Газета День Литературы # 77 (2004 1) - Газета День Литературы

Ты пришел к своему воплощенью:

Виноватым седым старичком —

Предо мной. И приводишь в смущенье;

Ты не чужд мне. Но и не знаком.

Не гляжу на тебя! Как смириться?!.

Продиралась сквозь свой бурелом.

А теперь, словно светская львица,

Меценатским сияю теплом?..

Но не верю и, нет, не поверю,

Что любые пути хороши,

Чтобы сгустками темных материй

Бинтовали стигматы души.

6

Как бедствие — это известье.

И хочет меня извести

Тоска о непройденном вместе

Ухабистом жизни пути.

Ты жил одиноко. Гордыне

Не дни, а года посвятил.

Ты жив был и счастлив бы ныне,

Когда б свою спесь укротил,

Когда б не забрал себе в разум

Вовеки меня не прощать,

За дерзкий поступок, за фразу,

Оброненную невзначай...

Я тоже тщеславьем страдала.

И вот разомкнулся наш круг.

Багряная роза упала

Меж двух бесконечных разлук.

***

Рубашечка в цветочек голубой

Разодрана бетонною плитой...

Роскошный локон видно под известкой...

Раскинул руки парень молодой...

Всех смерть взяла внезапно. Заедино.

По-воровски, по-зверски, в час ночной...

И ты, корявый, темный бородач,

Глядишь с экрана, потен и горяч,

И ты, в чалме коварный желтолицый,

Бандитов вождь, ведешь баланс удач

В деяньях сатанинских. Но сторицей

Воздается вам. Зачтется стон и плач.

И каждый вздох последний ваших жертв

К вам долетит — и тронет грубый нерв,

И боль нечестья вам уколет очи,

И да падет на вас господен гнев —

И вам не в радость станут ваши ночи

И дни... Не стихнут взрывы, отгремев...

Душа иссохнет, словно карагач

На гребнях гор...И поприще удач

Оставит жалких вас, уничиженных,

И вас чураться, словно прокаженных

Привыкнет всяк, кто добр и духом зряч,

Молясь за мир среди свечей возжженных.

Или в душе молитву вознося,

Творцу хвалу за то, что жизнь не вся —

Алчба, война, предательство, насилье,

И что не все языки на Земле

Живут разбоем, втуне и во зле,

Но тщатся ложь упаковать красиво.

И будь ты олигарх иль ваххабит, —

Тот, кто тобой ограблен и убит,

К живым взывают.Слезы отольются!

Кровь вопиет! И сколь концы ни прячь,

Не дети, — внуки ваши содрогнутся

От страшной мысли: предок мой — палач!

Цветы и свечи...Свечи и цветы...

И солнце с беспристрастной высоты,

И ветер-вестник времени движенья,

И люди, что сплотятся нынче тут,

Скрепясь, упорней веру понесут

В то, что добро не имет пораженья.

ИЗ ГЛУБИНЫ

На годовщину гибели "Курска"

1

Мой город! Стал ты именем беды.

Мертвы, на дне — твои ведомы кмети,

Пополнив бесконечные ряды

Безвинно убиенных на планете.

Но не безгласных... Из-под мегатонн

Недоуменья, горечи, отчаянья

Записка принесла Земле поклон

Сыновний, знак последнего прощанья.

Из бездны...Но не стон последних сил!

Достоинства и чести возглас гордый

От тех, кто жизнь так преданно любил

И так нелепо выбыл из когорты.

А те, кто жезлы и погоны обрели

Тогда, в густой грязи восьмидесятых,

Кто знал, на что был зван, те, кто пришли

Крушить и рушить... живы, и не взяты!..

О Истина! Забрось же невода

Ты в аспидные Времени глубины!

Пусть скажет безъязыкая вода,

Где ждут еще в пути Россию мины...

2

Дави виски,тоска звенящая,

Как в субмарине, под водой!

Дымись в руинах, настоящее,

Чревато зреющей бедой!

3

Зачем учили душу пестовать,

И совесть знать, и честь хранить?!

С такой поклажей только бедствовать!

Багаж в пути не заменить!

Товар сомнительной ликвидности —

Сегодня Слово и Перо.

Что ж, не внимая очевидности,

Вновь уповаю на добро?!

С травой цветущею не скошена,

Едва дышу, едва хожу,

Но, умирать своими брошена, —

Не умираю — им служу!

Придет ли помощь долгожданная,

И сколько выдержит отсек?..

Очнись, страна, срамная, странная,

Остепенись, проклятый век!

4

Научись же от боли кричать!

Приучись проницать и провидеть!

Научись подлецов не прощать,

Распинать их, казнить, ненавидеть!

Ты терпением осенена.

Но зачем же стяжала упорство

Злу потворствуя, слушать лгуна,

Не являя к отмщенью проворства?!

Пусть расступятся воды времен

И разверзнется провесень синий!

Пусть восстанет над родиной Он, —

Возрождающий Волю и Силу!

Сжалься, Господи! Все мы снесли.

Может, паче мы всех провинились,

Но, опомнясь, к тебе мы пришли!

Так верни свою вышнюю милость!

Руки вздеты и слезы красны:

Кровь с чела заливает нам вежды.

Молви ж, Господи:"Вы спасены!

Возвращаю вам свет и надежды!"

Галина Кузнецова СВЯТАЯ ВОДА

Дул совершенно не январский ветер, сырой, промозглый во всем городе, но здесь, за церковной оградой, может быть, даже более сильный, обтекавший угол церкви, — почему-то чистый и свежий.

Очередь быстро росла, потому что люди все входили и входили в ограду, и те, что совсем недавно были последними, уже уверяли, что не страшно, "ничего, в момент рассосется".

В церкви шла служба, из распахнутой створы высоких дверей доносились голоса — густой дьякона и повыше — священника, и не очень сильный, но мелодичный — церковного хора. Из очереди уходили в церковь — помолиться и погреться, поставить свечку, посмотреть, не кончается ли водосвятие, так что очередь, хотя и двигалась, но только потому, что уплотнялась да ширилась за счет возвращавшихся из церкви с очередным сообщением — что там.

Большая часть женщин — мужчин было единицы — утеплилась капитально, видимо, по опыту прежних лет, и не боялась никаких превратностей погоды. Женщины поглядывали вокруг, повернувшись к ветру широкими спинами.

Ольга Николаевна пришла впервые, и ветер продувал насквозь ее пальтецо, прежде "дутое", но теперь порядком износившееся. В сумке у нее стояла стеклянная плоская бутылочка из-под коньяка. Почему-то она полагала, что каждый приходит со своей водой и святит её в общем строе батюшка во время службы. Она очень быстро поняла свою ошибку и наметила мысленно потихоньку вытащить бутылку и вылить воду в снег, когда обогнет лужу и окажется возле подтаявшего сугроба.

Женщины рядом, спереди и сзади, время от времени начинали переговариваться все о том же: "Откроют вон те ворота, а там уж из бокового притвора все вынесено — и столы, и вода..." Потом о свойствах Крещенской воды: почему не портится, сколько бы лет ни стояла, и почему может протухнуть в первый же год, если брал не чистыми руками и стояла в неподобающем месте. И хотя никто не говорил Ольге Николаевне, она понимала, от чего должны быть чисты руки и какое место угодно святой воде. Откуда-то она знала, что раньше эту воду хранили за "божницей". И тут же притекала дополнительная мысль, что там, за божницей, холодно и темно, но снова, словно летучее облако, протекало возражение: не потому, что холодно и темно, а потому что за божницей. И что у нее эта вода не задержится — сразу Але в больницу, а у большинства сейчас стоящих рядом вода не будет за божницей, поскольку нет божницы, вода будет стоять в холодильнике, но все равно не в этом дело...