Борьба за жизнь - Поль де Крайф

Но через несколько дней все они заболели. Все погибли от детского паралича.

Летом 1935 года в Нью-Йорке появился другой крупный борец со смертью, задумавший дать новую надежду отцам и матерям, потерявшим сон в страхе за своих детей. Этим новым борцом был тот самый Уильям Хэллок Парк, который установил несостоятельность сыворотки в эксперименте на живых людях в 1931 году. Если сыворотка бессильна излечить болезнь, то, может быть, какая-нибудь вакцина сможет предупредить ее? Автор должен здесь признаться, что он сам поддался этой соблазнительной идее и горячо ратовал - против мнения скептиков - за осуществление этого опыта.

Можно только пожалеть, что Парк не сам проделал или хотя бы проверил опыты над обезьянами, которые должны были, несомненно, сразу исключить надежды на возможность предохранения детей. Он поручил это своему трудолюбивому, оптимистически настроенному помощнику, доктору Морису Броди, которому явилась мысль ослабить яд детского паралича путем обработки спинного мозга погибших обезьян формалином. Таким способом он рассчитывал, сам заблуждаясь и вводя в заблуждение своего учителя Парка, приготовить из заразных микробов вакцину, которая защищала бы обезьян от паралитической инфекции. Он рассчитывал и внушил эту надежду Парку и другим, включая и автора, что эта вакцина, предохраняющая обезьян, сможет также предохранить детей от паралитической заразы.

Результаты испытания этой вакцины на детях - невеселая история. Тот же калифорнийский сокрушитель надежд, Эдвин Шульц, занялся экспериментом, который должен был рассеять все надежды на успех этого опыта на детях до того еще, как он начался. Шульц тщательно вакцинировал партию обезьян вакциной, изготовленной по методу Парка и Броди. Но когда он влил в носы этим вакцинированным обезьянам по капельке опасного яда, все они заболели так же быстро, как их невакцинированные хвостатые друзья.

Парк и Броди цеплялись за последнюю соломинку. Они считали доказанным, что их вакцина все-таки до некоторой степени повысила противопаралитические свойства крови у вакцинированных детей. Но и эта последняя надежда рухнула, когда в штате Северная Каролина родители включились в борьбу со смертью. Они согласились, чтобы специалисты из отдела здравоохранения впрыснули вакцину каждому второму ребенку, оставив соответствующую группу невакцинированных детей для контроля.

Гарвардский профессор Эйкок и бруклинец Кремер обследовали кровь этих двух групп северо-каролинских малышей. Они нашли, что в период эпидемии 1935 года кровь невакцинированных детей стала сама по себе такой же иммунной, как и у детей, получивших вакцину. Но, что было гораздо хуже, оказалось, что вакцина не безвредна. У некоторых детей она чрезвычайно обострила течение болезни. Но что было уж совсем скверно, еще один ученый, Джон Колмер, выступил со своей собственной вакциной, которая на обезьян действовала гораздо сильнее, чем слабая вакцина Парка и Броди. Эта новая вакцина содержала в себе живой и, несомненно, опасный яд детского паралича.

Параличи и смерть детей были непосредственным следствием применения вакцины Колмера, и это случалось даже в таких местах, где не было ни малейших признаков эпидемии детского паралича.

Но, как говорится, тьма сгущается перед рассветом. В разгар всех этих неудач и разочарований весть о новых опытах, совершивших переворот в науке, стала распространяться среди лабораторных исследователей, потерявших надежду победить паралич сыворотками и вакцинами.

Новые научные факты, полученные из опытов над обезьянами, были довольно-таки неприятного и невеселого характера. Английские ученые Херст и Фэбравер объяснили совершенно точно причину всех наших трагических провалов с сыворотками и вакцинами. В продолжение нескольких лет они изучали под микроскопом тончайшие пластинки мозговой ткани обезьян во всех последовательных стадиях болезни, начиная с момента их заражения до последнего страшного дня, когда они превращались в мешки с костями и мышцами.

И вот какую жуткую, на первый взгляд безнадежную, повесть рассказали им их микроскопы.

Детский паралич, по-видимому, болезнь головного и спинного мозга. Если в самом начале заболевания, в первой стадии болезни, когда обезьяна начинает температурить, дрожать, проявлять беспокойство, если эту обезьяну убить и исследовать все ткани ее организма, кровь, мышцы, железы, каждый уголок ее тела, то только в мозговых клетках можно найти какие-либо следы разрушительного действия микробов. Затем день за днем можно проследить, как зараза прокладывает себе путь через нижнюю часть головного мозга обезьяны. В нервных волокнах и клетках размножаются эти крошечные микробы и постепенно пробираются вниз, к нервным клеткам спинного мозга обезьяны. Если в момент наступающей у обезьяны резкой слабости внезапно оборвать ее мучения, то нигде, ни в одной части тела нельзя найти никаких следов убийственной деятельности микробов. Поражены и разрушены только нервные клетки.

Но если то же самое происходит и в человеческом организме, если крошка-микроб появляется сначала не в крови, а сразу наводняет мозговые клетки, то какой смысл пытаться с помощью сыворотки помешать его проникновению из крови в мозг? И чего можно ждать, если даже удастся с помощью вакцины как-нибудь усилить антимикробные свойства крови? На что можно рассчитывать, если невидимая зараза каким-то странным, загадочным путем, через какие-то тайные ворота прокрадывается непосредственно из внешнего мира в мозг ребенка и начинает там свою опустошительную работу?

Но это кажущееся проявление силы невидимой паралитической заразы совершенно неожиданно превратилось в ее слабое место. Опять-таки в Калифорнии, в лаборатории того же Эдвина Шульца впервые была обнаружена эта слабость, эта своеобразная ограниченность страшной силы истязателя и убийцы детей.

Эдвин Шульц поставил перед ревнителями ошибочных теорий ряд ядовитых вопросов. Он не смущался тем, что это были общепризнанные авторитеты.

Кто хоть раз нашел паралитическую заразу в крови ребенка в первой лихорадочной стадии болезни? Никто.

Можно ли все ранние симптомы болезни приписать разрушительному действию микроба в нижней части головного мозга, на так называемом «основании мозга»? Да, можно.

Не потому ли провалились все попытки заразить обезьян посредством кормления ядом? И если при некоторых небольших эпидемиях было замечено, что зараза шла по следам торговца молоком, то действительно ли дети заражались от молока, или, может быть, сам торговец был носителем и распространителем заразы? Почему обезьяны почти никогда не заболевают после введения яда под кожу? Почему они невосприимчивы к болезни, когда им прямо в кровь впрыскивают огромные дозы паралитической заразы?

Все эти загадки теперь были разгаданы.

Только внутри нервных волокон может пробираться паралитический микроб, чтобы затем начать свою дьявольскую работу в черепах и позвоночниках людей и обезьян.

Крошка-микроб питается исключительно нервной тканью. Без нервной ткани он погибает, теряет всю свою силу.

Вы вспоминаете теперь старый опыт, проделанный американским ученым Симоном Флекснером двадцать лет тому назад. Вы помните, как легко ему удалось заразить обезьян с помощью пропитанных ядом тряпочек, вложенных в верхнюю часть носовой полости? И вы не забыли, конечно, как он впрыскивал им яд прямо в мозг, а через несколько дней мог обнаружить его уже в полости носа. Тут-то и зарыта собака.

Шульц набросился на эти старые, забытые опыты и вернул их к жизни. Теперь для него все стало ясно. В глубине носа у обезьяны - и у человека, конечно, - есть одна таинственная дверь, через которую зараза может проникать в мозг. Это для нее естественный проход. И не нужно никаких впрыскиваний. Это прямые ворота, ведущие из внешнего мира в полость черепа. Через них-то наш любитель нервной ткани, микроб-крошка, и пробирается к мозгу обезьяны. И к мозгу детей, конечно. Только этим путем и может пробраться. В верхней части полости носа лежат крошечные волосные окончания обонятельных нервов. Это единственные в своем роде нервы. Из всех наших нервов только они лежат совершенно открыто, непосредственно соприкасаясь с внешним миром. Через маленькие отверстия в нижней части черепа они ведут прямо в мозг.

С помощью последовательной серии опытов Шульц и его сотрудники доказали, что тут-то и есть ахиллесова пята страшной болезни. Если промыть у обезьяны полость носа слабым раствором кислоты и, перевернув ее вниз головой, впустить в нос каплю яда, то в девяносто пяти случаях из ста можно заразить обезьяну детским параличом. И не требуется никаких впрыскиваний.

Заражая обезьян этим естественным способом, помощник Шульца Луис Гебгардт и детский врач Гарольд Фабер могли проследить дальнейший путь заразы.