Московские слова, словечки и крылатые выражения - Владимир Муравьев

Но ведь для понимания и оценки московского пожара имеет огромное значение знание того, кто зажег город и с какими целями.

Причиной первоначальных пожаров, как свидетельствуют документы, стало массовое мародерство французских солдат, но в результате первых пожаров огонь — и это совершенно естественно в городе, где большинство построек деревянные, а Москва была деревянная — вышел из-под контроля, и запылали целые районы, заставив французов и самого Наполеона бежать из центра города. Пожар начал утихать только тогда, когда дома сгорели, и окончательно был погашен дождем, лившим три дня подряд.

В конце сентября — первых числах октября Наполеон принял решение уходить из Москвы. И тогда вновь начались пожары.

Наполеон отдал приказ взорвать Кремль, собор Василия Блаженного, который в силу своего высокомерного невежества назвал мечетью, и сжечь сохранившиеся каменные здания.

Французы поджигали общественные и частные дома. Некоторые здания удавалось спасти. Чиновник Московского почтамта А. Карфачевский, вместе со многими другими погорельцами нашедший убежище в здании Почтамта, рассказывает: «10 октября пришел французский капрал с повелением зажечь почтамт. Я накормил и напоил сих голодных пришельцев и заплатил, с помощью наших собратий, 205 рублей, за что остались не сожженными, и тем спас до 60 семейств…» Для охраны Воспитательного дома, в котором оставались дети малолетнего отделения, Наполеон, по просьбе его директора, И. В. Тутолмина, сначала откомандировал жандармов, но в октябре и туда явился караул французских солдат-поджигателей. «Когда я и подчиненные мои с помощью пожарных труб старались загасить огонь, тогда французские зажигатели поджигали с других сторон вновь, — пишет Тутомлин в донесении императрице Марии Федоровне. — Наконец некоторые из стоявших в доме жандармов, оберегавших меня, сжалившись над нашими трудами, сказали мне: „оставьте, — приказано сжечь“».

7 октября Наполеон покинул Москву. В городе остался корпус маршала Мортье, назначенного генерал-губернатором русской столицы, он должен был взорвать Кремль и все остальные здания, назначенные к уничтожению. В ночь на 11 октября начались подрывы, французы стали уходить из города. На рассвете 11 октября первые русские отряды прорвались в Москву, на улицах завязались бои. Москвичи, зная о минировании города, бросились тушить фитили, и многие здания, в том числе и соборы в Кремле, были спасены.

Однако, как писал современник несколько дней спустя после ухода французов, «Москва из древней столицы обратилась в развалины».

Русская пословица совершенно определенно называет виновника московского пожара: «Сам себя сжег француз».

О московском пожаре сложено много песен, и во всех них в тех или иных выражениях говорится одно и то же: Москву поджигали и взрывали французы:

Что на матушку МосквуНаступила сила французская.Она жжет ее и палит,Весь народ пленит.Пожгла ряды с товарами,Домы барски, купечески,Наш славный КремльВесь подкопан былОктября то было перво-надесять,Во втором часу пополуночиКрепко зданьецо было взорвано,Земля с Москвой всколыхнулася,Стекла вылетели из окон,Московски жители испугалися —Они думали, что и суд БожийС небес сошел.

Но ни в пословице, ни в песне, ни в загадке, ни в каком другом жанре фольклора не говорится о том, что москвичи сами поджигали свои дома: значит, они этого не делали и к поджигателям относились отрицательно. Народ понимал, что в этих условиях более действенна иная тактика борьбы с врагом.

Лишившиеся в пожаре своих домов москвичи спасались от огня в обширных садах московских вельмож. Туда сходились с остатками своих пожитков сотни семей, располагались кучками на траве, под кустами.

«Приходили к нам иногда французы, — вспоминает о таком биваке в саду на Божедомке один москвич, где он мальчишкой в 1812 году спасался с дедом и матерью. — Обойдут всех, и что им попадется, то отымут, и все отдавали свое добро, лишь бы голова на плечах осталась. Ведь они с ружьями да саблями, а мы с голыми руками. Опять же у нас все почти женщины, да старики, да дети, так уж приходилось терпеть. Ну, а уж когда они к нам в одиночку заглядывали, либо человека два придут, так мы их принимали тоже по-своему. Помню я раз, вижу — идет молодец, бравый такой, поживы тоже искал. Нас он не тронул, а пошел дальше, и давай забирать чужое добро. Вдруг бросились на него несколько человек, и пошла потеха: наши кричат, и он кричит — помилованья просит. Да уж где помилованья ждать, когда люди сами без крова да без хлеба и еще последнее с них тащат. Вижу я, куда-то поволокли бедного француза, а потом наши вернулись одни; порешили, говорят, с ним — задушили его да в колодец спустили…» О подобных эпизодах рассказывают многие мемуаристы.

В городе шла настоящая партизанская война. «Когда город был превращен в пепел пожаром, — рассказывает современник, — и следовательно, по утушении его не освещен фонарями, то в осенние, глубокие и темные ночи жители Москвы убивали французов великое множество… Французов били наши по ночам; а днем либо прятались в подземелья, либо были убиваемы в свою очередь французами. Только говорят, что Бонапарт не досчитался в Москве более 20 тысяч человек».

Об этом сохранилось несколько пословиц:

«Сгинул, как француз в Москве».

«Москва гостей не звала, а постельку им приготовила».

«Француз вступил в Москву в гости да оставил там свои кости».

«Не много погостил француз в Москве, а нагостился».

«Сам себя сжег француз, сам себя и поморозил: отогрелся в Москве да замерз на Березине».

Широко известна также пословица о самом Наполеоне, «великом полководце». Тут надобно сказать, что в пословице каждое слово должно иметь смысл, так и непонятное народу имя «Наполеон» было осмыслено и русифицировано — и стало понятным для русского человека:

«Был Неопален, а из Москвы вышел опален».

Голодный француз и вороне рад

В октябрьском номере петербургского журнала «Сын отечества» за 1812 год были напечатаны рассказы москвичей, которым удалось выбраться из занятой французами Москвы. В одном из них говорилось, что «в Москве французы ежедневно ходили на охоту — стрелять ворон — и не могли нахвалиться своим „супом из ворон“».

Эта маленькая заметка обратила на себя внимание известного художника-карикатуриста И. И. Теребенева, и он нарисовал карикатуру «Французский вороний суп». Художник изобразил четырех оборванных, имеющих жалкий вид французских солдат; один жадно раздирает ворону, другой с мольбой смотрит на него с протянутой рукой, третий обсасывает воронью косточку, а четвертый вылизывает котел, в котором варился суп.

Художник снабдил карикатуру собственными стихами:

Беда нам с великим нашим Наполеоном:Кормит нас в походе из костей бульоном,В Москве попировать свистел у нас зуб;Не тут-то! Похлебаем же наш вороний суп!

Карикатуры Теребенева печатались листами и продавались, как обычно продавались лубочные картинки, в уличных лавочках, на базарах, на улицах разносчиками-офенями. Художник сделал целую серию патриотических лубков: «Русский Геркулес города Сычевка», «Крестьянин увозит у французов пушку», «Ретирада французской конницы» и другие. Листы Теребенева пользовались в народе большой популярностью и получили широкое распространение. Их перерисовывали английские художники, и они расходились за границей. В ноябре 1812 года И. А. Крылов на сюжет «вороньего супа» написал басню «Ворона и Курица». В ней рассказывается о Курице, которая при приближении Наполеона к Москве, как и большинство ее жителей, бежала из города «от супостата». Ворону же «супостат» не испугал. Курица спрашивает, не собирается ли и Ворона в дорогу.

«Мне что до этого за дело? —Вещунья ей в ответ. — Я здесь останусь смело.Вот ваши сестры, как хотят;А ведь ворон ни жарят, ни варят:Так мне с гостьми немудрено ужиться,А может быть, еще удастся поживитьсяСырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.Прощай, хохлаточка, счастливый путь!»Ворона подлинно осталась;Но, вместо всех поживок ей,Как голодом морить Смоленский стал гостей —Она сама к ним в суп попалась.

Заключалась же басня моралью:

Так часто человек в расчетах слеп и глуп.За счастьем, кажется, ты по пятам несешься:А как на деле с ним сочтешься —Попался, как ворона в суп!

В сборниках русских пословиц печатаются две: «Голодный француз и вороне рад» и «Попался, как ворона в суп», причем первая — это свидетельство об историческом событии, а вторая приобрела самостоятельное значение и является, по мнению современного словаря, выражением, которое «иронически» передает понятие — «Оказаться в неожиданной, непредвиденной беде, в опасной и тяжелой ситуации». Однако и прямого значения пословицы не следует забывать.