Круг иных (The Society of Others) - Уильям Николсон

Совсем забыл про «ангела возмездия». Вот он, стоит в операторской и смотрит на меня.

– Если вы пойдете нам навстречу, – продолжает Магдалена, – это будет воспринято как акт доброй воли. То есть вы продемонстрируете, что судьба нашей страны вам глубоко небезразлична и, следовательно, вы действовали из ложных посылов, а не по злому умыслу.

– И тогда меня отпустят домой?

– Естественно.

Легко сказать, расскажи всю правду. Мне своя шкура дороже всего на свете, я на многое готов во имя спасения. В том-то и беда.

– Я даже не представляю, как и кому я должен все рассказать. Где они, слушатели?

– Ежегодно общество проводит тайное собрание, день скоро состоится следующая встреча, ждать осталось недолго, до ближайшего воскресенья.

– И при всей его секретности вы прекрасно осведомлены?

– Разумеется.

Заманчивое предложение, тут есть над чем поразмыслить. Если я сейчас соглашусь, получу шанс уйти из студии невредимым и избежать прищепок на языке. К тому же остается время на размышления. Это шоу будет продолжаться до тех пор, пока долговязый не даст отбой. Да и про список они верно толкуют. Можно, конечно, упираться, да только что толку? Все равно никто моих воплей не услышит. Итак, решаюсь. Поднимаю взгляд к окошку, за которым прячется ОН, и говорю, не сводя с него взгляда:

– Ладно, уговор.

Тот еле заметно кивает: я его порадовал, и то неплохо. Может, перестанет ездить за мной на автомобиле и пялиться из окна.

– О-о, это просто чудесно! Я так счастлива!

Видно, у Магдалены камень упал с души: от нее требовалось заручиться моим согласием, и она им заручилась. Интересно все-таки, кто она: манипулятор или жертва? От избытка чувств женщина хватает меня за колени и начинает поглаживать.

– Вам понравилось интервью? Я правильные вопросы задавала?

– Да. Конечно.

– Как вы думаете, моя передача станет популярной?

– Отчего же, запросто.

– А у вас есть невеста?

Это еще что за вопрос? Бросаю взгляд на операторскую – свет погас, никого нет. Напольные мониторы потухли, камеры с дистанционным управлением замерли: шоу закончилось.

– Кто?

– Ну, есть у вас подружка, на которой вы хотите жениться?

– Жениться? Ни за что.

– Значит, ты свободен.

Только свободные могут любить. В стране «радушных хозяев». Она протягивает руку, касается моего лица.

– Какое породистое лицо! Когда мое шоу полюбят, я стану популярной.

Неожиданно в студии гаснет свет. К такому повороту дел я готов не был: остаться наедине в темной комнате с фанатичкой, которая мечтает о звездной популярности.

Ее голос раздается очень близко:

– Хочешь, расскажу, о чем я всегда мечтала?

Кажется, догадываюсь. Вскакиваю с кресла, пытаясь сообразить, в какой стороне выход и где верные «опекуны». Ведущая тоже поднимается.

– Моя тайная мечта – заняться любовью перед телекамерой.

Она каким-то образом обнаружила, где я нахожусь, и крепко ко мне прижалась.

– Да ты спятила! Отвали!

– Я сниму трусики?

– Совсем рехнулась!

Я пячусь назад и, оказавшись на краю, падаю с импровизированной сцены. Магдалена ныряет следом. Мы распростерлись на полу в некоем подобии того, что сторонний наблюдатель назвал бы страстными объятиями.

– О прошу тебя, англичанин! Умоляю! – томно шепчет Магдалена и принимается мусолить мне ухо. Далее следует непродолжительная возня, вызванная тем, что я пытаюсь подняться с пола, а она – расстегнуть мой ремень. Наконец победа остается за мной.

Магдалена лежит на полу в тусклом свете, который отбрасывает знак с надписью «ЕХ1Т» – это интернациональное слово означает для меня путь к свободе. У девицы задралась юбка, она сидит, раздвинув голые ноги, и сверкает белыми трусиками. Непристойно, но притягательно.

– Англичанин, я тебя умоляю! – шепчет она, даже не предпринимая попытки подняться.

Спасибо, не надо. Направляюсь к выходу, стараясь не зацепиться за какой-нибудь кабель, а следом несутся жалобные призывы:

– Я прославлюсь, вот увидишь!

В коридоре никого. Я торопливо прохожу до самого конца, открываю дверь и оказываюсь в фойе. За столиком сидит девушка-администратор и болтает с кем-то по телефону – судя по интонации, с подружкой. Заметив меня, но не прервав беседы, она машет мне рукой. Останавливаюсь в замешательстве. Девушка протягивает какой-то конверт. Я подхожу и забираю его. Она невозмутимо продолжает разговаривать.

С конвертом в руке выхожу на заснеженную улицу. Неужели смылся? Или меня выпустили на время, чтобы я мог сделать обещанное. Интересно, они установили слежку? Оглядываюсь – ничего подозрительного. Отхожу к трамвайной остановке и распечатываю конверт.

Внутри – печатный бланк приглашения: дата, время и какие-то строчки, похожие на адрес. Видимо, это мой пропуск на тайное собрание, обещанное на воскресенье. Одна загвоздка: я не знаю, где оно должно состояться и как туда попасть, да к тому же не имею понятия, какой сегодня день недели.

Глава 13

Чем больше думаю обо всем случившемся, тем сильнее зло разбирает. Это жульническое интервью, заранее приготовленный конверт… Арестуйте или отпустите. Зачем устраивать друг другу лишние сложности? Если хотите, чтобы я оказался в нужном месте в нужное время, вышлите за мной машину с водителем. А если это какая-то проверка, считайте, что я провалился. Поставьте «неуд» и вычеркните из списков. Мне эти игры неинтересны. Я здесь оказался только потому, что путешествую без определенной цели. Как научил голубь. И если вам хочется на что-то меня подвигнуть, придется подсуетиться, потому что я иду своей дорогой.

Катись камешком, опадай листом, плыви облаком.

Вдруг на меня будто озарение снисходит: в конце-то концов, спешить мне некуда. Денек выдался отличный: снег, морозец. Гуляй, любуйся пейзажами, любезничай со старушками, улыбайся полицейским. То, что эти люди ко мне привязались, исподволь служит мне надежной защитой. Хотели? Вам и карты в руки: делайте свою черную работу.

Я неторопливо прогуливаюсь по широкому, обсаженному деревьями бульвару. По обеим сторонам – торжественные, давным-давно поблекшие здания с длинными фасадами. Как видно, меня занесло в столицу. Улицы расчерчены следами проезжающих машин. Снежок на тротуарах порядком утоптан. Миную махину, похожую на океанический лайнер – отель под названием «Бристоль»: надпись я в состоянии прочитать. Весь город напичкан роскошными «Бристолями». Видимо, кто-то зло пошутил, ведь исторически Бристоль был построен трудом рабов, а во время Второй мировой войны его до основания разбомбили, так что ни о какой роскоши говорить не приходится. Кстати сказать, где отель, там ванна – эх, сейчас бы погреться!

Был в нашей семейной истории такой момент, когда у отца только-только завелись деньжата, и он все еще жил с нами; вот тогда папа возил нас путешествовать, и мы всегда останавливались в шикарных отелях. Не скажу, что отец был от них в восторге, а вот мне очень нравилось, особенно ванные комнаты: хромированные ручки, зеркала, белый кафель. Когда попадаешь в эту сказку, возникает чувство, что можно смыть с себя беды и неудачи и начать все заново. Меня не интересуют бесплатные бутылочки и пузырьки с шампунями, главное чудо – большие полотенца и просторная ванна, куда влезаешь грязным и помятым, а выходишь чистеньким и свежим. Даже искупление грехов я представляю себе не в смысле встать перед Иисусом и открыть ему свою душу, а в виде огромной купальни.

Да только не светит мне такого чуда: я грязен, несвеж, денег лишился вместе с пальто. Вряд ли дежурная в фойе отеля «Бристоль» кинется освобождать для меня президентский люкс. Понуро прохожу мимо шикарной вывески.

Прямо по курсу полицейский. Я бы сказал, что он направляет движение, но на дороге почти нет машин. По снежной жиже время от времени все-таки проезжают автомобили, да только они не гонят и должным образом останавливаются на светофорах. Здешние пешеходы весьма законопослушны: толпятся на тротуаре, терпеливо поджидая, когда загорится зеленый человечек. Дальше мне на глаза снова попадается полицейский, потом следующий – и ни один из стражей порядка не обращает на меня ни малейшего внимания.

Прохожу мимо магазина мужской одежды. Надо же, на витрине – вполне приличное шмотье. Если бы мне взбрело в голову прикинуться кутилой-миллионером, я бы, пожалуй, как раз на такие вещицы положил глаз: очень ненавязчиво и страшно дорого. Вот интересно, на кого здесь рассчитаны элитные магазины? Вокруг – нищета полнейшая. Напрашивается ответ: держать в своих руках бразды правления – доля тяжкая, и облеченным властью иногда хочется себя побаловать.

Вот этот замшевый пиджачок на мне очень бы даже неплохо смотрелся. Медово-золотистого цвета, прекрасной выделки, шелковистый – даже щупать не надо, текстура в глаза бросается. Такую вещицу в дождь не наденешь – мигом погибнет, и не для улицы она. А вот в баре покрасоваться или в клубе – в самый раз. Конечно, не с джинсами, упаси боже. У меня папуля такие штаны носит. Нет, сюда отлично подойдут брюки-хаки, сапоги с высокими голенищами, «Тимберленд» или «Кейтерпиллар». В обычной жизни я не такой уж фирмач, а здесь, вдали от дома, забавно пофантазировать. Тем более что карманы пусты.