Сон Бруно - Мердок Айрис

Диана попятилась к двери, растерянно глядя на Бруно, и задела при этом Лизу, которая отступила в сторону.

— Так кто, ты сказал, эти девушки? — спросил Бруно.

В его дрожащем голосе слышались сиплые нотки, появлявшиеся всегда, когда он особенно плохо себя чувствовал, но властность и требовательность, с которыми задан был вопрос, поражали.

— Они только принесли тебе цветы. Они…

— Кто они?

— Жена Майлза и его невестка.

— Жена Майлза и его… кто?

— Невестка. Эти леди — сестры.

— Сестры, — произнес Бруно тяжело, жутко, бессмысленно.

Диана была уже у двери.

— Чего они хотят? — спросил Бруно. Он сидел все так же прямо и неподвижно, и трудно было понять, куда он смотрит.

— Мы от Майлза, он просит прощения за то, что расстроил вас, — медленно и отчетливо произнесла Лиза негромким голосом.

Большая уродливая голова слегка качнулась:

— Что?

— Майлз просит прощения.

Сомнения не было, Бруно явно смотрел на Лизу. Лицо его как будто немножко прояснилось, стали видны рот и глаза.

— Кто вы?

— Я…

— Ну, вы еще успеете поговорить, для первого визита вполне достаточно, — сказал Денби. — Тебя посетили две очаровательные девочки. Такое не каждый день случается, правда, Бруно? Цветы и так далее. Мы же не должны переутомлять тебя, верно? Скажи «до свидания». Мы пойдем.

Как только сестры вошли к Бруно, Денби вдруг стало плохо, его подташнивало. Появление женщин у постели Бруно произвело на Денби угнетающее впечатление. Возможно, это был всего-навсего новый прилив жалости к Бруно, чувство стыда из-за того, каким предстает бедный старик перед посторонним взглядом, как выглядит его сумрачная, убогая, запущенная комната с обоями в потеках, с грязными простынями; умирающий старик с головой чудища, запертый в разящей вонью темной камере. Денби свыкся с Бруно. Он не видел в нем человека, дни которого сочтены. Но теперь ему захотелось тотчас вывести отсюда женщин и выйти самому. Он нащупал ручку двери и протянул к Диане руку, как бы защищая ее и выпроваживая в то же время.

— Денби, замолчи, Бога ради! — Они с Дианой застыли в дверях. — Не говори со мной так, точно я капризное дитя! Ты что, хочешь, чтобы они решили, будь я маразматик? Я пока еще в своем уме, и будь добр обращаться со мной соответственно. А вы сядьте сюда, вы. Пожалуйста.

Бруно смотрел на Лизу. Он с трудом выпростал из-под одеяла руку и, не отрывая ее от покрывала, указал на стул у кровати. Лиза села.

Денби почувствовал, что Диана толкнула его сзади локтем. Он вздрогнул и обернулся. Диана, бормоча что-то невнятное, хотела взять Денби за руку, но натолкнулась на его палец и потащила Денби из комнаты. Он пошел было за ней, однако в дверях замешкался, потоптался на месте, успокаивающе махнул ей рукой, когда она была уже на ступеньках лестницы, и остался в комнате, закрыв за собой дверь. К спертому воздуху примешивался теперь запах нарциссов. Лиза держала Бруно за руку.

Денби прислонился к двери, у него сильно кружилась голова. Чего он испугался? Теперь он видел профиль Лизы рядом с лицом Бруно. Ужасала ли его эта близость? Нет, ничуть.

— Вы ведь не боитесь меня, правда, милая?

— Нет, конечно, нет. Я так рада вас видеть.

— И вы принесли мне цветы.

— Мы с сестрой. Они и от Майлза тоже.

— От Майлза… вы… конечно… Майлз был так жесток, так жесток со стариком отцом.

— Он просит прощения. Он был очень расстроен и растерялся. Теперь он раскаивается. Он надеется, что вы позволите ему снова прийти.

— Денби говорит, что не стоило мне встречаться с Майлзом, это было большой ошибкой. В конце жизни человеку требуется мир, покой. Майлз кричал на меня, страшно кричал. Понимаете, я хотел рассказать ему кое о чем, а он не стал слушать, сказал, что знать об этом ничего не желает. — Бруно перешел на доверительный шепот. Лиза слушала его с напряженным вниманием, отчего казалось, что в комнате очень тихо. Странно было видеть их головы, склоненные друг к другу.

— Не сердитесь на Майлза. Он просто растерялся.

— Он сказал, что прошлого больше не существует, но ведь оно существует, правда?

— Конечно, для нас оно существует.

— Именно. Вот вы меня понимаете.

— Вам нужно снова пригласить Майлза. Поговорите с ним о каких-нибудь пустяках. Это отнимет у вас совсем немного времени.

— У меня очень мало времени, моя милая. И я не могу тратить его на пустяки. Мне нужно решить самые неотложные вопросы. Денби!

— Да, Бруно.

— Налей нам шампанского.

На полу стояло несколько запыленных бутылок, и Денби взял одну из них. На столе было два стакана. Он стал откупоривать шампанское. Оно весело брызнуло в верхний угол комнаты, вспугнув tegenaria atrica, дремавшего там, и золотистым каскадом полилось в стакан. Оттого, что у Денби это получилось так неловко, всем стало легко. Он передал стакан Лизе, которая в свою очередь передала его Бруно. Денби наполнил другой стакан и протянул его Лизе, сидевшей по другую сторону кровати.

— Вы… выпейте тоже, из одного стакана с Денби. — Бруно отпил шампанского.

Лиза, которая продолжала держать Бруно за руку, с улыбкой вернула стакан Денби. Он тоже выпил. Все это было очень странно.

— Ты бы включил свет, Денби.

Небо за окном с бегущими по нему облаками померкло. Свет лампы под абажуром падал на огромный нос Бруно, торчащий среди седой щетины, которая кололась в глубоких складках и перед которой оказалась сегодня бессильной бритва Найджела, и осветил длинные руки Лизы; Лиза подняла руку и высвободила из-под шарфа, упавшего на плечи, густые сбившиеся волосы.

— Понимаете, дорогая, в моем возрасте человек больше всего нуждается в любви.

— Так ведь вас любят. — Лиза взглянула на Денби, стоявшего напротив, по другую сторону кровати. Лицо ее оставалось в тени абажура.

— В моем возрасте живешь своими думами, будто во сне.

— По-моему, все мы так живем.

— На закате жизни ты уже ни к чему не пригоден. Остаются только мысли.

— Мысли — это не так уж мало.

— Превращаешься в этакое чудище. Люди пугаются меня, я расстраиваю их, привожу в ужас, я же знаю. И ничего на свете я уже не могу изменить.

— Нет, можете. Вы можете быть добрым в своих мыслях, вы можете написать Майлзу приветливое письмо. Напишите ему письмо.

— Письмо… Хорошо, можете сказать ему… я погорячился… Пусть забудет мои последние слова.

— Я очень рада.

— Вы думаете, страшно, если вас проклянут? Я совершил ужасную вещь… моя жена умирала, и я не пришел к ней… должно быть, она меня прокляла… я хотел сказать об этом Майлзу… понимаете, у меня была девушка… и даже пауки…