Шимпанзе горы Ассерик - Стелла Брюер

За те пять недель, что я провела с ними, Читах многому научился по части самосохранения и стал меньше рассчитывать на мою помощь, но его зависимость от Тины значительно возросла. Он все время держался возле нее и, сооружая на ночь гнездо, старался оказаться поближе к ней, в то время как Альберт выбирал для ночлега отдельное дерево, хотя и расположенное неподалеку.

В другой раз Тина взяла из принесенного мною пакета гораздо больше печенья, чем ей предназначалось. Альберт заглянул в уже почти пустой пакет, потом посмотрел на горку печенья, лежащую перед Тиной, и направился прямо к ней. Не колеблясь и не спрашивая разрешения, он взял себе немного печенья. Тина злобно схватила его за руку. Оскалив зубы и попискивая, Альберт поглядел на меня. Я не шевелилась, и, насколько могу судить, выражение моего лица тоже не изменилось, но Альберт все же заметил в нем что-то такое, что придало ему решимости наброситься на Тину. Схватка длилась всего несколько секунд, и Тина, к моему удивлению, уступила. Сидя на том самом месте, где она оказалась после очередного кувырка или сальто, она не спускала глаз с Альберта, который, все еще скаля зубы и попискивая, угощался ее печеньем. Это был первый случай проявления агрессии среди шимпанзе после их переезда, и суть его заключалась в том, что кроткий, покорный Альберт постепенно становился доминирующим самцом.

В тот вечер мы расположились у самого края ущелья. Все вокруг было тихо и спокойно. Шимпанзе кормились в рощице молодых деревьев кенно, я сидела, прислонившись спиной к валуну, и с удовольствием наблюдала, как они едят. Вдруг откуда-то снизу раздались глухие хрюкающие звуки. Прямо подо мной был почти вертикальный обрыв трехметровой высоты, потом склон шел более полого, но с моего места не было видно, что происходит в ущелье. Тина, Альберт и Читах молча слезли с деревьев и стали смотреть в том направлении, откуда неслись звуки. Решив, что это могут быть бородавочники, я бесшумно поползла к краю обрыва, но, не успев добраться до него, вдруг увидела в нескольких метрах от себя крупного павиана. Он был напуган не меньше моего. Если вид ползущего человека еще не был достаточной причиной для побега, то появление Тины, которая, вздыбив шерсть, шла прямо на него, окончательно сломило павиана, и он опрометью бросился в ущелье. Увидев, что враг обращен в бегство, Тина залаяла и кинулась было за ним, но на краю обрыва остановилась и села. Я подошла к ней, и мы стали наблюдать, как стадо павианов спускается по склону, время от времени останавливаясь и лая в нашу сторону.

За этой встречей последовали другие, еще более встревожившие меня. Как-то дня через два я от нечего делать рассматривала на обочине дороги какое-то растение. Вдруг тишину нарушил крик Читаха, который через некоторое время повторился, перемежаемый агрессивным лаем и уханьем. Я помчалась в сторону шума. Через несколько минут я добралась до того места, где были шимпанзе, но мне казалось, что прошла целая вечность. Первым я увидела Читаха, который, оскалив зубы, бежал мне навстречу. Тина стояла на песчаной отмели, вздыбив шерсть. Одной рукой она ухватилась за небольшой кустик и с силой трясла его. Потом, раскачиваясь из стороны в сторону, пошла вперед. Я пробежала мимо Читаха и остановилась возле Тины. Метрах в пяти от нее стоял молодой лев из охотничьего парка. Неподалеку я увидела его товарищей, уже уходивших прочь вдоль берега реки. В моем присутствии Тина совсем осмелела и прыгнула на льва, едва увернувшись от тяжелого удара лапой, которым тот хотел наградить ее по спине. Лев глухо зарычал, рассерженный внезапным нападением. Но ее поведение, а также, возможно, близость человека заставили его ретироваться и присоединиться к другим львам. В ознаменование своей победы все шимпанзе неожиданно начали кричать и лаять.

Я думала, что обезьяны будут напуганы этой встречей, но вышло совсем наоборот. Они пришли в прекрасное расположение духа. Увидев водяного козла, который пересек дорогу прямо перед нашим носом, шимпанзе, уже привыкшие не обращать на антилоп никакого внимания, вдруг всполошились. Читах поднялся, стал притопывать ногой и трясти небольшое деревце. Потом он бросился к нам, с силой стуча ногами по земле. Добежав до нас, он начал возиться с Альбертом — это были первые признаки игры со времени нашего приезда.

Очень скоро нам пришлось убедиться, что в этой местности водятся и дикие львы. Однажды вечером я увидела, как Читах, распушив шерсть, нерешительно подбирается к открытой поляне, расположенной немного выше того места, где мы находились. Он почти уже добрался до опушки, как вдруг внезапно развернулся, поспешно скатился вниз и прыгнул ко мне на руки, скаля зубы и попискивая. С плато прямо на нас во весь опор неслась самка бушбока. В последнюю минуту она заметила нас и повернула влево. Следом за ней, перепрыгивая с камня на камень, бежал лев с поднятым вверх хвостом, который служил своеобразным балансиром во время его прыжков. Вся сцена длилась какие-то секунды, и лишь хруст ломавшихся слева от меня сучьев подтверждал, что все это произошло на самом деле, а не привиделось мне. Но даже теперь, стоит мне закрыть глаза, я вижу, как лев с развевающейся золотистой гривой прыгает по камням, спускаясь по склону. Наверное, он не заметил нас, так как был слишком поглощен своей добычей и разбросанными по тропе камнями.

Как только вдали затихли звуки погони, Тина и Альберт спустились с дерева. Читах тоже слез с моих рук и присоединился к ним. Все трое боязливо направились к опушке леса. Нечего и говорить, что ни один из них не выказал желания отправиться по следам дикого льва. Они были явно напуганы и, прежде чем выйти на открытое пространство, долго выглядывали из-за кустов.

Приблизительно в это же время шимпанзе вновь начали охотиться. Однажды, ожидая, пока Читах кончит пить, я вдруг услышала возглас шимпанзе, выражавший гнев, но не испуг. Вслед за ним раздался взрыв агрессивного лая. Когда я подбежала к месту происшествия, Альберт сидел на земле, держа в руках трехмесячную верветку. Зрелище было не из приятных. Ухватив свою жертву обеими руками за голову и плечо, Альберт вцепился зубами в ее мордочку и начал есть, изредка сплевывая мелкие косточки. При этом он не выказывал того истерического возбуждения, которым обычно сопровождались сцены охоты в Абуко. Вслед за тем он приступил к мозгу. Судя по звукам, которые он издавал, последний доставил ему явное удовольствие. Больше Альберт ничего не стал есть и, бросив обезьянку, подошел к сидевшим Тине и Читаху. Те встретили его появление без особого волнения, и вскоре все трое уже кормились на фиговом дереве, по-видимому забыв о верветке.