Горничная (СИ) - Ши Катерина

— Можно! — уверенно заявил, понимая, что все — больше нам точно никто не помешает.

Похлопал товарища по спине, заметил своего секретаря, который грозно размахивал руками, отправляя сотрудников по домам. Это он верно придумал, сделаем внеплановые двухдневные выходные, посмотрим, какой ущерб нанес пожар, закроем это чертово дело, и все, можно будет купить билет на самолет и улететь к Аленке и бабушке. Кстати о них, пора бы и позвонить уже, раз все тайное давно стало явным.

— Борис! — вот так меня еще никогда и никто не приветствовал, а уж с такими рыданиями и подавно.

— Ну что ты? Что? — я даже растерялся и отошел в сторону, неловко проводя рукой по отросшей щетине.

— Я за тебя испугалась, я переживала! — Аленка рыдала в голос, не сдерживая всхлипов и заикаясь от эмоций, а я себя почувствовал предателем. Нужно было позвонить или хотя бы написать пару фраз, что со мной все хорошо, я же оставил ее в неведении… Да блин, я как-то не думал, что посторонний человек так сильно по мне будет убиваться! Родная жена порой даже не звонила, когда задерживался на работе или улетал в командировку на несколько дней!

— Все хорошо, родная, все хорошо! Мы со всем справились! — начал успокаивать девушку, — постараюсь уже через пару дней приехать к вам. Подождешь еще немного? — присел на кособокую лавку, которая каким-то чудом уцелела в этом модном и современном месте.

— Я жду, я очень жду тебя! — и опять слова сквозь слезы.

— Хорошо, — кивнул, — ничего не хочешь еще спросить?

Нужно же ей про мужа рассказать или нет?

— Да, — всхлип, — хочу…

Я знал, что Алена спросит про Николаева, просто не хотел больше откладывать разговор, и сейчас давал ей время на то, чтобы правильно сформулировать то, о чем она хотела бы узнать.

— Денис, он… с ним все хорошо? — голос притихший, немного хриплый. Эх, Николя, такого человека рядом с собой потерял… У меня слов нет…



— Да, живой. Первую помощь оказали, операция прошла успешно, уже в себя пришел. Мы как в город вернемся, обязательно его навестим…

— Я не хочу… Мне очень стыдно за такие слова, но я не хочу. Ты можешь ему передать, что я сожалею?

— Да-да, милая, я все ему передам, и держись, ладно? Бабушка как?

— Она лучше меня в несколько раз, — призналась Алена, — когда по новостям услышала о тебе и Денисе, лишь покивала своим мыслям, а мне волноваться запретила, говорит, ты жуткий везунчик.

Я засмеялся в голос.

— Что есть — то есть! Все, Ален, побежал дальше. Обещаю больше от тебя ничего не скрывать и писать, если не получится позвонить.

— Спасибо, — проговорила она уже более спокойным голосом, — спасибо, Борис, за все!

На этом мы и распрощались. Что ж, дальше все будет не так насыщенно, а, скорее, муторно, долго и нудно, но это тоже нужная процедура. Не всегда нам бежать впереди всех, разгоняя тучи руками.

Глава 23

Алена Николаева

Я не расставалась с телефоном ни на минуту, спала с ним в обнимку, гулять ходила тоже с ним, держа всегда наготове, даже прибавила громкость на самый максимум, но Борис не звонил, а внутри меня творились страшные вещи. Казалось, что еще немного, и я начну звонить и писать ему сама, начну донимать каждую секунду, пока он не ответит и не объяснит, что происходит, что случилось? Ведь я чувствовала! Чувствовала и не могла совсем ничего сделать, хоть как-то помочь!

Я бы сорвалась и уехала обратно к Борису, но дети, которые не отходили от меня ни на шаг, которые тоже скучали по маме и дому, хоть им здесь хорошо было, останавливали меня от необдуманных поступков. Я понимала: если сбегу и уеду, то весь план и вся работа Бориса будет проделана зря, а предавать его не хотелось. Мне было очень важно выглядеть в его глазах сильной, выносливой, умной женщиной! Не знаю, откуда это взялось, но рядом с ним только такая и должна быть — женщина с большой буквы, которая за своим мужчиной и в огонь, и в воду. Страшно, но, кажется, я была согласна на эту роль… если он предложит, конечно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С племянниками Мити мы успели даже за эти дни сходить в магазин — огромный торговый центр, где напокупали сувениров, игрушек и сладостей, а потом уплетали в кафе изумительные пирожные, заедая их вкусным мясом. Мальчишки не были капризными детьми и ели все, что им предложат. Конечно, где-то приходилось помогать, иногда они с чем-то не справлялись, но дети старались изо всех сил и охотно учились новым навыкам.

— Мы самостоятельные мужчины и помощники, — каждый день не забывали напомнить нам они, когда сами за собой убирали со стола, — мама много работает и устает, а мы помогаем.

Да, они действительно умели и могли многое, и я сама ими гордилась, когда смотрела на взрослые поступки маленьких детей.

Все это время бабушка Бориса отвлекала меня разговорами, показывала семейные альбомы и просто мирно беседовала, не забывая при этом дотрагиваться и успокаивающими движениями гладить меня по голове. Но я не могла успокоиться, во снах ко мне все чаще приходил Денис с перекошенным от злости лицом, что-то от меня требовал, и каждый раз я просыпалась от своего вскрика, от мольбы и просьб не трогать меня. Дошло до того, что за каких-то пару дней я так себя накрутила, что превратилась в бледную моль с залегшими тенями под глазами.

И вот сегодня я опять сидела рядом с телефоном, который показывал черный экран. На часах было уже послеобеденное время, и я уже готовилась к тому, что буду брать Бориса нахрапом. Не он, так я! Мальчишки листали каналы на телевизоре, пока я не увидела фотографию своего мужа, которого, как говорила диктор, сбила машина поздно вечером. Внутри все похолодело, а я неотрывно смотрела на экран, отобрав у детей пульт. Я боялась, что сейчас скажут про виновника трагедии, и им окажется…

— Неизвестный скрылся на машине без номеров, но Морозов Борис, давний друг и товарищ по бизнесу, не только вызвал скорую и пробыл под дверьми палаты всю ночь, но и помог следствию с установлением личности.

Я почти не слушала, о чем она говорила, во все глаза смотрела на Бориса, уставшего, замученного, идущего в сторону своего офиса. Фотограф, делающий этот снимок, скрывался, явно хотел что-то заснять такое, чтобы предоставить общественности компромат, но мой Борис был чист. И даже когда меня, прячущуюся жену Николаева, попросили приехать, вступить в права наследства и занять место у кровати тяжелобольного супруга, отрицательно покачала головой.

Нет, ни за что я не поеду без Морозова обратно в тот город. Только с ним, только рядом с ним, рука об руку.

— Муж твой? — ко мне подсела баба Вера и отобрала у меня пульт, включая детский канал.

— Да, мой, — покаялась, боясь того, что сейчас она будет ругаться, ведь ее внук попал под угрозу, защищая меня.

— Сложное у Дениски детство было, — совсем неожиданно заговорила старая, но очень мудрая женщина, — отец их вечно гонял, бил, не щадя ни жену, ни сына. Поговаривали даже, что с головой он с детства не дружил, но умел скрывать свой недуг на людях, а дома расслаблялся, дома он был самим собой. Вот и Денис тоже вырос подобно своему отцу.

При ее словах я лишь ниже натянула рукава кофты, в которой ходила постоянно, даже если на улице было тепло, и склонила голову, пряча слезы. Но меня прижали к себе как можно сильнее, не позволяя сорваться, не позволяя утонуть в своем горе окончательно.

— Поплачь, маленькая, — тихо проговорила Вера Петровна, — поплачь, легче будет. А ручки твои мы попробуем полечить. Конечно, не все удастся убрать, но и врачи у нас лучше, да и медицина вперед ушла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я же расплакалась на плече у бабушки Бориса, вспоминая страшные отметины на спине мужа, на его руках и предплечьях. Он оставлял на мне точно такие же следы, говоря о том, что раз мы вместе, то все должны делить пополам. Я не знала, откуда это в нем сидело, ведь на утро он вновь был добрым и милым, готовым как угодно загладить свою вину, на колени передо мной вставал, прощение просил, но потом, после раза десятого, я перестала ему верить, потому что на следующий день или через неделю, когда у него вновь снесет все тормоза, передо мной вновь будет стоять тиран и мучитель.