Русские легенды и предания - Медведев Юрий Михайлович

Увидав, что обнимает хладный труп, Смерть со вздохом поднялась и полетела дальше над полем, склоняясь то над одним раненым, то над другим, обнимая их, целуя, оставляя за собой безжизненные тела. Но у каждого на губах застывала последняя счастливая улыбка, ибо перед кончиною успевал он изведать последний поцелуй той, которую любил на этом свете: невесты, жены, недостижимой возлюбленной или пылкой любовницы. Имя ее—Смерть Милосердная.

Вместе с болезнями, особенно повальными, быстро приближающими человека к его кончине, Смерть признавалась у наших предков нечистою, злою силою. Она сближалась с понятиями мрака (ночи) и холода (зимы). В солнечном свете и разливаемой им теплоте предки наши видели источник всякой земной жизни; удаление этого света и теплоты и приближение нечистой силы мрака и холода убивает и жизнь, и красоту природы.

Встречая весну торжественным праздником, славяне совершали в то же время обряд изгнания Смерти или Зимы и повергали в воду чучело Мораны.

Если понятие смерти сближалось в доисторическую эпоху с понятием о ночном мраке, то так же естественно было сблизить ее и с понятием о сне. Сон неразделим со временем ночи, а заснувший напоминает умершего. Подобно мертвецу, он смежает свои очи и делается недоступным внешним впечатлениям…

Иногда Смерть воображали в виде крылатого существа, которое вынимает у праведников душу сквозь сахарные уста, а у грешников — сквозь левое ребро. Некоторые уверяют, что Смерть необыкновенно прекрасна, подобно желанной невесте. То есть ко всем она является в разном обличье.

СТРАТИМ-ПТИЦА

Крылат-камень

В давние времена шла морем ладья на Соловки из Архангельска. И вдруг средь ясного дня налетела буря великая. Потемнело все кругом, ветер ревет, волны ладью заливают. И тут явилась над волнами Стратим-птица и воскричала:

— Выбирайте мне по жребию одного корабельщика в жертву!

А в ладье той несколько воинов плыли в Кемский острог. Один отчаянный был храбрец, настоящий сорвиголова. Крикнул он в ответ Стратим-птице:

— Пусть все погибнем, но тебе не поддадимся. Сгинь, нечисть поганая! — и уж лук боевой натянул, чтобы птицу лютую стрелить.

Но тут поднялась из моря смертная волна выше лесу стоячего, какой даже кормщик бывалый в жизни своей не видывал, а только слыхал про нее от стариков. Сразу смекнул: спасенья от смертной волны никому не будет.

И в этот миг сын кормщика, отрок Ждан, немой от рождения, вдруг прыгнул за борт в ледяную воду, а она в Белом море всегда ледяная…

Тотчас утихла буря, улеглись волны. Но сколько ни вглядывались люди, ни Ждана в воде, ни Стратим-птицы в небесах так и не заметили.

Прошли годы. И вот нежданно-негаданно объявился в родной Кеми безвестно сгинувший Ждан, но уже не отрок немотствующий, а парень на загляденье: статный, кудрявый, звонкоголосый. Мать его сразу признала по родинке на щеке и по шраму на левой руке.

Стали спрашивать родственники и знакомые, из каких краев явился, где запропастился на столько лет. На все вопросы только улыбался Ждан загадочно да в небеса перстом указывал. Порешили люди, что он малость умом тронулся.

Стал Ждан в праздники да свадьбы по деревням хаживать, на гуслях звонкоголосых наигрывать, сказки да былины сказывать. И про Алатырь-камень, и про Ирий-сад, и про водяных-домовых, и про птицедев прекрасных, кои зовутся Алконост, Гамаюн да Сирин. Только про Стратим-птицу ничего не сказал и не спел, сколько его ни упрашивали!

С тех пор и повелись на Беломорье сказители, былинщики и песнопевцы под гусельные звоны. Но всякий такой краснослов ходил на выучку к Ждану, потому что был он лучшим из лучших.

И вот что еще чудно было: так и не подыскал себе Ждан невесту. Многие девицы по нему вздыхали, кое-кто из вдовушек нарожали от него детишек, таких же кудрявых да синеглазых, но до скончания дней так и остался он холостяком.

А за два года до упокоения своего нанял Ждан целую артель каменотесов, и принялись они на Трехгорбом острове камень преогромный обтесывать, пока не явилась взору птица диковинная с головой девичьей. Там, у подножия каменной птицы, и схоронили Ждана по его последней воле, но слишком много лет прошло с тех пор, от могилы небось и следа не осталось. Унес Ждан с собой загадку Стратим-птицы, пощадившей его юность и красоту. А птица та каменная, сотворенная по воле сказителя Ждана, в народе зовется Крылат-камень.

Стародавние сказания утверждают, что Стратим-птица — прародительница всех птиц — живет на море-океане, подобно Алконосту.

Когда кричит Стратим-птица, подымается страшная буря. И даже если всего лишь поведет она крылом, море волнуется, колышется.

СОКОЛ

Финист Ясный Сокол

Было у купца три дочери. Поехал он раз на ярмарку, спрашивает, кому чего привезти в подарок. Две старшие попросили платков да платьев, а младшая, Марьюшка, говорит:

— Привези мне, батюшка, перышко Финиста Ясна Сокола.

Вот приехал он домой, младшая дочь от радости сама не своя. Чуть начали старшие сестры обновки примерять, она побежала к себе в горницу, бросила перышко об пол — и тотчас влетел в окно сизокрылый сокол, явился к ней красавец молодой, ненаглядный возлюбленный Финист Ясный Сокол. И прилетал он к ней всякую ночь, а утром улетал во чисто поле.

Как-то раз услышали сестры в светелке Марьюшки разговоры поздние, подглядели в щелочку — и едва не обмерли от зависти. Заманили они Марьюшку в погреб, да и заперли, а окошко ее заколотили и еще ножей острых навтыкали. Прилетел сокол, бился, бился, всю грудь изранил, а потом вскричал:

— Прощай, красна девица! Коли захочешь меня снова увидать, иди в тридевятое царство, не прежде найдешь, пока три года не минуют, пока не истопчешь трех пар железных башмаков, трех платьев железных не износишь да трех посохов не притупишь железных.

И улетел. В ту же ночь, никому не сказавшись, ушла Марьюшка из дому. Сковал ей кузнец платье железное, да башмаки, да посох, и отправилась она в странствие.

Вот минуло три года ее странствий, справа железная вся сносилась. Приходит Марьюшка в какой-то город, а там королева к свадьбе готовится, а жених ее — Финист Ясный Сокол. Нанялась Марьюшка посудомойкою во дворец и, выждав время, вошла в покои Финиста. А тот спит непробудным сном. Заплакала она в голос:

— Милый ты мой, я к тебе шла три года, а ты спишь и не знаешь ничего! Сколько ни причитывала, спит он, не слышит, но вот упала горючая слеза ему на плечо — пробудился Финист Ясный Сокол, открыл глаза да так и ахнул:

— Ты пришла, моя ненаглядная! А я уж думал, ввек не увидимся. Околдовала меня ведьма-королевна, я про тебя и забыл, зато теперь ввек не забуду.

Подхватил Марьюшку на руки и вылетел вместе с ней в окошко — только их и видели. Прилетели на святую Русь, явились к Марьюшкиному отцу, в ноги кинулись — тот благословил молодых, ну а потом свадьбу сыграли. Жили Марьюшка и Финист Ясный Сокол долго и счастливо, да говорят, что и теперь живут.