Невеста поневоле (СИ) - Доминика Арсе

Люди, на коленях, в три погибели склонились в сторону постамента, на котором один единственный человек стоит. Все хором шепчут что — то на непонятном языке.

«Алерей стесес денай ете… Алерей стесес денай ете… Алерей стесес денай ете»

Выговорила. Медальон мой переводит моему сознанию, причем по смыслу: «Дай мне мощь великую».

Повторила слова в голове осмысленно теперь, медальон тут же нагреваться стал. Ощущаю прилив сил. Сейчас лопну! Стой, зараза! Схлынуло…

Со лба пот потек аж. А эти продолжают свои молитвы.

Ну, ничего себе тут завели песню. Усмехнуться уже хотела от истерики, ведь меня чуть не разорвало от этих ваших молитв! И вдруг за спиной самого главного сектанта, на которого все склонившиеся молятся, увидела дверь в город Друм! Круглую, железную и со свастикой в центре размером с арбуз.

Граф дернул за собой.

— Леди, не время поддаваться молитвам старших братьев, их песнь прекрасна, понимаю. А знак богов земли велик, он завораживает умы и греет сердца. Но ваша ступень еще не настолько высока.

Ничего не поняла. Иду за ним. Эти люди меня несколько пугают. В следующем помещении повеяло табаком. И сразу пропала тревога.

В кресле сидит мужчина с надетым капюшоном. Граф идет под руку со мной прямо к нему. Тот даже не шевелится, сидит вальяжно, развалился, как барин.

— Старший брат, мы просим твоего благословения, — поет граф.

Чего?!

— Сестра, ты готова принять нашу веру? — Шепчет старший брат.

— Да, — шепчу в ответ, понимая, что хотела сказать «нет», но язык мелет сам. А еще ощущаю, что меня пьянит этот дым марихуаны. Или что они тут курят?!

Дурман накрывает, сквозь его серую дымку, вижу, как «старший брат» поднимается, чувствую, как берет за руку меня и Арлена. Шепчет молитву на древнем языке. Медальон переводит мне ее значение. Я понимаю, что граф проводит обряд по бракосочетанию. Вот же зараза скользкая. Схватил меня. Ручку его потную сбросить хочу со своей ладони. А не могу. Чем это меня обкурили?!

Граф решил удивить своей сектой, чтоб я уши развесила, подлец такой.

Все, как в тумане. Нахожу в себе силу воли и вырываюсь из лап женишка очередного. Иду назад с острым желанием возмутиться.

Выхожу в большой зал и слышу балаканья от которых саркастическое настроение поднимается.

«Тысячи лет ты непоколебимо есть», — переводит мне амулет шепот главного сектанта, что стоит перед входом в Друм. — «Тысячи лет ты хранишь тайны богов земли. Мы просим твоей мощи и твоих тайн, дабы стать с тобой единым целым…»

Смеюсь. Забавна вся эта серьезность. Иду, перешагивая молящихся сектантов. Эти точно не призраки, я погорячилась, когда мысль такая проскочила. Ибо пару раз наступила на руки чьи — то и слышала возгласы человеческими голосками. И даже писклявыми женскими. Они сюда и детей завлекли?!

Переходу на строевой шаг, как на параде, папочка мой возил как — то на площадь, вживую видела, как маршируют.

Вышагиваю, не сгибая колен и высоко поднимая носок. При этом задираю левой рукой подол, чтобы удобнее было. Руку правую выбрасываю, как та еще нацистка.

— Хайль Гитлер! — Выдаю и прохожу мимо ошарашенного главного.

— Дитя, ты не смеешь осквернять святыню нашу, — шипит сектант так неожиданно грозно, цепляя меня за предплечье. Быстро же опомнился.

— Знак священен! Назад, или сгоришь в гневном пламени! — Кричит.

— Сейчас я вам дам такую нереальную мощь, — выдаю, давя прорывающийся смех. — Такую мощь!!

Успеваю дунуть на свастику, прежде чем, меня оттаскивает главный.

Ощущаю, как оживают механизмы в стене. Нарастает скрежет и стоит всеобщее аханье. Молящиеся не дышат, ибо их знак распахивается и превращается в дверь, которая въезжает в стену все больше и больше с противным скрипом от проржавевших механизмов.

Щелчок, и скрежет прекращается. Тьма приглашающе распахнулась перед ошарашенными язычниками.

Главный сдергивает капюшон. Обычный лысый монах, пфф… Начинаю ржать, как обкуренная лошадь. А он смотрит на меня горящими глазами с такой благодарностью и благоговением. Хочет мне явно что — то спеть. Но его стремление попасть в тайну, что они тысячи лет отпевали, пересиливает. Мужчина рвется вовнутрь. А следом и вся толпа, как зомби, ломятся, толкая друг друга.

Набрала в грудь побольше воздуха:

— Кушать подано!!

Меня накрывает с головой. Словно придавливает к земле. Смеюсь от всего, что вижу. Рожа Арлена меня забавляет. Он даже не понял, что случилось. Ведет обратно, так робко и нежно. Хмырь! Мы плевым, словно призраки. Выплываем на воздух. Десять — пятнадцать шагов и дурь выветривается, а с ней и вся эйфория счастья.

Что я натворила, идиотка такая?!

Силы покидают меня. Внезапная слабость. Арлен кричит, зовет на помощь. Пытается поднять с земли. Его руки дрожат.

— Любовь моя, я не оставлю тебя, теперь ты посвящена в великую тайну земных богов…

Бьет смех от бессилия и всей этой тупости. Двое мужчин в плащах, те, что встречали, возникают из неоткуда. Поднимают меня. Рывок с дуновением ветра, и я уже у кареты. Нет, все — таки, эти двое не люди. Уверена. Давлю панику, утешая себя, что не съели ж.

Арлен прибегает минут через пять. Заваливается в карету, тяжело дыша, стучит по стенке кучеру, и мы начинаем движение…

Открываю глаза, очутившись в кровати утром. С острым чувством паники за свою девичью честь, перебираю одеяло, нащупывая панталоны. Все на месте, все как было.

На меня уставился вылитый португальский футболист, а ныне просто баронет Милан. С задумчивым видом загадочно смотрит, усевшись в кресло. В самом уголке моей спальни разместился, нога на ногу, подбородок подпирает. Одет скромно, бежево — коричневый мундир ничем не примечательный помят слегка.

— Доброе утро, леди Валерия, — говорит тихо.

— Здравствуйте, сэр Милан, — отвечаю хриплым голосом, приподнимаясь, и подтягивая одеяло к шее. — Вы… вас, э… так скоро нашли?

Голова тяжестью наполнена. Подташнивает. Но из — за его присутствия сделала бодрый вид.

— Не совсем, — выдает с насмешкой. — Я тут без приглашения. И вон тот наемник тоже.

Милан кивком указывает на дальний край кровати. Поворачиваю голову, что отдает острой болью от покачивания, и едва не кричу от возмущения. Спина чья — то виднеется!

Двигаюсь ближе к другому краю, вопросительно глядя на Милана. Хотела уже садиться. Да в белье одном. А этот баронет продолжает смотреть в ответ так необычно пристально.

— Это кто? — Шепчу заговорчески.

— Труп, — отвечает непринужденно и приставляет палец к губам. — Только тс. А то служанку разбудите, что за дверью караулит.