Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

с канцелярской работой. Я все хотел спросить: не согласитесь ли вы к нам вернуться? Если честно, вас вообще ни в коем случае не следовало отпускать. Зато теперь мы могли бы предложить вам новые, куда лучшие условия. И, разумеется, существенно повысить зарплату.

Лучше бы он этого не говорил! Клара даже пожалела, что он сейчас ей это предлагает. Новые условия – это, конечно, очень соблазнительно. Особенно обещание существенно повысить зарплату. Умения во всем себя ограничивать и на всем экономить хороши только в романах и в сказках, а в реальной жизни это выглядит весьма уныло, а порой и попросту неприглядно. И дело даже не в деньгах: ведь всего полгода назад она эту работу по-настоящему любила. Такие вещи просто так со счетов не сбросишь.

– Большое вам спасибо и за то, что навестили меня, и за ваше удивительное предложение, – сказала она.

– Надеюсь, вы вскоре дадите о себе знать?

– Безусловно. – Клара глубоко вздохнула – все-таки в эту минуту она предавала нечто очень ей дорогое. – Но не по поводу работы. Я надеюсь, вы понимаете, что я не могу просто взять и бросить этих детей?

Мистер Харрис кивнул и снова открыл дверцу автомобиля.

– Да, я вас понимаю.

– И вы на меня не сердитесь?

– Не сержусь? Что вы, ни в коем случае! Это определенно ваше место, Клара. Это же любой человек сразу поймет.

Сердце у Клары вдруг бешено забилось. Ее место? Иной раз она и сама чувствовала, что это именно так, но чтобы об этом ей сказал кто-то другой…

– Не знаю, действительно ли это так… На самом деле я совсем не уверена, что сумела чего-то здесь добиться.

И вдруг за ворота выбежала сияющая Терри.

– Вы не поверите, но у меня помидоры проросли! Самые настоящие! Которые едят!

– О, это же просто чудесно, Терри! Жду не дождусь, когда твой урожай поспеет.

И Терри помчалась в мастерскую к Айвору, чтобы и ему сообщить эту потрясающую новость.

А мистер Харрис, удивленно приподняв брови, с улыбкой заметил:

– И вы еще говорите, Клара, что ничего особенного здесь не добились!

Когда Клара вернулась на кухню, Рита, сгорбившись, сидела за столом, и глаза у нее были в пол-лица, а лицо белое как бумага.

– Ну? – обвиняющим тоном спросила она и скрестила руки на груди. – И когда же вы уезжаете?

– Все в порядке, моя хорошая, и я, честное слово, не собираюсь никуда уезжать.

И тут Рита, Алекс, Пег и – вот уж невозможно поверить! – Морин принялись ее обнимать.

Она здесь! Она остается!

Глава десятая

В ноябре Морин стала возвращаться домой все позже и позже. Она выскальзывала за дверь, когда Клара считала, что она уже спит, используя старый трюк с подушкой, засунутой под одеяло и изображающей тело спящего человека. Клару даже немного оскорбила уверенность Морин в том, что она на эту удочку попадется, но, подумав, поняла, что и впрямь уже несколько раз попадалась.

Когда Морин вовремя не являлась домой, Клару охватывало всепоглощающее чувство бессилия – почти такое же, как во время блица в ожидании яростных бомбежек, когда ты ровным счетом ничего сделать не можешь, разве что съежиться, максимально уменьшившись.

А Морин возвращалась за полночь с сияющими глазами, запыхавшаяся, а то и напевающая себе под нос «Шайн он Харвест Мун»[14]. Клара в итоге эту песню просто возненавидела. Держалась Морин просто на удивление нагло, и когда у Клары было особенно плохое настроение, она с тоской думала: Вот и с ней я тоже не справилась и в итоге сдалась! А ведь сейчас она запросто могла бы вернуться в «Харрис и сыновья», и там для нее самой большой проблемой была бы западающая клавиша пишущей машинки с литерой «Е» или минимальное, на несколько минут, опоздание в сроке сдачи материала.

Только ничего ей не говори, пока злишься, – убеждала она себя. – Иначе завтра же ты об этом пожалеешь. Да и главенство свое в этом доме утратишь.

Однажды, когда время уже близилось к полуночи, а Морин все еще не было, Клара нервно мерила шагами кухню и гостиную, мрачно размышляя о том, что никто не предупредил ее заранее, что, заботясь о подростках, можно почувствовать себя самым одиноким человеком на земле. Ну а потом, когда она уже места себе не находила от тревоги, наглая девчонка вернулась, вприпрыжку, как маленькая собачонка, и как всегда весело напевая себе под нос.

Этого Клара вынести не могла и вихрем вылетела на улицу, чтобы не выпалить Морин в лицо те слова, о которых потом стала бы жалеть. Но сдерживать себя в присутствии Морин у нее тоже не было сил.

На той стороне улицы Айвор выставлял на крыльцо молочные бутылки.

Не разговаривай с ним, не разговаривай! – велела она себе.

Айвор выпрямился и окликнул ее:

– Мисс Ньютон, что-то вы поздновато гулять собрались.

Да откуда он знает, что для нее поздно, а что рано!

Но ей вдруг страшно захотелось поговорить с ним, рассказать ему обо всех своих бедах и тревогах. И она, больше не сдерживая себя, сердито воскликнула:

– Да это все Морин! Удрала потихоньку и полночи гуляла. Она совершенно меня не слушается!

– Хотите, я пойду ее поищу?

– Нет, нет… спасибо. Она уже вернулась. На сегодня, видимо, уже нагулялась.

И Клара вдруг направилась через улицу прямо к Айвору, чувствуя, как ноги холодит ночной воздух, проникая под распахивающиеся полы домашнего халата, и понимая, что вовсе не с ним ей так хотелось поговорить – на самом деле его она для этой цели выбрала бы в последнюю очередь; тоже мне, герой войны, черт бы его побрал, а сам обивкой мебели занимается! Нет, ей необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь, но звонить мисс Бриджес или даже Джуди было уже слишком поздно.

– Это ведь далеко не впервые, – горестно призналась она, – и у меня уже просто нет сил. Я уже не знаю, что ей и говорить. И понятия не имею, куда она ходит и где…

– Местные ребятишки часто кучкуются возле кладбища, – подсказал Айвор.

– Веселое местечко!

– Может, вы зайдете? – пригласил он. – А я вам чай приготовлю.

Его мастерская показалась ей похожей на тайное убежище какого-то султана или на пещеру Аладдина. Она в подобных местах никогда не бывала. Вдоль всех стен в несколько рядов выстроились прислоненные к ним длинные рулоны разноцветных тканей. А в центре стоял просторный стол и на нем три – целых три! – швейных машинки. Еще