Лекарство для двоих - Пенни Джордан

Через несколько минут, когда на столе появилось ведерко со льдом и бутылкой шампанского, она в замешательстве вскинула на Льюиса глаза.

– Идея Джессики, – коротко объяснил он. – Она решила, что неплохо отпраздновать наше примирение и поднять тост за будущее.

Когда-то Лейси очень любила шампанское, смаковала его ледяной вкус, наслаждаясь пощипыванием пузырьков в горле; сейчас же ее только затошнило от него – как, впрочем, и от блюд на столе.

Лейси попыталась сделать над собой усилие и изобразить счастье и спокойствие, но по тем быстрым взглядам, что время от времени бросал на нее Льюис, она поняла, что, возможно, смогла провести Джессику, но не его.

В животе у нее как-то странно заныло от мысли, что лучше всех ее понимает не дочь, а Льюис.

Она облегченно вздохнула, когда ужин наконец закончился и они вышли из ресторана.

В тепле и уюте машины, под убаюкивающий шелест шин, глаза ее начали слипаться, а тело тяжелеть, и Лейси едва не заснула прямо по дороге.

Когда Льюис остановил машину напротив дома, Лейси машинально нащупала ручку – и тут же вжалась в сиденье, чтобы не коснуться Льюиса, который склонился над ней, помогая открыть дверцу.

По его взгляду она догадалась, что он правильно истолковал ее движение. Она только не поняла, почему этот Жест вызвал у него такую горечь и гнев. Ведь Джессика не могла их видеть. Она уже успела выйти из машины.

– Ты выглядишь измученной, – бросил он отрывистое и нелестное замечание. – Я не останусь. Провожу тебя в дом, но не останусь.

Однако у Джессики на этот счет оказалось другое мнение. Уже на пороге она мечтательно проговорила:

– Я намерена сегодня пораньше лечь, так что вам не стоит бояться «третьего лишнего». Судя по тому поцелую, свидетелем которого я была, вы не возражали бы провести пару часов наедине.

Лейси споткнулась на ступеньке – и Льюис мгновенно поддержал ее. Боже, вот уж что ей сейчас не нужно – так это пара часов с ним наедине. Но если она откажется… возразит, то Джессика начнет приставать с вопросами.

Как только они вошли в дом и Джессика с ними распрощалась, Льюис тихо обратился к ней:

– Мне очень жаль, что так получилось. Послушай, может, ты присядешь? А я бы приготовил нам чаю.

Лейси кивнула и вышла из кухни – и только потом осознала, что это ее дом и ей нужно было бы изображать из себя хозяйку, вместо того чтобы предоставлять это право Льюису.

И тем не менее она не испытывала ни стыда, ни раздражения, а лишь облегчение, что может наконец прилечь на кушетку и сбросить туфли.

Она уже спала, когда Льюис вошел в гостиную с подносом в руках. Несколько минут он молча смотрел на нее. Сегодня в его объятиях ей было так… так хорошо, как будто она хотела быть с ним. А потом он целовал ее, и она до такой степени возбудила его… Льюис осторожно, чтобы не потревожить Лейси стуком, поставил поднос на столик и вернулся к ней.

– Лейси.

Звук его голоса разбудил Лейси. Она растерянно заморгала, не сразу осознав, что Льюис, когда вошел, выключил верхний свет, так что теперь гостиная освещалась только неярким ночничком.

– Прости, что разбудил тебя, но, если ты не выпрямишься, у тебя будут судороги. Я принес чай.

Лейси бросила взгляд на поднос. Она чувствовала себя уставшей, одурманенной, как будто проспала гораздо дольше, чем каких-то несколько минут.

Она с трудом села и спустила ноги на пол – и в ту же секунду предсказание Льюиса сбылось: резкая боль клещами стиснула мышцы.

Лейси невольно вскрикнула и схватилась за ногу, но Льюис, отведя ее руку, сам начал массировать мышцы уверенными, твердыми пальцами.

Боль тут же начала отступать, и Лейси блаженно расслабилась.

– Все… прошло, – хрипло произнесла она, отодвигаясь от Льюиса.

Он отпустил ее ногу и выпрямился, а потом сел рядом с ней на кушетку – слишком близко, по мнению Лейси.

Если бы она подумала раньше, то выбрала бы одно из кресел, но она не предвидела судорогу, а еще меньше – что он решит устроиться так близко от нее. Наверное, это опять ради Джессики, с болью в сердце подумала Лейси. Но дочь вряд ли спустится к ним, особенно после ее слов на прощанье.

– Мы похожи на подростков, которые встречаются украдкой, прислушиваясь к каждому шороху наверху, – виновато отметил Льюис, наливая Лейси чай. – Только боимся мы не того, что нас застигнут за недозволенным занятием. Опасность в том, что кто-то войдет и увидит нас в бездействии.

– Не думаю, что Джессика зайдет к нам, – ответила Лейси, невольно бросая взгляд на часы.

– Слишком рано, – сказал Льюис, прочитав ее мысли. – Мы, предположительно, охвачены безумной любовью. Джессика, мне кажется, посчитает крайне неромантичным с моей стороны уйти так рано. Ведь она, кроме всего прочего, думает, что нам хотелось бы поговорить о нашем будущем… обсудить кое-какие планы.

Лейси наклонила голову, чтобы он не увидел выражения ее глаз. Когда он говорил об их любви, о будущем, она, как ни старалась, не могла не страдать, сравнивая видимость с реальностью.

Прошло совсем мало времени, а она уже так привыкла к нему… К возможности говорить с ним, видеть его. Его присутствие терзало ее, но без него боль станет просто невыносимой.

В попытке отвлечься от тоскливых мыслей, Лейси, запинаясь, произнесла:

– Должно быть, тебе пришлось нелегко, когда ты обнаружил… когда узнал… о своем заболевании, особенно потому, что ты, как и Джессика, был уже взрослым…

Она взглянула на него и заметила мелькнувшую в его глазах боль.

– Нелегко. Да, наверное, хотя в то время мне так много нужно было сделать… обдумать. Мне просто некогда было размышлять о болезни или…

Он вдруг замолчал. Голос его, напряженный, резкий, пресекся, как будто даже говорить об этом ему не хотелось.

Лейси прекрасно поняла, что он имел в виду. Ее осенило, что Льюис, должно быть, узнал о болезни сразу же после развода с ней, сразу после того, как соединился со своей любовью. Удар, наверное, был тяжел и для него, и для его любимой.

Лейси попыталась представить себе, что бы она сама почувствовала, если бы Льюис узнал о болезни еще во время их брака. Как бы она повела себя? А как повела себя та женщина?

Лейси не хотелось лезть ему в душу, но она не могла не спросить:

– А как ты узнал, Льюис? Ты говорил, что, когда мы с тобой поженились, ты ничего не знал…

– Я узнал от отца. Он сообщил мне. Написал.

Лейси уставилась на него.

– Твой отец!

– Да. Помнишь, как ты посоветовала мне разыскать его через австралийское посольство? Местные власти в конце концов узнали его адрес. Я ему написал, объяснил, кто я такой, рассказал о том, что мама умерла, что я жен… что я хотел бы с ним встретиться. Ответа долго не было, но потом однажды пришло письмо. Я не о таком письме мечтал, – сумрачно добавил он. – В этом письме отец объяснял, что причиной – одной из причин, – по которой он расстался с матерью, было известие, что она – носитель этого заболевания. Совершенно очевидно, что она-то знала, но хранила тайну. Когда я родился, были какие-то осложнения, пришлось сделать анализы – и правда вышла наружу. Родителям объяснили, что если я унаследовал болезненный ген, то мало шансов на то, что доживу до зрелого возраста. Мой отец – из тех мужчин, которые мечтают о сыновьях. Очень, так сказать, «мужской» тип мужчины. В этом смысле. А во всех остальных, полагаю, просто трус. Не в силах смириться с тем, что он узнал, он оставил мать… развелся с ней и уехал в Австралию. Она ничего мне не рассказывала об этом, а я, по счастливой случайности, оказался одним из редких случаев в медицине: несмотря на то что унаследовал болезненный ген, никогда не страдал от сопутствующих заболеваний. Получив письмо, я сначала не мог поверить, не хотел верить. Это был кошмар, настоящий ад. Я не знал, к кому обратиться, что предпринять. Представить только, я был жен…