Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - Бернард Корнуэлл

Но всадник не испугался. Он догнал их, и Томас, тоже застучав колотушкой, обернулся к нему, склонив голову и пряча лицо под низко надвинутым капюшоном. Он видел ноги лошади, но не видел всадника. Стоя перед ним, Томас затянул:

– Подайте милостыню, добрый господин! Подайте милостыню!

Женевьева протянула руки за подаянием, открыв взгляду обезобразившие ее кожу страшные шрамы, оставленные отцом Рубером. Томас последовал ее примеру, благо белые бугристые рубцы на его руках выглядели не менее устрашающе.

Невидимый всадник уставился на них, и они опустились на колени. Дыхание лошади вырывалось клубами пара, растворявшегося в туманном воздухе.

– Сжалься над нами, – заговорила Женевьева на местном языке нарочито сиплым голосом. – Ради бога, подай на пропитание.

Всадник молча стоял, а Томас не смел поднять глаза, испытывая унизительный страх беззащитного человека перед облаченным в кольчугу воином. Однако он понимал, что воин растерян и не знает, на что решиться. Он, несомненно, получил приказ искать двоих бежавших из монастыря людей и наткнулся именно на такую пару, но они оказались прокаженными, и сейчас чувство долга боролось в нем со страхом перед страшной заразой. Потом неожиданно зазвучали другие колотушки, и Томас, бросив украдкой взгляд через плечо, увидел показавшиеся из леса серые фигуры. Они тоже стучали в свои деревяшки и взывали о милосердии. Увидев, что к двум убогим собирается присоединиться еще целая уйма прокаженных, всадник не выдержал. Он плюнул, натянул поводья и повернул коня. Томас и Женевьева ждали, не поднимаясь с колен, пока ратника наполовину не скрыл туман, и лишь после этого поспешили к лесу, бросили там свои колотушки, скинули вонючие серые балахоны и достали из-под хвороста луки да связки стрел. Настоящие прокаженные, изгнанные из своего обиталища, взирали на них в молчании. Томас взял горсть монет из тех, что дал ему сэр Гийом, и положил на траву.

– Вы нас не видели, – сказал он недужным, и Женевьева повторила эти слова на местном языке.

Они двинулись дальше на запад и, выбравшись из тумана, продолжали держаться деревьев, пока лес не кончился, уступив место голому каменистому склону. Беглецы начали карабкаться вверх, прячась за валунами или в расщелинах. В долине туман уже рассеялся. Сначала показалась крыша аббатской церкви, потом остальные крыши, а спустя немного времени открылся весь монастырь. Но к тому времени Томас и Женевьева уже добрались до вершины и повернули на юг. Если идти на запад, дорога привела бы их в долину реки Жер, где деревушки располагались одна за другой, к югу же расстилалась почти безлюдная пустошь.

В полдень беглецы остановились передохнуть.

– У нас нет еды, – заметил Томас.

– Значит, мы пойдем голодными, – отозвалась Женевьева и улыбнулась. – Это не страшно. А куда мы пойдем?

– В Кастийон-д’Арбизон, – ответил Томас.

– Вернуться туда? – удивилась девушка. – Они же нас прогнали. С чего бы им принимать нас обратно?

– С того, что мы им нужны, – сказал Томас.

Разумеется, полной уверенности в этом у него не было, но из того, что говорил Планшару Вексий, он узнал, что часть гарнизона перешла на сторону графа Бера, и догадывался, что эту группу наверняка возглавлял Робби. Он не мог представить себе, чтобы сэр Гийом нарушил свою клятву верности графу Нортгемптонскому, а Робби, с тех пор как покинул Шотландию, не связывал себя никакими обязательствами. Томас решил, что в Кастийон-д’Арбизоне остались люди, которых он привел с собой из Кале. Англичане. Поэтому Томас решил пойти в Кастийон-д’Арбизон. Если замок пал, а гарнизон перебит или взят в плен, они продолжат путь на запад, пока не доберутся до английских владений.

Но сейчас следовало держать путь на юг, где росли покрывающие предгорья леса. Когда Томас снова поднял свою поклажу, из мешка вывалилась найденная в монастыре шкатулка, засунутая поверх запасных наконечников, точильного камня и тетивы. Он снова сел и поднял ларец.

– Что это? – спросила Женевьева.

– Планшар думал, что в этой шкатулке хранился Грааль, – сказал он ей, – но, может быть, она служила для отвода глаз, чтобы люди думали, будто в ней хранился Грааль.

Он стал разглядывать выцветшую надпись. При солнечном свете ярче проступили буквы, и стало видно, что надпись была сделана красным, а там, где она стерлась, на дереве все равно остались ее следы. Внутри шкатулки сохранился еще один отпечаток: кружок пыли, въевшейся в дерево, как будто там долго что-то лежало. Две железные петли стали хрупкими от ржавчины, а дерево настолько иссохло, что казалось невесомым.

– Она настоящая? – спросила Женевьева.

– Настоящая, – сказал Томас, – но хранился ли там Грааль, я не знаю.

При этом он невольно подумал, как часто уже произносил эти слова, когда речь заходила о Граале.

Впрочем, теперь он знал немного больше. Он знал, что в прошлом столетии, когда французское войско, предприняв Крестовый поход, вторглось на юг искоренять ересь огнем и мечом, семеро темных паладинов бежали из Астарака. По их словам, они спасали некое сокровище и поклялись его хранить, но теперь, после стольких лет, еретическую веру сохранил лишь Ги Вексий. Действительно ли отец Томаса обладал Граалем, так и осталось невыясненным, но теперь стало понятно, почему Ги Вексий поехал в Хуктон и убил отца Ральфа. Точно так же, как потом он убил Планшара. Арлекин истреблял потомков темных паладинов за то, что они изменили заветам предков, и Томас точно знал, что случится с ним, если он попадет в руки своего кузена.

– Странная форма для Грааля, – заметила Женевьева.

Ларец был низеньким, квадратным, а не высоким, как для кубка.

– А кто знает, как выглядит Грааль? – откликнулся Томас, снова убирая шкатулку в мешок.

Они продолжили путь на юг. Томас постоянно оглядывался назад и по сторонам и около полудня увидел людей в темных плащах, взбиравшихся со стороны монастыря вверх по склону. Их было человек десять, и он догадался, что они хотят с вершины обозреть местность. Должно быть, Ги Вексий снова обыскал монастырь и, ничего не найдя, решил раскинуть свою сеть шире.

Томас и Женевьева прибавили шагу. Ближе к вечеру впереди показалась та каменная россыпь, где была ранена Женевьева. До леса было уже недалеко, но Томас продолжал оглядываться, опасаясь, что дюжина дозорных может появиться в любой момент.

Вместо этого с востока показался новый отряд. Еще двенадцать всадников, колонной по трое, поднимались по тропе, ведущей через хребет. Перебежав открытую лужайку, Томас с Женевьевой нырнули в гущу деревьев за несколько мгновений до того, как эта колонна поднялась на гребень.