Чем социализм лучше капитализма - Анатолий Вассерман

То и дело напоминаю себе и другим слова Аристотеля Никомаховича Стагирского: «Человек - общественное животное». Мы формируемся в обществе, воспитываемся на всём накопленном обществом (Владимир Ильич Ульянов, считая коммунизм высшей формой общества, а коммунистов образцовыми членами общества, сказал: «Коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество»), используем в работе созданное и придуманное (лозунг интеллектуальной собственности, требуя неукоснительной оплаты каждого подобия мысли, грозит вовсе парализовать доступ к придуманному) всем обществом. Но куда важнее хозяйственная сторона той же медали. Разделение труда повышает его производительность. Поэтому каждый из нас, живя в обществе, делает - в том числе и для других - и получает -в том числе и от других - несравненно больше, чем мог бы сделать и получить в одиночку. Общество - условие жизни каждого из нас.

Но что такое - общество?

Модные ныне концепции неограниченной экономической - либертарианство - и политической - либерализм - свободы личности рассматривают общество просто как сумму личностей. Каждая личность может свободно - по взаимному согласию - взаимодействовать с другими. Результаты взаимодействий столь же свободно - по взаимному согласию - делятся между личностями. Вроде бы всё просто, логично, удобно и взаимовыгодно.

До тех пор, пока взаимодействие ограничивается двумя личностями. Но даже в классическом моногамном браке личностей очень редко остаётся две. Например, на взаимоотношения супругов зачастую заметно влияют родня и знакомые. Но даже если забыть серии анекдотов «зять и тёща» и «муж вернулся из командировки на день раньше», цель брака - дети (в связи с чем гомосексуальные связи не вправе рассчитывать на те права, какие общество даёт браку именно ради упрощения задачи пополнения общества). А ребёнок не только воспитывается отцом и матерью, но ещё и наблюдает их взаимоотношения и на основе этих взаимоотношений сам учится будущему семейному поведению (людям, воспитанным в неполной семье или гомосексуальной паре, заметно труднее в ходе построения собственной семьи). Родители же не всегда сходятся во взглядах на воспитание ребёнка, что может породить конфликт или совместное творчество. Даже в элементарной ячейке общества невозможно ограничиться только парными взаимодействиями: каждое из них самим фактом своего наличия влияет на все остальные.

Всякому знакомому с теорией систем понятно: целое больше суммы своих частей. На теплофизическом факультете мне довелось заниматься отличиями реальных веществ от идеального газа. В нём частицы движутся свободно, взаимодействуя между собою только при столкновениях (как совместить нулевой размер частиц с ненулевой вероятностью соударения - вопрос скорее философский, чем физический). Реальные же молекулы не только имеют конечные размеры (и зачастую несферическую форму). Главное - они взаимодействуют через электромагнитные поля, простирающиеся неограниченно - хотя и стремительно затухающие. Эти поля в свою очередь создаются электронами, движущимися по законам квантовой механики (в первом приближении можно свести это движение к орбитам, хотя и не всегда круговым). Поле, определяющее движение электрона, создают не только протоны в ядрах атомов (эта - статическая - составляющая суммарного поля всей молекулы экранируется электронами). В его образовании соучаствуют и другие электроны. Причём не только входящие в состав данной молекулы. Правда, влияние дальних молекул в основном экранируется близлежащими. Но этих близлежащих тоже достаточно много, чтобы суммарная картина поля была весьма сложна. В конечном счёте взаимодействие каждой пары молекул зависит от многих десятков других. Даже расчёт взаимодействия трёх частиц - задача далеко не тривиальная. А уж многочастичные взаимодействия в мои институтские годы - в начале 1970-х - выходили далеко за пределы возможностей мощнейших тогдашних компьютеров. И даже четыре десятилетия спустя полноценному теоретическому исследованию поддаются лишь конфигурации, ничтожно малые по сравнению с обычными практически важными объёмами. Даже модные нынче наночастицы приходится изучать в основном на опыте.

Межличностные взаимодействия - тоже многочастичные. Каждая книга (даже откровенно подтасовочная - вроде текстов Алисы Зиновьевны Розенбаум - Айн Рэнд - или Владимира Богдановича Резуна), каждый фильм (даже откровенно халтурный - вроде почти всего постсоветского кино) влияет на многие тысячи умов сразу - но в свою очередь эти тысячи своей реакцией, обсуждениями между собой влияют на автора (каждый следующий фильм Фёдора Сергеевича Бондарчука примитивнее и манипулятивнее предыдущего, ибо рассчитан на уже обработанных предыдущей творчей).

В деловой жизни многочастичность любого взаимодействия ещё очевиднее. Даже продавец заведомо уникального товара не может надеяться на безудержное накручивание цены по принципу «всё равно ко мне придут»: другие могут предложить альтернативу если не равно полезную, то по меньшей мере приемлемую для многих. А уж производители типовых изделий - от дверных ручек до компьютеров - и подавно вынуждены учитывать не только интересы своих потребителей, но и любые действия других производителей.

Выходит, взаимодействия - хоть в газе, хоть в хозяйстве - можно рассматривать как самостоятельные сущности, не сводимые к самим взаимодействующим молекулам или личностям. Причём не сводимые не только в чисто техническом смысле (как химические реакции не сводятся к квантовомеханическим расчётам просто вследствие непомерной сложности таких расчётов), но и вследствие взаимовлияния самих взаимодействий.

Увы, либерализм и либертарианство почти не исследуют природу взаимодействий. В этом они безнадёжно отстали от марксизма.

Скажем, трудовая теория стоимости, использованная Марксом в качестве опоры (и заметно развитая им), считает основой ценообразования общественно обусловленные - порождённые множеством независимо действующих, но именно в силу этой формальной независимости создающих общие условия деятельности, производителей - затраты труда. Либертарианство же противопоставляет ей, например, теорию предельной полезности, где каждая личность самостоятельно оценивает, какую пользу может извлечь из приобретения. Беда только в том, что польза, получаемая каждым потребителем, зачастую не поддаётся сравнению не только с пользой, получаемой производителем от продажи своего изделия, но даже с пользой, получаемой другими потребителями. В результате, по моим наблюдениям, субъективистские теории стоимости (вроде той же предельной полезности) верны пока и постольку, пока и поскольку перефразируют результаты, ранее полученные в рамках трудовой теории стоимости, и безнадёжно путаются при любой попытке отойти от неё. Это и не удивительно: субъективизм, лишённый внешних опор, неизбежно рушится.

Не помню, кто сказал: война слишком важна, чтобы поручать её военным. Система взаимоотношений личностей слишком важна, чтобы поручать её личностям. Построение общества, поддержание общества, управление обществом требуют общественных инструментов - от школы до единой системы управления всем мировым производством (как я уже не раз отмечал, к 2020 году она станет технически осуществима). Только тогда общество - единство межличностных взаимодействий - сможет действовать в интересах каждой личности. Ведь (как отметил в 1844-м Карл Хайнрихович Маркс) свободное развитие каждого - условие свободного развития всех.

© 2012.04.24. Впервые опубликовано в «Бизнес-журнале»

Даже без воссоединения?

Ещё в конце 1970-х группа западноевропейских экономистов установила: если на рынке, куда выпускается новая разработка, население меньше некоторого порога, то разработка заведомо не окупится. Причём порог мало зависит от конкретной разработки и даже отрасли. На момент исследования он составлял в Западной Европе примерно 300 миллионов человек.

Отсюда немедленно последовали организационные выводы. Начались переговоры о преобразовании Европейского экономического сообщества в Европейский союз, создании Северо-Американской и Тихоокеанской ассоциаций свободной торговли. Правда, тихоокеанские переговоры вскоре заглохли: промышленность стран этого региона ориентировалась на экспорт в края побогаче, так что устранение таможенных барьеров внутри него не давало заметной выгоды. Зато внутри Западной Европы и Северной Америки вскоре не осталось экономических границ.

Увы, знаю (по краткой информационной заметке в каком-то из советских научно-популярных журналов начала 1980-х) только сам факт исследования. Более двух десятилетий восстанавливал его возможную логику. Если моя реконструкция верна, то ключевых факторов, определяющих высоту барьера окупаемости, немного: текущий уровень развития науки и техники (чем он выше, тем сложнее - значит, дороже - создать новое, ибо заметная доля простых решений уже найдена), соотношение оплаты разработчиков и серийных производителей (чем оно выше, тем больше в цене товара доля, приходящаяся на разработку), простота преодоления ограничений права копирования.