The Walking Dead: проклятое перерождение - DeLevis

Народ собрался в центре Эдема, именно тут будет проходить суд, поскольку ни одно здание в общине не вместит такое количество людей. Чуть дальше стояли пленные легионеры под охранной. Разумеется, голосовать им не дадут, но приволокли сюда, чтобы было легче за ними присматривать.

Гул стоял лютый: со всех сторон слышались голоса, крики, перешёптывания. Всё это продолжалось до тех пор, пока перед всеми не выступили Джексон, Маркус и Джессика, призвав всех к тишине.

— Все известно, ради чего сейчас мы собрались, — начала говорить Джессика, когда прочие голоса стихли. — Однако если кто-то думает, что всё будет происходить как раньше, то ошибается. Никаких присяжных, свидетелей, защиты и прочего не будет! Зачитывается обвинения, выходит Джейкоб, ему даётся слово, после мы голосуем за вынесение приговора. Приговоров всего лишь два: изгнание и помилование. У обоих есть свои условия, но они будут оглашены, только после вынесения приговора.

Возражений или вопросов ни от кого не последовало, приняв это за знак, девушка объявила:

— Начинаем!

Вперёд вышел Джексон и уперев в меня пронзительный взгляд, начал речь:

— Джейкоб, ты признаёшь, что два года назад на пути сюда, в горах, ты сбросил автобус вместе с нашими людьми, тем самым убив их?

— Признаю.

По толпе прошёлся ропот голосов. Те, кто ещё думал, что всё это ложь, были вынуждены столкнуться с правдой. Скорее всего, кого-то я разочаровал или разозлил этим, но по-другому сделать я не мог. Уж отпираться и говорить, что это не так, точно не вариант.

— Что ж, — Джексон отступил назад, уступая мне место перед людьми. — Выходи. Объяснись, попытайся оправдаться перед этими людьми и постарайся убедить тех, кто потерял в тот день близких, что ты заслуживаешь прощения.

Оставляя девчат позади, я молча вышел к этой «судебной» троице и встал между ними и толпой.

— Я буду предельно честен и скажу всё как есть, без утайки, без увиливаний, — я повернулся лицом к собравшимся людям.

Кто-то из них смотрел на меня и слушал с любопытством, кто-то со злость, а кто-то с равнодушием. Как до суда - единого какого-то мнения не было, и это хорошо, значит, у меня есть шанс.

— Мне пришлось это сделать, потому что тогда было только два выбора: оставить всё как есть и умереть всей группой, или же пожертвовать малой частью, чтобы спасти всех остальных. Как сказал Джексон, — я кивнул в сторону мужчины. — В тот день действительно многие лишились близких, но они также должны помнить, как мы оказались тогда в ловушке. Единственный способ из неё выбраться был – избавиться от преградившего нам дорогу автобуса. Если бы это было возможно, я бы вместе с остальными вытащил бы их, но такой возможности не было. И мне пришлось действовать, — мой взгляд прошёлся по лицам людей, я выдержал паузу, переводя дух. — Я ни рад, ни зол и тем более ни горд тем, что сделал. Это была жесткая необходимость ради выживания группы. Не более, но и не менее. Как лидеру мне не раз приходилось принимать тяжёлые решения, чтобы наша община могла выстоять, развиваться и расти на протяжении двух лет. — я смолк на время, всматриваясь в отдельные лица в толпе, видя как они по разному изменяются после моих слов. — Хотя кому я это говорю? Не одному мне знаком тяжёлый выбор. Со дня как рухнул старый мир, каждый из нас принимал, принимает, я и уверен, будет принимать в будущем подобный выбор, поэтому представьте себя на моём месте и спросите себя, чтобы вы сделали.

Последняя часть моей речи, видимо сумела тронуть людей: большинство из них теперь выглядели задумчивыми, явно погружённые в свои думы и воспоминания. Развернувшись в тишине к троице за спиной, коротко объявил:

— Я закончил.

И ушёл к девчатам. Я сделал всё, что мог. Даже если меня изгонят, Оливия и Элизабет останутся здесь – это самое главное. Да они, конечно, будут злы, но должны понимать, что находясь в своём положении, им понадобится помощь врачей, а за стенами отыскать ещё парочку Джонатанов, мягко говоря, сложно.

— Теперь приступим к голосованию! — продолжила Джессика, как только я встал на своё место рядом с жёнами. — Те, кто за то, чтоб помиловать Джейкоба встаньте по правую сторону от меня, те кто за то, чтоб изгнать его, встаньте по левую.

Сначала народ просто заголосил, стоя на месте: кто-то перешёптывались, а кто-то орал чуть ли не во весь голос. Но вскоре по сторонам начали расходиться первые люди, постепенно за ними начали идти всё больше и больше людей, пока в центре не образовалось пустое пространство разделяющее людей.

Посмотрев на меня встревоженными взглядами, Элизабет и Оливия ушли на правую сторону. Там уже собралось много хорошо знакомых мне людей: Лилия с Джеймсом, державшиеся за руки, Дункан, отбрасывающий большую тень своей мускулистой тушей, Джозеф и Ванесса, держащая на руках малыша Джейкоба (не уверен, что его голос будет считаться). И это далеко не все: Клаус, Георгий, Алина, Леон, Нил, Маркус, Джонатан и, к моему удивлению даже Ли с Клементиной. Были и те, с кем я не был близок, простые члены нашей общины.

Но и на противоположной стороне были знакомые лиц: Мелисса, с её уже порядком раздражающим взглядом, Джексон, который мрачно всматривался чуть ли не в каждого на правой стороне, с ним рядом стоял точно такой же Пол и Брюс. Чуть подальше от них был Кенни со своим сыном. За Джексоном последовало почти все чистильщики и оставшиеся члены общины.

Мне же как «подсудимому», конечно, голосовать было запрещено.

И когда был