Семь смертей Лешего - Андрей Салов

Новые друзья охотно пользовались услугами залетных дамочек, проституток самого низкого пошиба, Леший ими брезговал. Осталось в нем еще немного от того, прежнего, обремененного женой и детьми. Возможно потом, позже, когда окончательно изживет себя, прежнего, потеряет остатки брезгливости, и он будет рад присутствию рядом с собой, на дырявом матрасе в колодце теплотрассы путаны с помойки. Переселить оставшиеся крохи брезгливости он не мог, а поэтому не участвовал в спорах приятелей о том, с кем проведет ночь очередная залетевшая на огонек, дама с помойки. Не тянул и жребий, которым обычно заканчивались споры. Друзьям-приятелям это было на руку, поскольку повышались их шансы завладеть женщиной на ночь.

Обета воздержания Леший не давал. Женщин он любил всю жизнь, не собирался отказываться от них и сейчас. Но в его понимании существовал предел, оказавшись за которым, женщина переставала быть таковой, и теряла для него всякий интерес. Существа противоположного пола, время от времени забредающие к ним, давно обосновались за запретной чертой, и не существовали для него. Но, Леший чувствовал, что с каждым прожитым днем, эта грань размывается все сильнее, грозя однажды исчезнуть. Кто-то от этого выиграет, кто-то проиграет. Проигравшей стороной будут новые друзья, которым придется тянуть на одну спичку больше. Выиграет прибившаяся к компании шлюшка, что задержится на сытном месте подольше, ввиду появления нового почитателя ее изрядно истасканных, и обветшалых прелестей.

Отказ от бомжих, не означал отказа от секса вообще. Как бы низко Леший не пал, он все равно оставался мужчиной, со всеми присущими желаниями и потребностями. Удовлетворение двух желаний, - выпивки и еды, он достигал сбором стеклянной и металлической тары. Сексуальное напряжение снимал при помощи рук и огромной пачки глянцевых журналов с обворожительными красотками, застывшими перед объективами фотокамер в самых откровенных и возбуждающих позах. Подобные журналы, потерянные или выброшенные хозяевами, он никогда не пропускал, приобщая к коллекции, собранной предшественником.

Его предшественник был не прочь удовлетворить себя сам, предпочитая иметь дело со сногсшибательными журнальными красотками, нежели с опустившимися дамочками. А может он, будучи человеком прижимистым и жадным до денег, занимался рукоблудством не из-за излишней брезгливости, а из нежелания тратиться на выпивку и закуску для помойной красотки. Скорее всего, именно второй вариант представлялся наиболее вероятным. Ведь он не желал тратить денег даже на себя, покупая копеечную выпивку, самый гнусный и убийственный суррогат, не особенно тратясь и на еду, покупая исключительно бич пакеты, предпочитая питаться чебуреками, оставшимися на месте пьянки. И это при том, что он имел денег не меньше других.

Куда скупец девал деньги, которых за годы жизни на призаводской площади он должен был скопиться немало, при таком скупом подходе к удовлетворению собственных нужд, никто не знал. После его смерти, бывшие приятели обшарили каждый закуток его жилища, перетрясли каждую тряпку, но ничего не нашли. Не желая сдаваться, обшарили местность в радиусе сотни метров от жилища скряги, но и тут их постигло разочарование. Либо коллега по ремеслу запрятал сокровища гораздо надежнее, либо существовала тайна относительно этих денег, в которую он никого не посвящал.

Несколько раз Маркс наблюдал серебристую иномарку, стоящую на дороге, напротив жилища ныне умершего бомжа. Он не проявлял излишнего любопытства, не подходил слишком близко, и не рассматривал машину в упор. Но он мог поклясться, что это была одна и та же машина. Однажды он стал свидетелем того, как из кустов вблизи обочины, где притулилась иномарка, вышла молодая и довольно симпатичная женщина, насколько это возможно было определить на расстоянии. Не оглядываясь, она села за руль и укатила.

Больше ее Маркс не видел. Он был обыкновенным бомжом, а не детективом, и не собирался шпионить за коллегой. Он и об этой иномарке, вспомнил лишь тогда, когда того не стало. И только после того, как они не обнаружили денег в жилище скряги, он все сопоставил и соединил воедино, придя к определенному выводу, которым однажды, будучи в благодушном настроении, и поделился с Лешим. Хотя, возможно, он не прав, и появление иномарки, не более чем совпадение. И выходившая из кустов симпатичная и явно не бедная женщина, оказалась там по банальной нужде, а вовсе не для того, чтобы проведать грязного бомжа.

Сменивший прежнего хозяина шалаша Леший мог поклясться, иномарка не останавливалась вблизи, и никакая роскошная красотка не посещала его убогого жилища. В его жилище не было иных девиц, кроме глянцевых барышень из эротических журналов, что скрашивали одинокие вечера, когда ему становилось невмоготу по части секса. Если кто и наведывался в жилище в его отсутствие, этот неведомый кто-то не оставил никаких следов своего пребывания.

Спустя пару месяцев, в сексуальной жизни Лешего случились огромные перемены. Роскошные, глянцевые барышни, зазывно глядящие с журнальных страниц, отошли на второй план, уступив место живому человеку, зажегшему в его сердце огонь. Он познакомился с Наташкой, совсем еще молодой девчонкой, но невероятно опытной по части секса, находящейся на приличном расстоянии от грани, переступить которую Леший еще не мог.

Знакомство с нимфеткой произошло так же, как и встреча Лешего с Карлом Марксом, когда он находился на самой грани, и вся его дальнейшая жизнь представлялась одним огромным вопросительным знаком. Она вошла в кусты, в которых завтракал Леший, по примеру коллег по ремеслу довольствуясь остатками закуски пировавшей компании, или же собственными запасами, если компания оказывалась настолько прижимистой и прожорливой, что бомжу и поживиться было нечем.

Первый голод был утолен, как и специфическая жажда, постоянно терзающая людей их круга. Торопиться было некуда, и Леший смаковал оставшуюся после гулявшей компании выпивку и закуску. Осталось столько, что если он все приговорит в одиночку, то остаток дня проваляется невменяемым кустах.

Безалаберное отношение к «работе» в их кругу не приветствовалось, поскольку поощряло приток на территорию чужаков, что не замедлят воспользоваться моментом. Если получится разок неплохо навариться, они вернутся еще не раз, и придется затратить немало сил, чтобы навести порядок. Работа была обязательным пунктом договора, и нарушать его, означало нажить серьезные неприятности. При частом повторении подобного, это могло привести к изгнанию нарушителя из стаи. Из-за такой малости, как халявная водка, терять сытное место, не хотелось. Выпивка никуда не денется. Простоит до вечера в укромном месте, не прокиснет. Вечером, завершив «трудовой» день, он вправе нажраться до полной невменяемости.