История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства - Мирча Элиаде

С одной стороны, археологические открытия указывают на древность кельтской культуры, с другой — свидетельствуют о преемственности некоторых центральных религиозных идей и обычаев от протоистории до средних веков. Многие из них восходят к базовым религиозным представлениям эпохи неолита, которые с давних пор были ассимилированы кельтами и частично вплетены в теологическую систему, унаследованную от их предков-индоевропейцев. Эта поразительная преемственность, обнаруженная археологами, позволяет специалистам по кельтской религии использовать поздние источники (в первую очередь, ирландские тексты, записанные между VI и VIII вв.), а также эпос и фольклор, сохранявшиеся в Ирландии до самого конца XIX в.

§ 170. Индоевропейское наследие

Древность кельтской культуры подтверждается и другими источниками. В Ирландии можно найти множество идей и обычаев, характерных для Древней Индии. Да и просодия в ирландском языке аналогична санскритской и хеттской; как утверждает Стюарт Пиггот, речь идет о "фрагментах общего наследия II тысячелетия".[259] Так же, как и брахманы, друиды придавали огромное значение человеческой памяти (ср. § 172). Старые ирландские законы были написаны в стихах, для большей легкости запоминания. Сходство между ирландскими и индийскими юридическими трактатами проявляется не только в форме и манере написания, но и в особенностях слога.[260] Вспомним и другие примеры индо-кельтского параллелизма: пост как подкрепление судебного ходатайства; магико-религиозное достоинство истины;[261] вкрапление в эпическую повествовательную прозу стихотворных фрагментов, особенно в диалогах; авторитет бардов и их близость к правителям.[262]

Так как записывание священного знания было по обычаю запрещено, мы не располагаем ни одним автохтонным текстом по религии континентальных кельтов. Единственными источниками для нас служат несколько сообщений греко-латинских авторов и большое количество изображений на археологических памятниках, по преимуществу восходящих к галло-римской эпохе. Островные же кельты, сосредоточенные в Шотландии, Уэльсе и особенно в Ирландии, напротив, создали обширную эпическую литературу. Несмотря на тот факт, что она появилась уже после их обращения в христианство, эта литература большей частью продолжает еще дохристианскую мифологическую традицию; то же относится и к богатейшему ирландскому фольклору.

Сообщения классических авторов подтверждаются многочисленными ирландскими документами. Цезарь в своих "Записках о галльской войне" ("De Bеllо Gallico", VI, 13) утверждает, например, что у галлов существовало два привилегированных класса — друиды и воины — и третий, находящийся в подчинении, — простой народ. Это — то самое трехчастное деление общества, отражающее уже знакомую нам индоевропейскую идеологию (§ 63). Мы находим его в Ирландии вскоре после христианизации: под властью правителя (rig, фонетический эквивалент санскритского raj, лат. rёg) общество разделено на дpyидoв, военную аристократию (jlaith, дословно «власть», точный эквивалент санскритского Iqatra) и простой народ, скотоводов (bоairig, "свободные люди" — airig, называвшиеся "владельцами коров" — bo.[263]

Далее у нас будет возможность отметить и другие элементы индоевропейской религиозной системы, сохранившиеся у кельтов. Здесь лишь уточним, что "общность индоиранского и итало-кельтского наследия" объясняется "существованием могущественного класса жрецов, которые в неукоснительной чистоте сохраняли священные традиции".[264] Что же касается трехчастной индоевропейской теологии, ее можно узнать в перечне богов у Цезаря. Став частью истории, она вновь возрождается в ирландской традиции. Жорж Дюмезиль и Ян де Фрис показали, что вожди легендарного племени Tuatha De Danann [племя богини Дану], на самом деле, — боги, исполняющие две первые функции, а племя фоморов, предыдущие обитатели острова, третью.[265] Цезарь представляет кельтский пантеон в iпterpretatio romana. "Из богов они превыше всего почитают Меркурия. Он имеет больше, чем все другие боги, изображений; его считают изобретателем всех искусств; он же признается указывателем дорог и проводником в путешествиях; думают также, что он очень содействует наживе денег и торговым делам. Вслед за ним они почитают Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих божествах они имеют приблизительно такие же представления, как остальные народы: Аполлон прогоняет болезни, Минерва учит начаткам ремесел и искусств, Юпитер имеет верховную власть над небожителями, Марс руководит войной" (B.G. VI, 17).[266]

Достоверность, а следовательно, и ценность этой interpretatio romana кельтского пантеона многократно ставились под сомнение. Однако Цезарь достаточно хорошо знал нравы и верования кельтов. До начала своей кампании в Трансальпийской Галлии он уже был проконсулом Галлии Цизальпийской. Но так как нам ничего не известно о мифологии континентальных кельтов, трудно понять, о каких же богах говорил Цезарь. Странно, что он не ставит «Юпитера» во главу перечня. Вполне вероятно, что Великий Небесный Бог потерял свое первенство в представлениях жителей городов, находившихся под средиземноморским влиянием, по меньшей мере, четыре века. Подобные явления известны повсеместно в истории религий — как на Древнем Ближнем Востоке (ср. § 48 и сл.), так и в ведической Индии (§ 62) или у древних германцев (§ 176). Однако колонны, получившие название «Юпитер-гигант» (воздвигнутые некоторыми германскими племенами), которые особенно часто встречаются в районе между Рейном, Мозелем и Соной, продолжают традиции архаического символизма, а именно, выражают понятие о некоем Высшем Небесном Существе. Отметим прежде всего, что эти колонны ставились не во славу военных побед, как триумфальные колонны Траяна и Марка Аврелия. Их ставили не на форуме или посреди улиц, но вдали от городов. К тому же этот кельтский Юпитер довольно часто изображался с колесом,[267] а оно играет важную роль в представлениях кельтов. Колесо с четырьмя спицами символизирует астрономический год, смену четырех сезонов. Слова, обозначающие «год» и «колесо» в кельтских языках, совпадают.[268] Как точно подметил Вернер Мюллер, кельтский Юпитер является небесным богом-космократом, хозяином года, и колонна символизирует axis mundi. С другой стороны, ирландские тексты говорят о Дагда, "добром боге", и его принято отождествлять с тем галльским богом, которого Цезарь обозначил теонимом "Юпитер".[269]

Археология подтверждает слова Цезаря о необычайной популярности «Меркурия»: найдено более 200 статуй и барельефов, а также почти 500 надписей, посвященных этому богу. Его галльское имя неизвестно, но вполне вероятно, что это Луг, бог, занимавший важное место в пантеоне островных кельтов. Многие города названы в честь Луга (ср. Лугдунум — Лион), а в Ирландии отмечали его праздник — доказательство того, что он был известен во всех кельтских странах. В ирландских текстах Луг представлен как предводитель воинства, прибегающий к магии на поле боя, но также и как большой поэт, и мифический предок одного влиятельного племени. Эти черты сближают его с Одином-Вотаном, которого Тацит также называл «Меркурием». Отсюда мы можем заключить, что Луг воплощает идею верховной власти в магическом и военном аспектах; он силен и грозен, но покровительствует как воинам, так и бардам и чародеям. Подобно Одину-Вотану (§ 175), Луг обладает особыми магическими и духовными способностями, что объясняет причину его отождествления с Меркурием-Гермесом.[270]

Марсу, как пишет Цезарь (В.G. VI, 17), галлы перед сражением посвящают "будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место". Нам неизвестно кельтское имя этого бога войны. Многочисленные надписи, посвященные Марсу, часто содержат обращения: Albioriz, "Царь мира", Rigisamos, «Всецарственный», Caturix, "Царь воинств", Camulus, «Могущественный», Segomo, «Победоносный» и т. д. Некоторые из надписей неразборчивы, но даже если мы можем их прочитать, это не увеличивает наших познаний. То же самое можно сказать и о надписях, посвященных Гераклу, коих сохранилось более ста. Так же, как и относящиеся к Марсу, они указывают лишь на существование некоего бога войны.

Если принимать во внимание другие сведения, образ этого бога оказывается более сложным. По словам греческого историка Лукиана из Самосаты (II в. н. э.), кельтское имя Геракла было Огмий (Ogmios). Лукиан дает его изображение: лысый морщинистый старик тянет за собой множество мужчин и женщин, прикрепленных к его языку цепочками из золота и янтаря. Люди прикованы не накрепко, но не пытаются убежать и следуют за ним, "веселые и радостные, воздавая ему хвалы". Житель той местности объяснил Лукиану смысл изображения: кельты считают покровителем красноречия не Гермеса, как греки, а Геракла, "ибо Геракл гораздо сильнее" (Lucian. Heracles, 1–7). Этот текст вызвал множество противоречивых толкований.[271] Прикованных людей сравнивали с марутами, сопровождающими Индру, или с воинством эйнхериев, следующим за Одином-Вотаном (Jan de Vries). С другой стороны, Огмия сопоставляли с Варуной, "мастером пут" (F. Le Roux). Возможно, этот "кельтский Марс" воспринял некоторые черты, свойственные верховному Богу-Магу, усиливая, таким образом, свои функции психопомпа (как мы увидим в § 175, Один у германцев, напротив, частично вытеснил бога войны). Огмию в эпической литературе Ирландии соответствует бог Огма, воин. Но ему приписывают также изобретение так называемого "огамического письма", что опять-таки свидетельствует о слиянии в его образе воинской силы и «знания» одинического типа.