Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы. - Джо Р. Лансдейл

или, может быть, на птичью клетку, обитатель которой был бы заточен навечно. Стук и скрип не стихали. Снизу выдвинулись длинные кости ног с вывернутыми назад коленями и огромными, забранными в металл ступнями. Тонкие, как палки, руки повисли ниже колен, ударяясь о них, словно ветки о подоконник. Он встал во весь рост, и в нем было не меньше семи футов в высоту. Как и у монахинь, его колени и локти сгибались не в ту сторону.

Монахиня, стоявшая возле багажника, наклонилась и достала оттуда еще что-то — что-то довольно крупное, бьющее крыльями в ночном воздухе. Она держала крылатое существо за когтистые лапы, оно яростно щелкало клювом, высматривая, что бы ему клюнуть. Свободной рукой монахиня открыла грудь складного человека — в центре ее была дверца на петлях — и засунула черное крылатое существо внутрь. Оно забилось там, словно сердце, получившее укол адреналина. Отверстия глаз складного человека заполнило красное свечение, вокруг рта наросли губы, похожие на толстых червей, в ночь вывалился длинный, как гадюка, и темный, как грязь, язык, ноздри с шумом втянули воздух. Одна из монахинь нагнулась, зачерпнула пригоршню глины с обочины и прижала ее к руке складного человека; со скоростью сплетни глина расползлась по его телу, покрывая голые кости плотью земли. Та монахиня, которая вытащила складного человека из багажника, схватила Гарольда за ногу и с легкостью, словно он был надувной куклой для секса, забросила его в черный зев багажника, затем захлопнула дверцу и посмотрела в ту сторону, где, прислонившись к дереву, стояли Джим и Уильям.

Она не то кашлянула, не то что-то сказала, и складной человек начал спускаться с насыпи, двигаясь поначалу неровно и как будто неуверенно. Его суставы скрипели, словно несмазанные шарниры, его конечности двигались с металлическим лязгом, к которому добавлялся тот специфический звук, какой издает с силой скручиваемая проволочная вешалка.

— Бежим! — прохрипел Джим.

* * *

Джим ощутил боль и понял, что ударился сильнее, чем думал раньше. Болела шея. Болела спина. Очень сильно болела нога. Наверное, он ушиб колено. Уильям, который, уклоняясь от деревьев, бежал рядом, сказал:

— Ребра. Кажется, они у меня сломаны.

Джим обернулся. Позади них, на самой границе леса, подсвеченный сзади луной, был виден складной человек. Он передвигался странными рывками, как будто внутри у него были пружины, и уже развил приличную скорость.

* * *

Участок леса, по которому они бежали, находился в низине, здесь собиралась вода, почва была мягкой и местами переходила в грязь, на поверхности луж плавали листья. Они шлепали по воде, и брызги разлетались во все стороны, а позади них скрипел и лязгал складной человек. Когда они осмеливались оглянуться, то видели его между деревьев — темный силуэт на фоне серебряных просветов. Для существа своего размера он двигался очень быстро — до тех пор, пока они не добрались до самого дна низины. Здесь ему пришлось несколько замедлить ход, поскольку его большие ступни завязли в грязи. Он с нечеловеческой силой выдирал их из мягкой земли, и каждый его шаг сопровождался чавкающим звуком. Однако через минуту существо приспособилось к местности, его движения стали плавнее, а поступь легче.

Наконец Джим и Уильям добрались до поросшей лесом возвышенности. Выбравшись из грязи, они немного набрали скорость, несмотря на то, что склон, по которому они поднимались, был крутоватым и им приходилось цепляться за ветки деревьев и кустов. Поднявшись наверх и взглянув назад, в низину, они увидели, что им удалось даже немного оторваться от складного человека. Ломая кусты, он продирался сквозь густой подлесок, и это получалось у него довольно медленно. Лунный свет, пробивавшийся сквозь кроны более высоких деревьев, пятнал его тенями их листьев. Но, хотя кусты и замедлили его продвижение, он шел вперед с механической неумолимостью, как будто ему неведомо было чувство усталости. Джим и Уильям оперлись ладонями о колени и постарались отдышаться.

— Если пройти этот лес насквозь — там есть старое кладбище, — сказал Джим. — Возле свалки автомобилей.

— Это где ты прошлым летом работал?

— Да. По кладбищу бежать легче, мы сможем оторваться еще больше. Доберемся до свалки — там живет старик Гордон. У него есть ружье и собака Чавка. Она меня знает. Она эту штуку сожрет.

— А меня она не сожрет?

— Тебя — нет. Ты же со мной. Пошли. Я, кажется, знаю, где мы сейчас. Было время, играл на кладбище и в этом углу леса. Надо двигаться.

* * *

Местность становилась Джиму все более знакомой, и они побежали еще быстрее. В раннем детстве он жил недалеко отсюда и проводил в этом лесу много времени. Они добежали до выжженной проплешины, которая осталась после пожара, начавшегося из-за удара молнии. Деревьев здесь не было, земля под ногами была черной, и серебряный лунный свет наполнял открытую поляну, словно ртуть черную чашку.

На середине поляны они снова остановились, чтобы отдышаться, и Уильям сказал:

— У меня голова сейчас взорвется… Эй, а этой штуковины что-то не слышно.

— Все равно она где-то позади нас. Вряд ли она так просто от нас отвяжется.

— Бог ты мой, — прошептал Уильям и судорожно вздохнул. — Не знаю, насколько меня хватит.

— Надолго. Нас должно хватить надолго.

— Что это такое, Джим? Какого черта эта штука за нами гонится?

Джим помолчал, затем спросил:

— Знаешь старую байку о черном автомобиле?

Уильям покачал головой.

— Бабушка рассказывала мне о черном автомобиле, который колесит по дорогам всех южных штатов. Он появляется то в одном месте, то в другом. Бывают времена, когда о нем ничего не слышно, но и тогда можно сказать точно: он где-то на дороге. А в Хеллоуин его видят чаще всего. Он всегда за кем-то гонится — и никто не знает почему.

— Чушь собачья.