня, а когда Приап дослушал до конца, то понял, как отомстить мне. Он спустился в подземный мир и наполнил чашу из озера Памяти, затем дал испить из нее Ясону. Едва губы Ясона коснулись чаши, он тут же вспомнил о своей любви. Тогда Приап сказал ему, что я натворил, и дал еще воды для Пенелопы.

Юлиан закрыл глаза, вспоминая, что произошло в тот день.

Тогда он, вернувшись из конюшни, застал Пенелопу и Ясона в атриуме. Они целовались, и это сразу взбесило его.

Ясон поднял глаза и, увидев Юлиана, скривил рот.

– Ах ты, вор проклятый! Приап рассказал мне о твоем злодеянии. Как ты мог так поступить со мной?

Лицо Пенелопы исказилось ненавистью.

– Грязный ублюдок, тебя убить мало за то, что ты натворил!

– Именно это я и сделаю, дорогая. – Ясон обнажил меч.

Юлиан попытался оттолкнуть Пенелопу, но это ему не удалось.

– Пенелопа, я…

– Не смей прикасаться ко мне! Ты думаешь, порядочная женщина способна возжелать тебя при свете дня? Ты мне омерзителен! Ясон, вырви ему сердце – я хочу искупаться в его крови.

Ясон взмахнул мечом, но Юлиан ловким движением увернулся от удара.

– Я не желаю драться с тобой.

– Не желаешь? Я принял тебя в своем доме, дал тебе кров, когда никто другой не потерпел бы тебя рядом, а ты взял силой мою женщину и зачал детей, которые должны были появиться на свет от меня! Вот как ты отплатил мне!

Юлиан не верил своим ушам.

– Отплатил тебе? А ты забыл, сколько раз я спасал тебя в бою и сколько ран я получил, прикрывая твою шкуру? Можешь ли ты сосчитать все мои шрамы? Теперь ты вздумал посмеяться надо мной. Напрасно.

Ясон расхохотался:

– Над тобой все смеются, глупец, кроме твоего оруженосца. Он вступается за тебя каждый раз, и непонятно становится, чем вы занимаетесь, когда остаетесь наедине в шатре.

Подавив приступ ярости, Юлиан увернулся от очередного выпада Ясона.

– Прекрати сейчас же, не вынуждай меня делать то, о чем мы оба потом пожалеем.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что пустил в свой дом вора.

Когда Ясон сделал еще один яростный выпад. Пенелопа, подбежав, толкнула Юлиана на лезвие.

Вскрикнув от боли, Юлиан выхватил меч и нанес предупреждающий удар.

– Не делай этого, Ясон, ты же знаешь: я сильнее тебя.

– Это мы еще посмотрим. Не сомневайся, я не позволю тебе улизнуть.

Дальше все случилось почти мгновенно. Пенелопа схватила Юлиана за руку, и в тот же миг Ясон сделал выпад. Лезвие меча прошло в каком-нибудь миллиметре от Юлиана. Потеряв равновесие, Юлиан попытался вырваться и споткнулся в тот самый момент, когда Ясон снова попытался сделать выпад. Они столкнулись, и Юлиан почувствовал, как его меч вошел в плоть Ясона.

Когда Ясон упал навзничь, Пенелопа отчаянно завизжала. Юлиан, выронив меч, опустился перед поверженным соперником на колени.

– О боги, что же ты наделал!

Ясон закашлялся кровью.

– Это ты предал меня. Мы были братьями, а ты украл у меня мою любовь. Все, что было в твоей жизни, ты украл у других.

Юлиан поморщился. Он никогда никому не собирался причинять страдания, и уж меньше всего Ясону: он всего лишь хотел, чтобы его любили, и вот чем все закончилось.

Схватив меч Юлиана, Пенелопа подняла его над головой.

– Я хочу, чтобы ты подох, собака! – Она ударила лезвием меча по руке Юлиана; в ее глазах сверкало безумие. – Ты лишил меня того, что я любила больше всего, и теперь я заберу у тебя то, что любишь ты. – Внезапно зарыдав, она выбежала из комнаты.

Все это время Юлиан не мог пошевелиться и лишь молча смотрел, как жизнь уходит из тела Ясона. Только минуту спустя слова Пенелопы дошли до его сознания.