Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

Цзичжоуский военный комендант, инспектор пехоты и конницы, Цзин Чжун. Из года в год закаливаются его силы и растет умение, совершенствуется опыт в обучении пехоты и конницы воинскому искусству. Его приказы, предельно строгие и четкие, всегда ясны и понятны каждому воину. Он показал себя непревзойденным знатоком военных наук, за что по праву называется просвещенным полководцем. Его блестящие тактические расчеты, благодаря которым он не знает поражений, доказывают, что ему можно не колеблясь доверить командование войсками; с его дальновидной стратегией, вполне можно поручиться, он сумеет отстоять честь родной Отчизны. Яньчжоуский военный комендант, командующий пехотой и конницей, Вэнь Си известен как выдающийся тактик и стратег старой школы, прекрасно владеющий стрельбою из лука и верховою ездой. Он умеет накапливать и приумножать силы воинов-кавалеристов, с тем чтобы они не знали поражений на поле брани в любых самых непредвиденных обстоятельствах; сооружать укрепления на стратегически опасных позициях, с тем чтобы разрушить любые самые хитроумные замыслы противника.

Вышеназванных верноподданных слуг Вашего Величества надлежало бы поощрить переводом на новые посты с повышением в чинах и званиях.

Тысяцкий уезда Цинхэ У Кай снискал себе репутацию человека опытного и разумного, овладевшего законами обороны страны и умеющего повести войска на разгром самого ядра ударных сил противника. Его атаки неотвратимы. Он неизменно печется о провианте, дабы ни один солдат не оставался голоден, и облагодетельствованные им воины, которым он отдает всю свою душу, готовы пожертвовать жизнью, но исполнить свой воинский долг. Он – оплот Империи во вверенной ему местности, надежный заслон на рубеже Отечества, а посему заслуживает особого повышения в чине и звании.

Если Вы, Ваше Величество, сочтете мнение Вашего верноподданного слуги справедливым и распорядитесь провести его в жизнь для вящего поощрения деяний верноподданнейших Ваших, то тем самым среди лиц чиновных и титулованных уменьшатся факты злоупотребления властью, возликуют подданные Ваши, обретя подлинных пастырей, и найдет опору мудрое правление Вашего Величества».

Удостоились получить Высочайшую Государеву волю:

«Довести до сведения соответствующих ведомств».

Исходя из представлений Ведомства Чинов и Военного Ведомства и принимая во внимание доклад Цензора Сун Цяоняня, возвысить соответственно одних чиновников гражданской и военной службы как преданных слуг Государевых и наказать других, коих пороки определены общественным мнением. Обследованием выявлено подлинное состояние дел на местах с целью споспешествовать мудрому правлению Вашего Величества.

Пав ниц, умоляем Ваше Величество, явите Высочайшую милость, даруйте право привести изложенное в исполнение. И тогда возликует от счастья вся Поднебесная, возликует живущий народ.

Удостоились получить Высочайшую волю:

«Действовать в соответствии с изложенным. Быть по сему!»

Обрадованный Симэнь пошел с выпуском «Столичных ведомостей» прямо к Юэнян.

– Доклад цензора утвержден, – начал он. – Твой брат возведен в чин квартального надзирателя и назначается на пост управляющего военным поселением.

Воевода Чжоу и комендант Цзин представлены к награде и возведены в ранг помощников военных советников. Надо будет шурина пригласить.

– Пошли слугу, а я велю накрыть стол, – поддержала его жена. – Брату в должность вступать, а денег у него нет. Вот что меня волнует.

– Не тужи! – говорил Симэнь. – Денег я ему дам.

Немного погодя явился шурин У Старший. Симэнь показал ему доклад. Шурин стал тотчас же поклонами благодарить Симэня и сестру.

– Сколько я доставил вам беспокойства, зятюшка и сестрица, – повторял он. – Я никогда не забуду вашей поддержки и щедро вас отблагодарю.

– Если тебе, шурин, будут нужны деньги на угощения, я дам тебе тысячу лянов серебра.

У Старший снова сложенными на груди руками благодарил Симэня. В покоях Юэнян был накрыт стол. За компанию с ними села и Юэнян. Симэнь велел Чэнь Цзинцзи списать сообщение из газеты для шурина, а Дайаня с визитными карточками и выпуском «Ведомостей» отослал к воеводе Чжоу и коменданту Цзину поведать радостные вести.

Да,

К чему стараться зря, гравировать на стелах.Дороже встречного уста газеты целой.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Нам божества предскажут год счастливый:

До теплых дней узрим цветенье сливы,

Весенний ветерок затем повеет,

А ласковое солнце потеплеет.

Подсолнечник поднимется на диво!

У берега согнувшаяся ива

Дрожит в конце лютующей зимы

И дней весенних жаждет, как и мы.

Итак, в тот день Симэнь пропировал за компанию с шурином У Старшим до самого вечера.

На другой день утром к Симэню прискакал верхом комендант Цзин.

– Не выразить словами радость, какую принесло мне высочайшее решение, – говорил он. – Я обязан от всего сердца благодарить вас, сударь, за ваше радушие и хлопоты. Благодеяние ваше поистине незабываемо. Почтенный Фань состарился, а Чжан Цзюйсюань[1] мечтал о повышении. Впрочем, пусть на своем посту остается, раз и пальцем не пошевелил.

После второй чашки чаю комендант Цзин стал откланиваться.

– Да! А когда ж господин Юнь на пир пригласит? – спросил он.

– На праздники, пожалуй, не сможет, – отвечал Симэнь. – В середине месяца, наверно.

Цзин у ворот вскочил на коня и ускакал.

Симэнь же приготовил свиную тушу, два жбана чжэцзянского вина, штуку ярко-красного бархата для парадного платья с изображением золотого однорогого оленя[2], штуку черного цветастого полотна, а также сотню пирожков с фруктовой начинкой и, передав их вместе с визитной карточкой Чуньхуну, отправил в подарок цензору Суну.

Привратник цензорской палаты доложил о прибывшем. Цензор распорядился провести слугу в обогреваемую жаровней комнату при дальней зале и угостить чаем. Сун тем временем составил ответ, запечатал в пакет и, наградив прибывшего тремя цянями серебра, отпустил.

Чуньхун вручил Симэню пакет. Симэнь распечатал его и стал читать:

«Начальнику Лейб-гвардии почтеннейшему господину Симэню.

Меня охватывает крайнее беспокойство при мысли, сколько хлопот и беспокойства причинил Вам, дважды нарушая покой Вашего роскошного дома-дворца. И опять с угрызениями совести принимаю Ваши щедрые дары, не ведая, как и чем мне Вас отблагодарить.

Надеюсь, сударь, Вам известно Высочайшее решение по моему докладу относительно назначения Вашего свойственника[3] и господина Цзина. Все эти дни лелею надежду лицезреть Вас, дабы при личной встрече выразить Вам мою самую искреннюю благодарность.

С поклоном Ваш Сун Цяонянь».

Цензор Сун в ответ направил к Симэню посыльного с сотней календарей, сорока тысячами листов бумаги и свиной тушей.

Настал день, когда прибыли бумаги о вступлении шурина У Старшего в должность. Симэнь нанес шурину визит и вручил для подношений тридцать лянов серебра и четыре куска столичного атласа.

Двадцать четвертого по случаю предстоящих праздников Симэнь опечатал управу. Прибыв домой, он припас барана, вина, красные яблочки и праздничные свитки[4], пригласил родных и друзей. Когда же из управы воротился занявший новый пост шурин У Старший, Симэнь в его честь устроил большой пир.

Из Восточной столицы прибыла жена тысяцкого Хэ с домочадцами, и Симэнь от имени Юэнян послал ей в подарок чаю.

Двадцать шестого состоялась панихида по случаю сотого дня после кончины Ли Пинъэр. Ее служили на дому у Симэня двенадцать монахов из монастыря Нефритового Владыки во главе с настоятелем У. Торжественное пение при воскурении благовоний сопровождалось ударами в гонги и цимбалы. Родные и друзья принесли Симэню чаю и разделили с ним поминальную трапезу. Разошлись под вечер, но не о том пойдет речь.

Двадцать седьмого Симэнь разослал новогодние подарки. Ин Боцзюэ, Се Сида и Чан Шицзе, приказчики Фу, Гань, Хань Даого, Бэнь Дичуань и Цуй Бэнь – каждый получил по полтуши свиньи и барана, по жбану вина, мешку риса и ляну серебра. Наряды из ханчжоуского шелка и по три ляна серебра Симэнь послал певицам Ли Гуйцзе, У Иньэр и Чжэн Айюэ.

У Юэнян, со своей стороны, желая, чтобы наставница Сюэ отслужила молебен с принесением жертв, направила к ней в обитель Лайаня с благовониями, маслом, рисом, лапшой и деньгами, но не о том пойдет речь.

Вот и настал конец года. В окна сквозь ветки цветущей зимней сливы заглядывал молодой месяц. Ветер сметал снег с карнизов. Повсюду во дворах и у ворот раздавался треск хлопушек. По случаю прихода весны стены домов были увешаны парными надписями и заклинательными дщицами из персикового дерева[5].