Сильные страсти под жарким солнцем - Мария Жукова-Гладкова

– Ира, спаси меня! – заорала Алена, перекрикивая весь этот шум, но уже оторванная от меня и увлекаемая двумя бугаями во внутренние помещения фабрики.

– Оставьте ее! – заорала я на английском, потом повторила окрик на французском, вскакивая с места.

Бугаи не отреагировали, Алена упиралась всем телом и вопила – а уж это-то Алена делать умела. Расталкивая собравшихся, я рванула за ней, наши охранники последовали за мной, как, впрочем, и Ванька, и мы все дружно вцепились в Алену с требованием ее отпустить.

К нам подлетел пунцовый менеджер и попытался что-то объяснить. Я предложила бугаям удалиться и всему остальному персоналу тоже, а нам, включая Алену, спокойно сесть и послушать, каким образом она здесь оказалась.

– Вы понимаете, что она – гражданка Российской Федерации? И, как я вижу, находится здесь против воли?

Алена кивнула, схватившись за мою руку, словно за спасительную соломинку. «Синяков бы не осталось от ее хватки», – мелькнула мысль.

Менеджер уже пришел в себя, кивнул бугаям, те Алену отпустили, и наш собеседник заявил ледяным тоном, что, во-первых, в республике нет нашего посольства, во-вторых, госпожа не имеет никаких документов, а по их законам…

Слушая все это, я наблюдала за происходящим в холле. Все присутствующие быстро испарились, только с наружной стороны двери стояли два дюжих чернокожих молодца с кобурами на поясах, охраняя вход как от вторжений извне, так и не давая тем, кто внутри, выйти без разрешения. Зойка так и сидела на диванчике, закинув ногу на ногу, и с ехидным выражением лица попивала кока-колу, поглядывая на нас.

Внезапно дверь, ведущая во внутренние помещения, снова распахнулась, и на этот раз оттуда выскочил какой-то кругленький лысенький мужичонка в строгом черном костюме. За ним следовали те же два бугая, которые хотели куда-то увести Алену.

Мужичонка тут же перехватил инициативу в свои руки, представился директором фабрики и стал передо мной извиняться за неподобающее поведение его сотрудницы, которая после этого обязательно будет уволена.

– Великолепно, – ответила я. – Я забираю ее с собой.

Алена взглянула на меня с искренней благодарностью – что для нее было величайшим достиже-нием.

– Но это невозможно, – сказал мужичонка и предложил пройти к нему в кабинет.

Я поинтересовалась, зачем. Для обсуждения сложившейся ситуации, ответил мужичонка. Только с Аленой, поставила условие я. Он согласился. И мы все, включая Зойку, на которую я бросила уничтожающий взгляд, отправились к директору. Он по ходу дела интересовался, что мы хотели бы купить. В данном случае мне пришлось переводить Зойкины ответы. Телохранители (и наши, и местные), слыша их, закатывали глаза, правда, за спиной директора, уже прыгающего вокруг Зойки и пускающего слюни.

Зойку директор отправил с какой-то дамой смотреть товар, решив, что они поймут друг друга без переводчика, телохранители (все четверо) остались в приемной, а Ванька, Алена и я проследовали в директорский кабинет. Сесть предложили нам с Ванькой. Алена (молча!) встала у двери, как бедная родственница.

Как только мы оказались закрытыми плотной дверью от лишних ушей, директор выдал фразу, чуть не убившую меня наповал.

– Я ее купил, – сказал он, кивая на Алену. – Она – моя собственность.

Я посмотрела на старшую дочь Буйновского, она кивнула, подтверждая, и разрыдалась, но так и осталась стоять на том же месте.

– А перепродать можете? – тут же поинтересовалась я, уже немного знакомая с тем, что делалось на острове, правда, про работорговлю в отчете аналитиков Буйновского ни слова сказано не было. Ну что ж, я его дополню.

– Десять тысяч долларов, – не моргнув глазом, сказал директор фабрики.

– Вы меня купили за тысячу! – взвизгнула Алена от двери.

– Одиннадцать, – тут же отреагировал директор.

– Заткнись, – прошипела я, поворачиваясь к Алене. – И чтоб больше ни слова я от тебя не слышала.

Она судорожно кивнула.

Я поинтересовалась у директора фабрики, уместен ли торг. Неуместен, ответил он мне. И добавил, что с каждой минутой цена будет повышаться.

– Кредитные карточки принимаете? – спросила я, раскрывая сумочку. – Понимаете, я не имею привычки носить с собой такие суммы наличными.

Директер фабрики кивнул, хотя и со вздохом, потому что, по его собственному заявлению, предпочитал наличные. Но за неимением лучшего, как говорят французы…

Мне пришлось лишиться собственных одиннадцати тысяч. Но я не сомневалась, что Буйновский или муж Алены мне их компенсируют.

– Она ваша, – сказал директор фабрики, когда процедура была закончена. – Может даже отправляться в нашей форме. Жертвуем.

И тут же перешел со мной на елейный тон, вопрошая, не желаю ли я ознакомиться с продукцией фабрики, что-то приобрести для себя лично или кому-то в подарок… Я с обворожительной улыбкой (нам еще нужно было отсюда выйти) ответила, что, пожалуй, в другой раз, поскольку мне сегодня пришлось сильно потратиться.

– Да, да, я понимаю, – с сочувствием кивнул директор и поднялся, чтобы проводить нас до выхода.

У двери он бросил несколько фраз на испанском своим бугаям, они глянули на меня удивленно, затем мы всей компанией (за исключением директора) двинулись вниз. На прощание директор поцеловал мне ручку и заявил, что с радостью увидел бы меня еще раз.

– Надо подождать Зою, – напомнил один из наших телохранителей.

– Нет! – умоляюще воскликнула Алена. – Или на улице. Подальше отсюда. Пойдемте. Скорее!

Я приняла решение, что Алена, мы с Ванькой и один из парней сядем в «Жигули» и отъедем на соседнюю улицу, а второй телохранитель дождется Зойку и тогда уже присоединится к нам. Все равно нам потребуется еще одна машина – вшестером в «Жигули» не уместиться.

– Я видела кафе, когда мы сюда подъезжали, – сказала я. – Посидим там и подождем вас.

Нас с фабрики выпустили. И даже козырнули. Мне лично. Сказали, что надеются увидеть вновь. Я улыбнулась в ответ.

Глава 10

В кафе у меня в очередной раз глаза полезли на лоб: Алена ела просто с волчьим аппетитом. Мы с Ванькой взяли себе сок и мороженое, телохранитель – бутылочку пива. Я не знаю, как тут с вождением в нетрезвом состоянии, но ни разу не видела, чтобы полиция кого-то останавливала на дорогах (у них тут пока не переняли наш передовой опыт сидения за кустом или пальмочкой), да если и остановят, думаю, проблем не возникнет: в разговоре со стражами порядка, несомненно, используется тот же аргумент, что и с нашими. В этом плане наши страны оказывались удивительно похожи.

Алена попросила горячий бутерброд, потом сказала, что лучше два, затем добавила, что и картофеля фри неплохо бы, и побольше. А заглотала она все это в один миг, почти не жуя. Я не спешила с расспросами.

– У тебя с собой много денег? – подняла она на меня глаза, с трудом удержавшись, чтобы не облизать тарелку.

– Заказывай все, что хочешь, – ответила я.

Мы терпеливо ждали, пока старшая дочь Буйновского насытится. Наконец, откинувшись на спинку пластикового кресла и спокойно попивая кофе, Алена заявила:

– Вы даже не представляете, что мне довелось пережить… Матерь Божия…

У Алены на глазах выступили слезы. Это была совсем не та Алена, которую я знала. Ее не могли подменить, но что же с ней сделали за эти неполных три дня?! И ее манера начинать чуть ли не каждую фразу со слова «нет» куда-то испарилась.

– Рассказывай, – велела я. – С самого начала. Со всеми подробностями.

– Детям такое противопоказано, – заметила Алена, глянув на Ваньку.

Я порадовалась: уже может шутить. Ванька же возмутился, заявив, что он взрослый.

– Конечно, взрослый, – Алена потрепала его по вихру (чего я от нее, откровенно говоря, совсем не ожидала, по-моему, во время нашей предыдущей встречи Ванька ее страшно раздражал), потом вздохнула, посмотрела куда-то вдаль, еще раз вздохнула и начала.

Они с двумя спасавшими ее матросами выбрались на какой-то глухой берег, напротив того места, где она, как полная идиотка, вывалилась за борт. К собственному удивлению, Алена даже почти не наглоталась соленой воды – это в бассейне она сразу же поплыла топориком, а тут держалась на воде, потом мертвой хваткой вцепилась в одного из спасителей, затем ее водрузили на лист пенопласта и, как принцессу, доставили на берег. В общем, в чувство ее приводить не пришлось, а делать искусственное дыхание тем более. Она только душеньку отвела на моряках, потом досталось всем знакомым, которых Алена поносила заочно.

– Вам тогда не икалось? – усмехнулась Алена, глядя на меня. – Ох уж я вас поминала недобрым словом… Но вы молодцы!

Мужики особо не слушали и, не обращая на нее внимания, разделись до плавок и развесили свою одежду на одной из растущих вдоль берега пальм. Поскольку Алена была в купальнике, она тоже сняла удлиненные шорты и рубашку, которые мужики повесили на соседнюю пальму, и все вместе стали ждать возвращения яхты, бросившейся в погоню за нами с Ванькой.