Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Без предубеждения, без угрозы, предложение. Выбери жизнь, пожертвовав волей, или смерть.

— Правда? — он засмеялся. Смех слегка отдавал безумием. — Ты стоишь с занесенным клинком и говоришь, что не принуждаешь меня? На каких условиях ты примешь мою капитуляцию?

— Твоя жизнь, и твоя судьба — мне. Твой клинок, и твоя верность — Алаитоку. Твоя ярость, и твоя ненависть — Кхаину. Прирожденные воины, вроде тебя, редки. И больше, от меня, выучишь ты. Обещание, слово мое, мир. Ни страха, ни сомнений, ни обреченности.

Колидаран на миг задумался над значением этих слов, пытаясь расшифровать намерения экзарха из его напыщенных фраз.

— Ты предлагаешь отвести меня в свой храм? Чтобы я бросил мой Путь ради вашего?

— Именно так, это будет сделано, без предубеждения.

Страх принес с собой острую вспышку голода, который пожирал дух Колидарана. Его сущность утекала прочь, и это, вместе с болью от ран, вызвало у него головокружение. Он чувствовал, как сердце тяжко колотится в груди, но становится все слабее. По мере замедления пульса голод становился сильнее. Та, что Жаждет, дожидалась его души и была в одном лишь вздохе от того, чтобы завладеть ею. Ужас перед ней придал Колидарану силы.

Выживание всегда было дороже, чем гордость или верность.

— Я согласен! Спаси меня от вечной погибели, мои жизнь и дух в твоих руках.

Пробудившись, Колидаран ощутил, что лежит на простыне, под теплым покрывалом, и не стал открывать глаза, наслаждаясь уютом полусна. Он не помнил, когда спал так крепко. Ощущение быстро миновало, уступив место чувству уязвимости. У него не было ни оружия, ни доспехов — их отобрали, прежде чем переместить в залы исцеления на борту звездолета — и инстинкт, приобретенный от постоянной опасности, говорил ему, что он должен вернуть себе средства обороны. В храме инкубов он бы без них не выжил.

Невдалеке послышался тихий женский голос.

— Отдыхай, не тревожься, ты в безопасности.

Что-то прикоснулось к его руке под одеялом, Колидаран открыл глаза и увидел целительницу, Нароами, которая стояла над ним. Она положила на него левую руку, а в правой держала амулет с четырьмя драгоценными камнями, похожими на алмазы. В сердце каждого самоцвета горела крошечная голубая звезда.

Они были в маленькой комнате — изолированной от экипажа, как заметил Колидаран — с одной кроватью и приземистым шкафчиком, увенчанным плитой, похожей на мрамор. На ней находилась стойка с множеством кристаллов разных размеров, цветов и форм, а рядом стоял поднос с медицинскими инструментами.

— Твое тело хорошо подчиняется воле, — сказала целительница. — У тебя сильный дух.

— Он закален долгим противостоянием врагу.

— И как ты себя чувствуешь?

Колидаран слегка пошевелился, разминая мышцы. В позвоночнике вспыхнула боль, и он скривился.

— Везде скованность, — произнес он, скрежеща зубами, — а спина как будто горит.

— Ты не так понял вопрос. Мне известны все недуги твоего тела. Физические травмы залечатся. Но твой дух, твои мысли — вот что я хочу понять. Как ты себя чувствуешь?

— Зачем тебе это?

Лоб Нароами слегка сморщился, нахмурившись в недоумении. Целительница была удивлена этим вопросом.

— Ткань можно сшить заново, переломы можно вправить, но ущерб, нанесенный духу, нельзя просто так восстановить. Если ты болен духом, то лечить тело бессмысленно.

— Типичная чепуха искусственного мира! Ты сама сказала, мой дух силен. Мне случалось переживать и худшее.

Нароами устремила долгий взгляд на Колидарана, и он презрительно усмехнулся над состраданием, которое наполнило ее глаза. Он твердо встретил ее взор.

— Мне не нужно твое сочувствие, а твоя жалость оскорбительна.

Нароами отвела взгляд, отвлекшись на кристаллическое устройство в своей руке. Она не подняла глаз, когда заговорила.

— Горечь — это ожидаемо. К тебе прикоснулась столь глубокая тьма, а ты не понимаешь, насколько велика опасность, грозящая тебе.

— Опасность? Было бы бессмысленно лечить меня, чтобы потом убить, даже жители искусственных миров не настолько глупы. Когда мое тело будет восстановлено, что ты собираешься делать?

— У меня нет никаких намерений касательно тебя. Как и у всех остальных. Ты смотришь на вселенную сквозь мрачную линзу, которая искажает твое восприятие, и видишь врагов, которых там нет.

— Экзарх, он сказал, что моя судьба будет принадлежать ему. У него есть намерение.

— Кенайнат, экзарх Скрытой Смерти. Он принес тебя ко мне нагим, как сейчас, и ничего не сказал ни о том, как ты к нему попал, ни о какой-либо заключенной вами сделке.

— Тогда его слова звенят от пустоты. Он обещал мне мир, а потом бросил.

— Он ничего не может для тебя сделать, когда ты такой, какой есть. Но теперь я понимаю, что он имел в виду. Как аспектный воин, ты можешь научиться контролировать гнев и ненависть, которые сейчас определяют тебя. Ты из Комморры, это понятно по твоей речи и поведению. Почему Кенайнат пощадил тебя, я не знаю, но дорогу к миру ты найдешь не под покровительством экзарха.

— Если я правильно понимаю, то жители искусственных миров удаляют из себя Кхаинов гнев в храмах аспектов. Мне казалось, Кенайнат собирается сделать то же самое со мной.

— Ты не можешь стать аспектным воином. Ты не готов.

— Уверяю тебя, в моих умениях не приходится сомневаться, и ты должна знать, что я уже убил многих врагов. Вся моя жизнь готовила меня к сражениям.

Опечаленная Нароами покачала головой. На миг она повернулась спиной к Колидарану, а когда снова обратила взгляд на него, черты ее лица стала жестче, лицо как окаменело.

— Ты проклят. Даже сейчас Великий Враг притязает на твой дух. Такой, как ты, никогда не сможет найти покой, пока его пожирают страх перед Той, что Жаждет, и голод, порожденный ее хваткой.

— Так что мне делать? Я здесь в плену?

— Тебя здесь удерживает не сила, но лишь обстоятельства. Мы возвращаемся на Алаиток, но ты волен уйти в любое время. Ничто тебе не препятствует. Но куда же ты пойдешь?

Колидаран несколько секунд поразмыслил над этим вопросом.

— Я не могу вернуться в Комморру, — сказал он, нахмурившись. — О моем положении в храме можно забыть, и я не собираюсь ползать на брюхе перед кабалами.

— Это стало бы прискорбной потерей возможности, которую предоставила тебе судьба. Чья бы рука ни направляла Кенайната, но он подарил тебе время, чтобы остановиться и задуматься, увидеть пути, которые легли перед тобой. Немудро было бы попросту вернуться к прежнему существованию.

— Судьба? — Колидаран жестоко рассмеялся. — Я скажу тебе, что значит судьба. Судьба — это каждый миг своей жизни стоять лицом к лицу со страхом, зная, что однажды настанет день, когда все поглотит рок. Не судьба определяет путь, которым я пойду, а лишь моя собственная воля.

— И что говорит тебе твоя воля?

— Есть и другие призвания для того, кто натренирован в искусстве битвы.

На лице Нароами появилось разочарование, граничащее с жалостью, которую она продемонстрировала ранее. Это лишило Колидарана бравады, из него как будто выпустили воздух. Он почувствовал себя пристыженным, хотя и не понимал, почему.

— Я сеятель смерти, а не целитель. Я убиваю, чтобы не быть убитым. Ты думаешь, все на твоем искусственном мире будут довольны моим присутствием? Меня будут избегать, может, и презирать, хотя твои сородичи часто утверждают, будто не ненавидят нас так, как мы ненавидим вас. Мой дух омыт кровью невинных, ты не сможешь его очистить. Ты не можешь изменить то, чем я являюсь.

— Ты прав, — Нароами улыбнулась и снова положила ладонь на руку Колидарана. Она слегка сжала ее. — Я ничего не могу сделать. А ты… ты имеешь власть быть всем, что пожелаешь, если сможешь избавиться от тьмы, которая наполняет тебя.

— И что ты сделаешь, чтобы освободить меня от поджидающего рока? Может, алаитокаи пошлют армии в Утробу Катастрофы, чтобы уничтожить ради меня Великого Врага? Так ты хочешь освободить меня?

— Ты всегда обращаешься к битвам, но ты мог бы подумать над альтернативой.

— Может быть, стать арлекином? Да, я бы мог навечно поклясться в верности Цегораху и надеяться, что Смеющийся Бог решит выхватить мой дух у Той, что Жаждет, когда придет время. Но увы, пою я плохо, а танцев не люблю.

Целительница переместила руку к серебряной цепочке подвески и вынула из-под мантии овальный камень рубинового цвета. Колидаран ощутил, как от драгоценности исходит ощущение тепла и защиты.

— Ты гордо демонстрируешь свой камень духа, как будто это может придать мне уверенности. Ты, наверное, насмехаешься надо мной? Показываешь щит, который я никогда не смогу носить. Да, ты можешь думать, что спасена от жестокого внимания после смерти, но для меня уже слишком поздно. Такому, как я, не дано подобного комфорта. Пират, наемник, вот какова моя судьба. Ты же была связана с этим камнем при рождении.