Продавец королевств - Леонид Кондратьев

Точнее, как раз тогда в дыму сигарет и пронзительных звуков джаза и родилась та самая атмосфера, с тех пор кочующая из одного притона порока в другой. Беззвучно и неуловимо совершая свой победоносный марш по планете. Растворяясь в географических и политических реалиях и порой создавая вот такие вот оазисы вседозволенности, в которых не было места ни английской чопорности, ни американской политкорректности. Места, в которых жизнь ценилась не дороже стакана солодового виски или местного пальмового самогона. Где можно было без опасений суда и жадного воронья адвокатов называть негра негром и где за в разы более легкое высказывание или просто косой взгляд можно схлопотать пару унций горячего свинца в череп или полфута холодной стали в сердце…

Портовый бар, наполненный шлюхами, жуликами и убийцами всех мастей. Настоящий притон вседозволенности, порока и того специфического безбашенного веселья, которое подобно яду заражает собой лишь раз вкусившего его. Заражает для того, чтобы до конца дней мучать ощущением подлинной, ничем не разбавленной свободы…

– Ну как тебе? – Стараясь перекричать грохот музыки, сестра Анна залихватски опрокинула остатки рома и, повернувшись к бармену, многозначительно постучала по краю бокала ухоженным, покрытым блестящим отполированным лаком ноготком. После чего наклонилась за барной стойкой поближе к уху собеседницы и добавила: – Это еще что! Сейчас тут немного развеемся и рванем на Карапаибо. Это такой островок на выходе из гавани – там совершенно чудесный ресторанчик. Запомни, подруга, черепаховое мясо в этих краях нормально готовят только там, и нигде больше!

Может быть, под воздействием выпитого, заполняющего помещения грохота никогда не слышанной музыки, а может, из-за откровенных взглядов, роняемых на двух девушек постоянными посетителями, да и просто случайно зашедшими выпить пару «шотов» контрабандистами… Но постоянно сжатая пружина внутри Инельды, сжимающая разум в путах самоограничения, распустила пару витков, заставив ее в какой-то наполненный безбашенным безумием момент резким хлопком допить мусолимый уже больше получаса бокал рома и, запрокинув голову к покрытому пальмовыми циновками потолку забегаловки, захохотать…

– Ну ты, подруга, даешь! – Кивнув бармену на опустевший бокал дроу, монашка залихватски крутанулась на стуле и продолжила свою мысль: – Я уж грешным делом думала, что мы сюда скучать пришли. Пошли, зажжем этот гадюшник!

Опрокинув в себя еще пару пальцев рома и заставив своим примером сделать то же самое Инельду, сестра Анна соскочила со стула и потянула свою спутницу в сторону залитого огнями цветомузыки танцпола. Конечно, если бы на монашке в этот момент было ее профессиональное одеяние, то большинство посетителей, временами некоторые из них бывали даже истинно верующими, испытало бы мощный когнитивный диссонанс. Но на этот раз сестра церкви насилия была облачена в более компактный вариант «монашеской» одежды – обтягивающий топик и мини-юбку. Впрочем, это нисколько не мешало ей ни на секунду не расставаться с маленькой сумочкой, судя по весу, содержащей в себе нечто смертоносное.

– А весело тут у них! – мелькнула в голове главы гильдии убийц бесшабашная мысль. – Весело, побери меня Ллос, со всеми ее пауками! Последний раз я так развлекалась еще сопливой девчонкой, когда с другими молодыми волшебницами ловила мальчишек из школы воинов, купающихся в подземном озере. Впрочем, кто еще кого ловил… Помнится, едва ли не каждая третья после того приключения забеременела и потом свой плод в дар богине отдавала, чтобы в учебе от сверстниц не отстать. Интересно, а если в этот раз то же самое будет, Олафа удастся убедить, что ребеночек от него? Хотя вряд ли – достойных кандидатур, способных приблизиться к этому дальнему потомку «Рыжебородого осквернителя» тут днем с огнем не сыскать. Хотя было бы забавно заставить этого человечка воспитывать чужого дитятю. Магией-то, позволяющей определить кровных родственников, он не владеет, а в мой родной мир малышку или даже малыша, ну смотря что получится, лучше будет не вести, пока не повзрослеет. А к тому времени чистокровный человек, доживший до его возраста без целительной магии, скорее всего, просто скончается от старости, несмотря ни на какие усилия лекарей.

Инельда, ощутившая очень редкое для себя состояние счастья и беззаботности, копировала стиль танцующих вокруг людей, больше всего ориентируясь на свою новую знакомую, а по лицу ее расползалась не убираемая никаким самоконтролем улыбка. Она в безопасном месте, где ее не найдет ни один враг из уже имеющихся, а среди аборигенов желающих свести с девушкой счеты пока нет. Посреди представителей, наверное, одной из самых слабых рас мироздания, не имеющих вдобавок ни малейшего представления о великом искусстве магии, наделяющего своих адептов самыми разнообразными силами. Ну, уж по сравнению с дроу точно. Видела она практикующих экстрасенсов, специально посмотреть на целых полтора десятка ходила. Настоящих одаренных среди них попалось всего двое, остальные шарлатаны. Да и у тех способности были куда меньше, чем у учеников первого года обучения той же воинской школы, куда попадали сами бездарные в плане чародейства темные эльфы.

– Хей, подруга, держи дистанцию! – со смехом отодвинулась от нее сестра Анна. – Я не такая, чего бы там о нас люди не говорили. Вон вокруг сколько мужиков скачет, бери какого хочешь за встроенный пульт управления и вибрируй на здоровье!

– О вас – это в смысле о представителях вашей религии? – уточнила Инельда, в свою очередь немного сдвигаясь назад, но не переставая конвульсивно дергаться, словно в нее ударила выпущенная каким-нибудь отсутствующим в этом мире колдуном молния.

– О монашках, негра дикая! – постучала себя по лбу сестра Анна. – К нам же в обитель мужчины не допускаются. В теории.

– Ага, понятно, – сообразила дроу. – Ничего, у нас о жрицах такие же глупые слухи ходят. И ничего. Рожать новых дочерей, а подчас даже и сыновей, им это нисколько не мешает. Ведь если во внутренние покои не допускаются посторонние, это не значит, что они сами не выходят наружу в поисках тех, с кем можно заключить выгодный союз. Ну и скоротать ночку-другую заодно. И потом в храмах всегда есть предназначенные для жертвоприношений пленники и рабы.

Веселье двух подруг продолжалось еще долго, с небольшими перерывами на дозаправку и припудривание носиков. Умудрившись поставить забегаловку чуть ли не на уши и вдоволь наскакавшись, они наконец-то угомонились и, покачиваясь, двинулись в сторону выхода.

– Слышь, подруга? – Артикуляция хорошо повеселившейся и наконец-то полностью расслабившейся монахини, которую в последнее время вконец достали внешние атрибуты и богобоязненный внешний вид, была немного нарушена, но это абсолютно не влияло на проснувшуюся после определенного объема поглощенного алкоголя мысль о продолжении банкета. – Тебе эти твои хвосты не надоели? У меня от их взглядов уже спина чешется. Как бы они нам аппетит не испортили – не знаю, как ты, но я бы сейчас быка съела. А теперь – в Карапаибо!

– Не возражаю, – царственно, как подобает будущей жене второго лица государства, пусть только собирающегося из остатков, и вместе с тем пьяно кивнула Инельда. Она успела продегустировать не меньше двух десятков коктейлей и, несмотря на один раз все-таки прочитанное ею заклинание, препятствующее разрушительному воздействию алкоголя, находилась изрядно навеселе. – Пошли. А там есть кого убить или чего стырить?

– Найдем с божьей помощью, – убежденно кивнула монашка и перекрестилась, чтобы придать аргументам дополнительный вес.

– А он правда помогает грабить? – заинтересовалась нетрезвая дроу, внезапно решившая, будто эта информация ей жизненно, ну вот просто жизненно необходима. – И в чем это выражается? Какие жертвы нужны? Вон того цыпленка, старающегося казаться петухом, хватит?

– Не, такого лучше не предлагать. – Сестра Анна технично вырубила представителя местной золотой молодежи, последние полчаса пытающегося клеиться к Инельде и даже последовавшего за ней наружу, причем так быстро, что следовавшие по пятам за девушками «племяннички» дядюшки Лю не успели даже дернуться. – Оскорбится. Так пойдем. А там на месте разберемся – кого, куда, за сколько и сколько раз.

Пройдя несколько десятков метров, монашка вывела свою новообретенную подругу на один из многочисленных рыбацких пирсов, частоколом выдающихся в мутные воды залива.

– О! Бежим!!! – Сорвавшись с места и буквально волоча за собой дроу, сестра буквально птичкой пропорхнула по непрочным даже на непредвзятый взгляд мосткам и в отчаянном прыжке перепрыгнула на уже отчаливающую рыбацкую джонку, одну из сонма тех безликих лодчонок, бороздящих просторы Южно-Китайского моря в поисках сельди, тунца и трепангов. Не забывая конечно же о таком прибыльном деле, как всевозможная контрабанда.