Акулы из стали (сборник) - Эдуард Овечкин

– Да какая у него матчасть? – отмахивается командир. – Рот закрыл, матчасть в исходном. Я против отдачи якоря, в задаче этого нет, к чему эта самодеятельность?

– Йа вам, командир, сейчас же и немедленно ставлю такую задачу: «Встать, блядь, на якорь». Кто тут самый главный? Я – самый главный!

– Тащ контр-адмирал, – вмешивается механик, – я тоже категорически против. Этот якорь с момента постройки корабля никто не отдавал ни разу. Как там всё получится – неизвестно.

– Да что вы меня, подъёбываете, что ли, все тут? Наркоманы, что ли, вы, а не солдаты?! – командир дивизии начинает кипеть. – Немедленно встать на якорь!!!

Якорь у нас – это такая железная плита массивная, которая в носу отдаётся и на цепи потом обратно втаскивается – в теории. А в первом отсеке как раз мой старшина команды по боевой тревоге сидит и три доктора. То есть та ещё команда молодцов-удальцов. Подвсплыли немного. Механик в «Лиственницу» командует им:

– Первый!

– Есть первый!

– Отдать якорь!

Минута молчания.

– Первый, как поняли?

– Не поняли, что сделать?

– Якорь отдать!

Минута молчания. Командир дивизии выхватывает микрофон у механика и орёт в него:

– Первый, блядь! Я сейчас приду и вас на хуй с этим якорем за борт отдам!

– Есть отдать якорь!

Проходит пять минут в гробовой тишине:

– Центральный первому.

– Есть центральный.

– Якорь отдан.

Командир дивизии радостно потирает ладоши:

– Ха-ха, ссыкуны, а я вам говорил, что всё заебись будет!

– Ну, во-первых, не говорили, – встревает командир. – А во-вторых, мы боялись насчет обратно его затянуть, а не отдать.

Командир дивизии его не слушает:

– Так, там, эта, давайте-ка поманеврируем потихоньку, посмотрим, как держит!

Все на него смотрят, молча вопрошая: «Ну, ты совсем с катушек слетел?»

– Ай, бля, ну вас в жопу, трусы! – командир дивизии явно обижается. – Ладно, затягивайте обратно.

– Первый!

– Есть первый!

– Втянуть якорь обратно!

– Есть втянуть якорь обратно!

Через пару минут:

– Центральный первому.

– Есть центральный.

– Якорь обратно не идёт.

– Как не идёт?

– Как идёт, только наоборот.

Театральная пауза. В центральный входит связист:

– Товарищ командир, через час сеанс связи.

А сеанс связи – это такая штука, которую пропускать нельзя. Лодка должна по расписанию выходить на связь со штабом флота и докладывать, что всё, мол, хорошо, продолжаем бороздить просторы и шлём вам пламенный привет. Тогда в штабе продолжают радостно пить водку и хватать за жопы секретчиц. Если лодка на связь не выходит вовремя, то никакой паники ещё не начинается, так как есть запасной сеанс связи, но радостно пить водку прекращают и начинают искать бланки похоронок и думать, как бы подольше не докладывать Главкому ВМФ о чрезвычайном происшествии. То есть сеанс связи – штука обязательная.

– Первый, пробуйте ещё раз!

– Пробуем перманентно – не идёт, сука.

И тут вроде как жопа происходит, а на всех веселье какое-то нападает, и все начинают друг над другом юморить.

– Эдуард, – хлопает меня по плечу командир, – надевай гидрокомбинезон и прошвырнись-ка по дну на предмет наличия симпатичных русалок!

Остальные начинают рассуждать, что, в принципе, в реакторных отсеках картошку можно растить, в зоне отдыха – укроп, из минёра сделать живца и ловить на него рыбу через торпедные аппараты, а на блестящие шильдики с приборов можно обменивать у жителей морских глубин морскую капусту и что-нибудь ещё.

Не шутит только командир дивизии:

– Антоныч, – говорит он грустно командиру третьего дивизиона, – бери своих чертей трюмных, и пошли все вместе в первый разбираться.

– Есть, тащ контр-адмирал! А можно я без вас пойду?

– Ну, я же старший на борту, Антоныч, ну чё ты наглеешь-то?

– Я ж поэтому и спрашиваю, а не ставлю перед фактом.

– Ну вас, удоты, – обижается командир дивизии и уходит грустить в штурманскую рубку.

Что уж они там делали с этим якорем, на коленях его умоляли или в привода механизмов целовали – не знаю. Но медленно-медленно он начал выбираться. Каждые десять сантиметров докладывали. А как мы потом всплывали на сеанс связи за пять минут!!! Это был полнейший восторг, доложу я вам. Дали ход и сразу продули весь балласт на ста пятидесяти метрах. Летели вверх, как на ракете, из воды выскочили, как ковбои в кино из прерий, но успели. Говорю же вам, весело было, когда в море ходили, только спать всё время хотелось.

Хванчкара и шурупчик

В давние-давние времена, до Ельцина ещё, подводным лодкам не давали имён. Называли их бортовыми номерами или номерами заказов. За исключением 24-й дивизии АПЛ в Гаджиево, которая была сначала «кошачьей», а потом стала «звериной». С началом вольностей стало модно у городов брать шефство над подводными лодками и выдавать им свои названия. Опять же шефы помидоры всякие привозили и прочие символы почитания подводников. Мы, как сироты, до последнего так и ходили с названием «ТК-20», пока глаз на нас не положил Минатом. Но для Минатома брать шефство над одной лодкой показалось несолидным, видимо, и взяли они шефство над всей дивизией. И что? И ничего. Иногда, правда, нам артистов известных привозили. Об одном таком случае и есть этот рассказ.

Пятница. Дело к вечеру. Нормальные люди отдыхают, а мы на вахте стоим. Ну, там, Родину защищаем и лодку от чеченцев сторожим. Я дежурный по кораблю. Позвонил командир ближе к вечеру:

– Эдуард, сауну затопи и воды морской в бассейн наберите, я сейчас буду.

«Олрайт, Христофор Бонифатич». Сауну затопили, воды морской набрали. Ну как морской: в базе мы воду в бассейн не набирали – больно уж мазутная. Набирали простой воды, соль туда сыпали, марганцовку и йод. Для особых, конечно, случаев.

Сидим, ждём. В предвкушении. Случай-то явно особый. Прибыл командир с саквояжем своим, собрал всех офицеров в центральном посту.

– Так, рыбий корм, – говорит, – слушайте меня внимательно! Сейчас все приводите себя в максимально возможный приличный вид. Под РБ[10] рубашки с галстуками надеть, одеколоном везде побрызгаться, пилотки и всё такое. У кого нет рубашек, в трюм и не вылезать до особой команды. Минёр, ты не улыбайся, ты в трюме сидишь по-любому, а рубашку свою нормальному офицеру отдашь. У ушлёпка этого на верхней вахте заберите его ватник, в котором Суворов Альпы штурмовал, и выдайте ему нормальную куртку. И автомат. Найдите ему нормальный автомат. Красивый. Срочно везде убраться, палубы проходные помыть. Эдуард, ты ответственный, доклад через полчаса. И чтоб, блядь, как в Лувре всё было.

– Сан Сергеич, – говорю, – так в Лувре же нет автоматчиков.

– А у нас будет свой Лувр. С автоматчиком.

– А что случилось-то? Опять Козырев приезжает?

– Ха, – командир заулыбался, – бери выше, сиська козодья! Сама Валентина Толкунова, на экскурсию!

Ну, тут, конечно, в центральном ропот и волнения начались, все сразу сутулиться перестали, кто-то даже начал Зыкину напевать.

– Ух ты! – громче всех обрадовался минёр.

– Минёр, я ж тебе сказал – в трюм семнадцатого отсека шаго-о-ом марш! – Командир у нас категоричен. Спорить с ним практически бесполезно, а так как он штангист, то даже и вредно для здоровья может быть. Минёр обратно ссутулился и покинул высшее общество.

– И ещё, – командир достал из саквояжа бутылку красного вина «Хванчкара», – нужен штопор.

Тут, конечно, он застал нас врасплох. Мы, конечно, хоть и рыцари морских глубин, но к таким излишествам, как штопор, не приучены. Мы стали делать вид, что думаем, где его взять. Выручил Борисыч:

– Спасибо, конечно, Сан Сеич, что вы о нас так хорошо думаете, но где ж мы вам штопор возьмём на подводной лодке? Мы если и пьём, то исключительно благородные напитки, спирт там, например. Но есть выход – вы шурупчик возьмите, в пробочку вкрутите, а потом плоскогубцами её и вытащите.

Все, конечно, радостно заулыбались такому оригинальному решению. А нет, не все. Командир как-то грустно посмотрел на Борисыча и говорит:

– Борисыч, ну ты совсем дурак, что ли!? Народная. Артистка. Валентина. Толкунова. Будет сидеть у меня в салоне, и мы будем беседовать с ней о различных прекрасных вещах, и скажет она мне: «Саша, может, вина – вон, я вижу, у вас и бутылка из саквояжа торчит». И я, капитан первого ранга, командир ракетного подводного крейсера стратегического, мать его, назначения, дважды представленный к званию Героя РФ, отвечу ей: «Конечно же, Валентина, мон плезир!», а потом вскачу, как тушканчик, достану из кармана шурупчик, отвёртку и плоскогубцы и начну там изображать из себя… Блядь, даже не знаю кого… Тебя, наверное, Борисыч, дурака усатого!!!

В итоге за штопором послали в посёлок ответственного матроса. А чё там: шестнадцать километров по сопкам всего, да и росомах в это время года нет почти. Не, ну нож ему дали, конечно, на всякий случай – не садисты же. Скоро сказка сказывается, да ещё скорее дела в военно-морском флоте делаются. Через полчаса все нарядные сидим в центральном посту. Волнуемся, как и положено по корабельному уставу. Я вообще как папа: с пистолетом на бедре и повязкой. Входит командир. В парадном кителе, весь в медалях и одеколоне. Осмотрел нас, остался доволен, но вида не показывает.