Властелин земли - Алексей Викторович Вязовский

— Господин Деранг — обращаюсь я к казначею — что у нас предусмотрено законом за расхищение княжеской казны?

— Смертная казнь путем отсечения рук и головы.

— Прекрасно. Отведите барона в темницу и вызовете господина Ресга — отдаю распоряжение капитану Нейтгарду — пусть он готовит свои инструменты, но дождется меня. Я буду лично присутствовать при допросе барона.

Тут уже побелели и все остальные… А как они думали?! Что и впредь будут безнаказанно хозяйничать на вверенной мне территории? Вот уж дудки! Ненавижу предателей, для меня нет ничего хуже предательства — это мое жизненное кредо. Врага мог бы простить, но не ударившего в спину соратника. Юный Йен, может, и утерся бы, а вот я не постесняюсь выжечь предательство и воровство в княжестве огнем и мечом.

Обмякшего от страха барона уводят головорезы Нейтгарда. Я медленно обвожу взглядом всех присутствующих.

— Господа военные, баронство — это не бесплатный подарок на вечные времена, а награда от князя верному вассалу за преданность и безупречную службу во славу процветания нашего княжества. Напоминаю всем, что абсолютно вся земля в этом княжестве принадлежит мне — нынешнему князю Йену Тиссену. И только я здесь решаю, кто достоин получить из моих рук баронство и владеть землей на территории Западного Эскела. Все предатели и нерадивые хозяева, доведшие свои земли и своих крестьян до нищеты, будут наказаны. Но степень их вины определит расследование, проведенное в каждом отдельном случае всесторонне, тщательно и непредвзято.

В кабинете воцаряется мертвая тишина. Слышно, как где-то в конце коридора резанной свиньей верещит очнувшийся от состояния шока Кроден. Выдержав мхатовскую паузу, я перехожу от кнута к пряникам.

— Но также будут и награждены все, кто проявил отвагу и мужество в бою. Никто не будет забыт — обещаю вам! Отличившиеся дворяне обязательно получат земли и повышение по службе, простые солдаты — денежное вознаграждение. Семьи погибших тоже не будут забыты. Парадный зал Замка будет переименован в Зал Славы Эскела. На его древних стенах появятся гербы тех родов, представители которых проявили военную доблесть, защищая родное княжество и принесли ему победу.

— Простите, князь, но сначала нам нужно еще победить — тихо говорит кто-то из военных.

— Мы победим. Можете даже в этом не сомневаться! У меня для Маркуса припасен очень неприятный сюрприз. Но рассказать вам о нем я сейчас не могу. Потому что, как оказалось, на нашем корабле есть крысы. И они не только воруют, но и сообщают врагу обо всем, что у нас происходит в Минэе. Из донесения моего разведчика стало ясно, что восточники в курсе каждого нашего шага. Каждого!

Военные снова поднимают шум, но самоуверенности в них поубавилось. Пример Кродена и Байзлера показал, что подлости можно ждать от любого. Поднимаю руку, призывая к тишине и подвожу итог нашему совещанию.

— Выдвигаемся через два дня. Как действовать, решать будем уже на месте, сориентируемся по обстановке. Отсюда мы все равно ничего понять не сможем.

— Вы хотите возглавить армию?! — восклицает Алистер — Простите, князь, но у вас же нет никакого военного опыта! Может, лучше назначите командующим Фридриха?

— Нет. На него я оставляю управление княжеством в мое отсутствие. А командующим с этой минуты становитесь вы, барон. Действуйте. И не забудьте отправить в лагерь вестник с приказом арестовать интенданта Байзлера. Пусть ждет нашего приезда.

Военные снова гудят, на этот раз одобрительно. Поручаю Фридриху и Алистеру провести ревизию арсенала. Надеюсь, что оружие нам не понадобится, но пусть будет. Отправим обозы в лагерь заранее, сами поедем налегке и нагоним их в пути. На этой позитивной ноте мы и прощаемся с военными.

— Йен, подожди… — догоняет меня в коридоре Фридрих — нам нужно поговорить.

— Давай вечером, меня сейчас в допросной ждут.

— Зачем тебе эта кровь и грязь?! Ресг сам прекрасно справится.

— Дядя, я тебе что — цветочек нежный?! Мы — Тиссены! И чистоплюйство нам не к лицу.

— Но репутация, Йен…

— На моей совести уже столько убитых, что одним меньше, одним больше, роли особой не играет! — зло скалюсь я — Пусть враги лучше боятся, чем ноги о меня вытирают. И предателей я щадить не собираюсь, у меня с ними разговор короткий! Причем, кто бы этим предателем не оказался.

Видимо, мой намек был достаточно прозрачным. Потому что Фридрих смотрит на меня так, словно видит первый раз. Наверное, это действительно жутковато — слышать такие циничные речи от пятнадцатилетнего подростка. Ну, прости, дядя… не я такой, жизнь здесь у вас такая!

— Дядюшка — примиряюще кладу ему руку на плечо — подумайте лучше с княгиней, кто из наших безземельных дворян заслужил право владеть баронством Кродена и еще двумя, что вернут восточники. Вы с ней в этом лучше разбираетесь — все три баронства приграничные, кому либо их не доверишь. Тем более, в одном из них расположен наш золотой рудник.

— Йен, твоя самоуверенность меня поражает…

— Поверь, это не самоуверенность. Это холодный расчет. Баронства они нам вернут, никуда не денутся. И я восточникам выставлю такой счет за прошедшие полвека, что они будут горбатится до скончания времен, чтобы расплатиться за свои грехи. Все, я пошел, меня ждут!

* * *

На самом деле, никакого желания участвовать в пытках у меня, конечно, нет. Да я и не собираюсь этого делать. Просто знаю из прежнего опыта, что такого труса, как Альд Кроден достаточно хорошенько напугать. Так, чтобы он от страха обгадился и признался во всех своих грехах безо всяких пыток. Поэтому посылаю Лема на кухню, чтобы он принес оттуда плошку с кровью — все равно какой, куринной или кроличьей. А сам тем временем отправился за сферой Истины в ритуальный зал. Надеюсь, она уже успела зарядиться.

Ресгом оказывается молчаливый мужик лет пятидесяти, чем-то неуловимо похожий на моего Олафа. Такой же крепкий, кряжистый, только угрюмый. И волосы у него подстрижены коротко, но при его грязной работе это и понятно.

— Добрый день, Ресг — уважительно здороваюсь я с ним. А что? Работа у мужика такая…

— Здравствуйте, князь. С кого начнем?

— С торговца темными артефактами. Покажите мне допросные листы.

Ресг явно удивлен, что я обращаюсь к нему на вы. Но вида не подает. Открывает бювар, лежащий на столе, достает стопку аккуратно исписанных листов. Почерк на них убористый, строчки ровные, буквы мелкие.

— Вы писали?

— Я… — этот дядька оказался еще и грамотным.

— Что сами скажете мне про обвиняемого? — в ожидании ответа я утыкаюсь носом в листы. Освещение здесь