Сокрытый в Тени Крыла - Вадим Оришин

Повернул к ней голову:

— И в чем проблема?

— В шиноби Казекаге. Наши семьи — заложники. Если разведка Суны уличит нас в чем-то, что нам запрещено — они нападут на заложников.

Киваю:

— Понятно. Это гарантия вашей покладистости, и вы хотите сначала обезопасить свои семьи. Это логично. Хотите привлечь наши силы, или справитесь своими?

Темари покачала головой:

— Еще не решено. Но… Ты ведь хорош в этом? Так?

— Скрытно и быстро убрать кучу народа? Да, один из лучших, — подтверждаю.

Куноичи фыркнула:

— Не думала, что скажу такое… Но я буду настаивать, чтобы эту работу поручили тебе.

Кивнул:

— Если поручат — сделаю все необходимое, — заверил я.

Вот, значит, чем Казекаге держит Сунахама. Поводок достаточно крепкий, разве что слишком длинный. Рано или поздно посаженный на такой поводок пес его обязательно отгрызет. Еще бы неплохо выяснить пределы возможностей разведки Суны.

— Есть еще кое-что, — неохотно продолжает Темари.

— М?

Куноичи некоторое время сомневалась, но все же решилась:

— Ты помнишь мой веер?

— Тот большой? С тремя лунами? — уточнил я.

Кивает.

— Помню. И?

Делает усталый выдох:

— Как видишь, у меня его нет. Но я хочу его вернуть.

— Ты хочешь тот конкретно свой? Или любой подходящий? У вас это, насколько я знаю, распространенная вещица.

Кивает:

— Да, достаточно распространенная. Но я хочу получить именно свой.

Хмыкаю:

— И, раз ты говоришь это мне, то есть какая-то проблема?

Снова кивает:

— Я знаю, где он находиться. Но не уверена, что смогу его достать. А Таюки говорит, что я смогу забрать его позже, когда мы добьемся своего, а пока можно пользоваться и обычными.

Хм, личное оружие, значит? Кому-то, вроде Темари, без него действительно некомфортно. Привыкла уже, наверное, за столько лет. Не могу осуждать ее за желание вернуть артефакт. Хотя и не слишком умно отвлекаться и рисковать сейчас.

— Тоже думаешь, что лучше не отвлекаться? — расшифровала мою задумчивость Темари.

— А где, собственно, твой веер? — ответил вопросом на вопрос я.

— Тебе известно о коллекционере по имени Шуцуяма?

Я даже присвистнул:

— Шуцуяма Комиваядзи? — и, получив утвердительный кивок, ответил на вопрос, — Да, он мне известен.

Хм, пусть лично я с ним не знаком, но он мой партнер по бизнесу. Ну и заодно человек, у которого не стоит воровать.

— У него особняк на самой границе. Мой веер сейчас там, — закончила Темари.

Хм, неудачное стечение обстоятельств.

— Может, все же дождешься окончания этих разборок. Потом и веер вернем? — ну не говорить же, что я могу попросить его вернуть безделушку, ему-то она зачем на самом деле, кроме коллекционного интереса. На крайний случай можно и просто выкупить.

Девушка нахмурилась, явно недовольная моим ответом:

— Понятно. Нашла, к кому обратиться. Конечно, это ни как к делу не относиться… — и уже пошла к выходу, когда я ее перехватил, схватив за руку, — эй! Что?

— Ладно, ладно. Я пошлю кого-нибудь за ним. Вернем твой веер.

Но куноичи отрицательно покачала головой:

— Я должна идти туда сама.

Не понял.

— Это еще почему?

— У него несколько наших вееров храниться. Только я смогу определить свой.

— Тч! — биджу! Она издевается, — об этом не беспокойся. В моей профессии важно точно определять, что именно нужно взять. По следу твоей чакры определят, если потребуется.

Но Темари встала на своем:

— Нет! Либо иду я, либо не идет никто!

О Рикудо, дай мне терпения.

— И как ты себе это представляешь? У тебя же нужной подготовки нет.

Пожимает плечами:

— А это уже твои заботы.

— И нам не по пути, — напоминаю.

Но ответ получают тот же:

— А это уже твои заботы. Ты сам вызвался решать проблемы. Но вот и продемонстрируй профессионализм.

А это интересная идея.

— Хорошо, договорились. Собирайся, мы отправляемся сейчас.

Куноичи даже опешила:

— Что?

— Это дело не займет много времени. Сбегаем, стащим, и вернемся. А караван пока дойдет до пункта назначения.

Удивление нарастало:

— Вдвоем?

Пожимаю плечами:

— Я бы и один справился, но раз ты так настаиваешь, возьму с собой, проведу экскурсию.

Темари еще несколько секунд смотрела на меня удивленно, но кивнула:

— Хорошо. Дай пять минут.

— Жду здесь через пять минут, — подтвердил я.

Всяко веселее, чем тащиться вместе с караваном, да и переговорить с коллекционером стоит. В свете открывающихся возможностей он сможет мне кое в чем помочь.

* * * * *

Тсунаде еще раз провела диагностику, осматривая мальчика. Все, что она могла сделать, она уже сделала. Но ожоги… Ядовитая чакра серьезно его обожгла. И она же сейчас ускорено его лечила. Хорошо хоть, обошлось без повреждения внутренних тканей. Хотя так и должно быть. Если бы первое же применение чакры биджу убивало джинчурики, их бы вообще не использовали. Но Наруто выживет, даже придет в норму куда быстрее, чем потребовалось бы любому шиноби при таких травмах. Где-то рядом Амаки еще должна работать с Хинатой. Ее ожоги затягивались куда хуже, чем у ее напарника. Возможно даже, что Наруто встанет на ноги раньше, чем у девочки появиться новая кожа. Женщина устало выдохнула. Перебинтованный с ног до головы мальчишка, что лежал перед ней, вызывал ноющее чувство боли в груди. Ему было плохо, и она не могла ничем помочь.

Развернувшись, Тсунаде вышла из палаты. С той стороны у стены стоял Какаши. Джоунин был бледен, и в голове его явно витали неприятные мысли.

— Хокаге-сама! Как он?

— Выздоровеет, — коротко ответила Тсунаде.

Какаши выдохнул с облегчением, и в тоже время с некоторой обреченностью. Да, Наруто еще предстоит не один раз пережить подобное.

— Он сам подавил Лиса? — негромко спросила Тсунаде.

Рядом с палатой никого не было, АНБУ зорко следили за всем этажом. Хатаке кивнул:

— Да. Ну, не совсем. Это скорее благодаря Хинате. Девочка смогла до него докричаться, и Наруто успокоился.

— Даже так?

Копирующий ниндзя кивнул. Ну, это все же было лучше, чем неконтролируемый джинчурики. У Какаши были средства для противодействия, но… Единственный джоунин — слишком мало для сдерживания биджу. Все сложилось нет так плохо, как могло бы.

— Подготовь отчет.

Хатаке вздрогнул, но кивнул:

— Да, конечно.

Тсунаде же прошла в одну из свободных комнат отдыха и развалилась там на удобном кресле. Слишком напряженный день, слишком много сразу. Смерть куноичи, ранение другой, полное пробуждение джинчурики.

В дверь постучались и, не дожидаясь ответа, вошли.

— Хокаге-сама.

— Данзо-сан, — ответила Тсунаде, — я не буду вставать.

— Не стоит, — кивнул глава Корня, проходя к окну, — у вас был тяжелый день.

— Что-то срочное? — спросила женщина, не открывая глаз, — если это по поводу Наруто…

— Не беспокойтесь, Тсунаде. Можно по имени?

Хокаге все же приоткрыла глаза. Что ее немало удивило, Данзо тоже выглядел уставшим.

— Да, можно.

Лидер Корня кивнул:

— Благодарю. Девочка Хьюга смогла успокоить джинчурики, я правильно понял?

— Правильно.

Данзо смотрел в окно, но, кажется, думал о чем-то своем.

— Это хорошо. Уже не один раз было доказано, что личная привязанность помогает джинчурики сохранять контроль. Кушина-тян, а до нее Мито-сама пусть и отличались своенравием характера, но всегда любили своих мужей. Я надеюсь, с девочкой Хьюга все в порядке?

Тсунаде не ожидала таких… Развернутых фраз от обычно лаконичного и скрытного Данзо.

— Да, лишь ожоги, но их мы вылечим.

Старик кивнул:

— Хорошо. Я поставлю за ней наблюдение, ненавязчивое. Надеюсь, случившееся не вызвало у нее негативных эмоций к джинчурики?

— Нет. Одним из первых вопросов Хинаты, когда она пришла в себя, был о самочувствии Наруто.

Данзо вновь кивнул:

— Это хорошо.

Развернувшись, он подошел к Тсунаде и протянул ей небольшую шкатулку:

— Здесь записи Мито-сама. Решение принимать тебе, Тсунаде, но я бы посоветовал передать их джи… Наруто. Кьюби — сгусток эмоций. У него нет разума, как у шиноби или человека. Но все же с ним можно контактировать. Если сочтете, что джинчурики готов к работе с ним, передайте ему эти свитки, он поймет в них куда больше нас.

Хокаге приняла шкатулку:

— А я их могу читать?

— Конечно, — кивнул Данзо, — У нас могут быть разногласия, Хокаге-сама. Но, думаю, в вопросе джинчурики мы с вами будем солидарны. Он нужен Конохе. Нужен здоровым и сильным.

Женщина приоткрыла шкатулку, в которой лежало три свитка.