Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Я… — начала Гермиона. — Я не уверена, что всё ещё хочу… — она запнулась, это показалось ей слишком ужасным, чтобы произнести вслух.

Дамблдор прикрыл глаза, а когда открыл, он выглядел несколько старее, чем до того.

— Никто не сможет помешать вам, мисс Грейнджер, перестать быть другом Гарри. Что же касается того, как это отразится на нём, то вы это знаете лучше, чем я.

— Это… не кажется мне… справедливым, — сказала Гермиона дрожащим голосом. — Я что, вынуждена дружить с Гарри только потому, что больше некому? Это нечестно.

— Никто не может вас заставить дружить с кем-то, мисс Грейнджер, — казалось, голубые глаза видят её насквозь. — Чувства либо есть, либо их нет. Если они есть, вы можете принять их или отвергнуть. Вы дружите с Гарри, и если вы решите отвергнуть эту дружбу, это сильно его ранит, возможно, непоправимо. Но, мисс Грейнджер, зачем вам кидаться в такие крайности?

Она не могла найти слов. Она никогда не умела находить слова:

— Когда оказываешься слишком близко к Мальчику-Который-Выжил, тебя просто поглощает, и никто больше не видит тебя, ты становишься всего лишь чем-то, принадлежащим ему… Все думают, что весь мир вращается вокруг него, и…

Нет, она не могла это объяснить.

Старый волшебник медленно кивнул.

— Мы действительно живём в несправедливом мире, мисс Грейнджер. Весь мир знает, что это я победил Гриндевальда, но немногие помнят Элизабет Бекетт, которая погибла, чтобы открыть мне путь. Тем не менее, её всё-таки помнят. Герой этой пьесы, мисс Грейнджер, — Гарри Поттер, и мир в самом деле вращается вокруг него. Ему суждены великие свершения, и я тешу себя надеждой, что через много лет Альбуса Дамблдора чаще будут вспоминать как таинственного волшебника Гарри Поттера, а не в связи с какими-то другими моими заслугами. И может быть, имя Гермионы Грейнджер будет упоминаться как имя его верного спутника, если однажды вы докажете, что достойны этого. По этому поводу могу вас заверить: нигде вы не сыщете себе большей славы, чем в компании Гарри Поттера.

Гермиона торопливо замотала головой.

— Но… — она знала, что не сможет это объяснить. — Дело не в славе! Дело в том, что я не хочу быть… чем-то, что принадлежит кому-либо ещё!

— Значит, вы бы предпочли быть героем? — старый волшебник вздохнул. — Мисс Грейнджер, я был героем, я был лидером, но я был бы в тысячу раз счастливее, если б мог принадлежать кому-нибудь вроде Гарри Поттера. Кому-нибудь, кто крепче меня, кто принимает трудные решения и, тем не менее, достоин вести меня за собой. Когда-то я думал, что знаю такого человека, но я ошибался… Мисс Грейнджер, вы понятия не имеете, насколько повезло таким, как вы, в сравнении с героями.

Жгущее чувство снова подступило к горлу, а с ним пришла беспомощность: она не понимала, зачем профессор МакГонагалл привела её сюда, если директор вовсе не собирался помогать, и, взглянув в лицо профессора МакГонагалл, она заметила, что та уже тоже не уверена, что поступила правильно.

— Я не хочу быть героем, — ответила Гермиона Грейнджер, — я не хочу быть спутником героя, я просто хочу быть собой.

(Через мгновенье ей пришла в голову мысль, что, возможно, на самом деле она хочет быть героем, но решила не поправляться.)

— А, — сказал старый волшебник. — Это непростая задача, мисс Грейнджер.

Дамблдор поднялся с трона, вышел из-за стола и указал на некий предмет на стене, настолько часто встречающийся в замке, что Гермиона, войдя, лишь скользнула по нему взглядом. Это был потускневший щит с изображением герба Хогвартса: лев, змея, барсук и ворон, и латинские слова, смысл которых она никогда не понимала. Затем, когда она осознала, где находится этот щит и насколько старым он выглядит, ей в голову пришла мысль, что, возможно, это оригинал…

— Пуффендуец сказал бы, — произнёс Дамблдор, постукивая пальцем по выцветшему изображению барсука и заставив Гермиону поморщиться от такого кощунства (если это и правда был оригинал), — что людям не удаётся стать теми, кем им суждено быть, потому что они слишком ленятся и не прилагают должных усилий. Когтевранец, — продолжил директор, постучав по ворону, — повторил бы слова, известные мудрецам задолго до Сократа: «Познай себя», и добавил бы, что людям не удаётся стать собой из-за невежества и нелюбви к размышлениям. А Салазар Слизерин, — Дамблдор постучал по тусклой змее и нахмурился, — пожалуй, он сказал бы, что мы становимся теми, кем нам суждено быть, следуя за нашими желаниями, куда бы они не вели. Возможно, он сказал бы, что людям не удаётся стать собой, потому что они отказываются делать то, что нужно для достижения цели. Следует заметить, что почти все Тёмные волшебники, вышедшие из Хогвартса, были слизеринцами. Стали ли они теми, кем им суждено было стать? Не думаю.

Дамблдор постучал пальцем по льву и повернулся к ней:

— Скажите, мисс Грейнджер, что сказал бы гриффиндорец? Мне и так понятно, что Распределяющая шляпа предлагала вам этот факультет.

Вопрос не казался сложным.

— Гриффиндорец сказал бы, что люди не становятся теми, кем они должны быть, потому что боятся.

— Большинство людей боится, мисс Грейнджер, — заметил старый волшебник. — Они проживают всю свою жизнь, окружённые парализующим страхом, который отсекает всё, чего они могут достичь, всё, чем они могут стать. Страхом сказать что-то не то или сделать что-то не так, страхом потерять своё имущество, страхом смерти и сильнее всего — страхом, что подумают люди. Нет ничего ужаснее такого страха, мисс Грейнджер, и об этом ужасно важно знать. Но Годрик Гриффиндор сказал бы не это. Люди становятся теми, кем им суждено быть, мисс Грейнджер, делая то, что правильно.

Голос старого волшебника был мягок:

— Итак, скажите, мисс Грейнджер, что вам кажется правильным выбором? Ибо это и определяет, кто вы есть на самом деле, куда бы этот путь ни вёл, это то, кем вам суждено стать.

Тишину заполняли лишь звуки, производимые бесчисленными устройствами. Гермиона была когтевранкой, и потому обдумывала ответ.

— Я не думаю, что это правильно, — медленно произнесла Гермиона, — когда кому-то вот так приходится жить в тени другого человека…

— В мире многое неправильно, — сказал старый волшебник, — вопрос в том, что вы считаете правильным с этим делать. Гермиона Грейнджер, мне придётся дать менее тонкий намёк, чем обычно свойственно таинственному старому волшебнику, и сказать вам прямо, что вы не можете даже вообразить, насколько плохо всё может обернуться, если связанные с Гарри Поттером дела пойдут скверно. Его задача такова, что вы даже не подумали бы бросить всё на произвол судьбы и уйти, если бы знали о ней.