Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени - Джеймс Бёрк

Зимние бои 1854 года выявили ужасающее состояние английской армии. Репортажи журналиста Говарда Рассела в «Таймс» о состоянии госпиталей вызвали ярость британцев. В октябре в Крым направилась группа сестер милосердия во главе с Флоренс Найтингейл. Это была потрясающая женщина, посвятившая всю себя делу помощи больным и раненым. Она несколько раз отказывалась от предложений руки и сердца, только потому, что брак помешал бы работе. Перед отъездом в Крым она работала сестрой милосердия и выхаживала больных холерой в госпитале Миддлсекса в Лондоне. Там-то ей и попалась заметка в газете о том, что в Крыму нет ни одной английской медсестры. Через несколько дней она была уже в пути.

То, что она увидела по прибытии, превзошло все репортажи. Госпиталь напоминал один большой морг. В нем не было ни операционных столов, ни даже мебели, медсестры отсутствовали в принципе, матрасы и полы были в грязи и экскрементах. На пятьсот раненых и искалеченных солдат приходилось два хирурга, а на тысячу страдающих от поноса — всего двадцать ночных горшков. У пациентов даже не было одеял и рубах. Несмотря на то что хлороформ и эфир уже широко применялись в Европе с 1847 года, в Крым они не попадали — армейские снабженцы посчитали, что с ними слишком много возни. Раненые либо умирали прямо на поле боя, либо их притаскивали на руках товарищи. Полевым врачам не давали никаких средств передвижения, и они ходили пешком — по сугробам и грязи — и, когда наконец прибывали, обычно уже ничем помочь не могли. Некоторые раненые оказывались на санитарном корабле, где условия были еще хуже, чем в больнице. Лондонские светила медицины рекомендовали побольше курить, чтобы убить микробов, а также носить усы в качестве респиратора.

Для Найтингейл по подписке, организованной лондонской «Таймс», собрали около тридцати тысяч фунтов стерлингов. Средства были потрачены почти сразу на предметы первой необходимости: сорочки, пижамы, носки, чайники, сковородки, операционные столы, расчески, полотенца, ножницы и продукты. Ей даже удалось убедить шеф-повара одного из лондонских клубов приехать в Крым заведовать больничными кухнями. Через полгода после приезда Найтингейл смертность снизилась с сорока четырех до двух процентов.

Эта восхитительная женщина также добилась от военных чиновников организации санитарной бригады, которая отмыла и побелила стены госпиталя и вычистила выгребные ямы. В июле следующего года благодаря непреклонности Найтингейл была учреждена медицинская служба британской армии.

После войны Найтингейл составила огромный доклад на тысячу страниц о положении военной медицины. В частности, в нем говорилось о высокой смертности солдат: несмотря на то что в армии служат в основном физически здоровые мужчины от семнадцати до тридцати пяти лет, смертность даже среди служащих в самой Англии солдат в два раза превышает аналогичные показатели среди гражданского населения. Из 18 058 англичан, погибших в крымской кампании, на поле боя был убит 1761 человек, остальные 16 297 умерли в результате госпитализации. Когда королевская военная комиссия ознакомилась с этой статистикой, разразилась буря протеста, приведшая к отставке правительства.

Пример Найтингейл оказал сильное влияние на швейцарского филантропа Жана Анри Дюнана. В 1859 году Дюнан стал свидетелем битвы при Сольферино, одного из сражений австро-французской войны, и пришел в такой ужас от увиденного, что начал заниматься общественной работой. В результате его деятельности, которую активно поддерживала и Найтингейл, в 1864 году была принята Женевская конвенция «Об улучшении участи раненых на поле боя». Конвенция заложила основы для новой международной организации — «Красного креста». Ее знак сегодня можно увидеть на всех каретах скорой помощи, есть он и на той машине, которая поедет к нашему горемычному самолету.

Врачи во всем мире всецело полагаются на антибиотики — одно из самых чудесных лекарств, изобретенных человечеством по чистой случайности и только благодаря слепой удаче…

9

Колесо фортуны

В каком-то смысле наука — это всегда прогнозирование. Если научная теория о некоем явлении верна, она предскажет результаты этого явления. Парадокс заключается в том, что обыденные события, которые ведут к научным открытиям, никак не поддаются прогнозированию. Прорывы в науке всегда идут рука об руку с его величеством случаем и очень-очень редко являются результатом тщательного планирования. Наука, как и все в этой жизни, часто зависит от того, как повернется колесо фортуны.

Именно так произошло с главными открытиями человечества. Эйнштейн говорил, что идея относительности пришла ему в голову после сна, где он ездил верхом на луче света. Бактериология родилась в результате того, что капля красителя капнула в чашку Петри и окрасила бактерии. Холлерит изобрел перфокарты потому, что ему посчастливилось иметь родственника-текстильщика, который рассказал ему о новом ткацком станке с прообразом перфокарт. Полиэтиленовая пленка появилась из-за случайного взрыва в лаборатории.

В начале каждой последовательности событий, ведущей к открытию, мало кто из участников подозревает, чем все это закончится. По забавному совпадению одно из величайших медицинских открытий сорвало банк в том числе и потому, что было заключительным звеном цепи случайностей, начавшейся за игровым столом. В 1915 году здание казино в курортном городке Булонь-сюр-Мер на севере Франции было реквизировано под госпиталь, где команда добровольцев-бактериологов из медицинской службы армии делала прививки солдатам. Среди участников этой процедуры был молодой врач Александр Флеминг, к тому времени уже признанный специалист по сифилису151 — 194.

Коротая время в госпитале-казино, врачи заинтересовались, откуда же у раненых берутся инфекции. Выяснилось, что источником инфекции в большинстве случаев становятся фрагменты униформы солдат, занесенные в рану пулей или осколком. В те времена общепризнанным средством для обработки таких ран считались сильные антисептики, однако они не проникали глубоко в полость раны и к тому же заодно убивали и полезные микроорганизмы.

Вернувшись в Лондон после войны, Флеминг решил заняться проблемой уничтожения бактерий без вреда для иммунитета и тканей пациента. Помимо того что Флеминг был прекрасным врачом и хорошим стрелком, он мог вполне рассчитывать на первое место в конкурсе на самую неряшливую лабораторию в Лондоне. Завершив очередное исследование какой-нибудь культуры, он не имел обыкновения стерилизовать чашки Петри и раскидывал их где попало. Раз в две недели, перед тем как разгрести наконец завалы и вымыть чашки антисептиком, он лениво разглядывал, не выросло ли там чего интересного.

Однажды в начале сентября 1928 года, вернувшись из отпуска, он зашел в лабораторию и увидел там обычный разгром. До отъезда он исследовал цветовые различия бактерий и посеял пару десятков культур стафилококка из нарывов, абсцессов, а также воспаленных тканей носа, горла и кожи. Чашки так и лежали в ванночке, наполовину залитые лизолом. Перед тем как взяться за мытье, он, как обычно, бросил на них небрежный взгляд и заметил странность. В середине одной из чашек выросло пятно плесени, а по краям не было бактерий. Выглядело это так, будто плесень уничтожила их. Это случайное открытие принесет Флемингу Нобелевскую премию — плесень позже стала пенициллином152 — 134.

В любой карточной игре такая череда случайных совпадений, приведших к тому, что плесень выросла, а Флеминг ее заметил, крайне маловероятна. Прежде всего, было открыто окно и споры плесени проникли с улицы; у стафилококка в чашке, как ни странно, не прошел инкубационный период; с 27 июля по 6 августа на улице стояла идеальная для роста плесени температура — от шестнадцати до двадцати градусов Цельсия; затем наступил довольно длинный период более теплой погоды, достаточный для того, чтобы стафилококк размножился; вернувшись из отпуска, Флеминг взял именно эту чашку. Наконец, именно эта чашка не соскользнула в антисептик, который уничтожил бы и плесень, и бактерии.

Пенициллин не убивает бактерии, а действует на их «потомство» — у образующихся при делении новых клеток быстро разрушалась мембрана и клетки гибли. По забавному стечению обстоятельств человек, который впервые обнаружил эту патологию клеток, в отличие от Флеминга, был до безумия аккуратен. Это был доктор Рудольф Вирхов, за свои этические принципы и нетерпимость к лени и небрежности прозванный римским папой немецкой медицины. По его словам, главное качество ученого — холодный энтузиазм.

Кроме того, Вирхов придерживался либеральных политических идей. Это стало известно зимой 1847 года, когда ему поручили подготовить отчет об эпидемии тифа, поразившей охваченную голодом Верхнюю Силезию. В марте 1848 года он провел там три недели, которые, по его собственному признанию, стали переломными в становлении его политических и научных принципов. В своем отчете он привел не только эпидемиологический, но и социальный анализ положения, а вину недвусмысленно возложил на правительство. По его словам, народ Силезии нуждался не только в медицинской помощи, но и в общественных преобразованиях, которые не допустили бы повторения подобной трагедии. Он говорил о максимальной демократизации, придании официального статуса польскому языку, на котором говорило большинство жителей, отделении церкви от государства, строительстве дорог, справедливых налогах и бесплатном общедоступном образовании.