Тенистый лес - Мэтт Хейг

Сэмюэль оглядел четыре окружавших его стены и почувствовал, как у него по спине пробежал холодок, словно камни слушали их беседу.

— Тролли всегда живут внутри своих семей, — сказал Тролль-папа, отхлебнув немного вина. — С незапамятных времен. А что ж еще делать-то — не закапывать же их в землю! — Он засмеялся, как будто это была самая смешная идея, которая когда-либо приходила ему в голову.

— Люди так и делают, — сказал Сэмюэль.

Он попытался отогнать от себя воспоминание о том, как деревянные гробы с родителями медленно опускали в землю.

— Ох. Простите. Я не знал.

— Все в порядке.

Тролль-папа дотронулся до своей головы:

— Но они ведь по-прежнему здесь, правильно я говорю, сэр?

Сэмюэль кивнул.

— Ну, так значит, там-то вам и нужно строить свой дом. Дом, сделанный из воспоминаний, куда вы сможете прийти всегда, когда вам захочется.

Ужин закончился, и Сэмюэлю с Ибсеном настала пора уходить.

— Прощайте, — сказал Сэмюэль, снова прижав к себе книгу. — И спасибо вам. За жаркое. И за все.

— Прощайте, — сказала Тролль-мама. — Уж вы простите меня за детей, сэр.

— Пока, Сэмюэль Блинк, — сказал Тролль-сын. — Сэмюэль Блинк. Сэмюэль Блинк.

— Пока-пока-пока, — сказала Тролль-дочка.

— Будьте осторожны, — сказал Тролль-папа. — Пожалуйста, поберегите себя, сэр.

— Да, — сказал Сэмюэль, глядя на то, как вся семья машет ему на прощание. — Я буду осторожен.

Идя прочь от Троллхейма, Сэмюэль думал о том, что сказал ему Тролль-папа.

Настоящее — это дом, построенный из камней прошлого.

Возможно, в этих словах были и правда, и успокоение. Возможно, его родители до сих пор в каком-то смысле живы: живы в воспоминаниях Сэмюэля и Марты. И, возможно, они будут живы всегда.

Но этого было мало. Насколько Сэмюэль мог судить, воспоминания имели смысл только тогда, когда ими можно было с кем-нибудь поделиться. А Марта была единственным оставшимся человеком, с кем он мог бы поделиться своими воспоминаниями.

И он знал, что если ему не удастся освободить Марту, тогда он станет по-настоящему одинок.

ОСЫПАЮЩАЯСЯ ЛУНА

Марта не заметила брата.

Как и другие пленники, она не поняла, почему повозка вдруг остановилась и два стражника бросились бежать вверх по склону холма. И когда, чуть погодя, Вжпп и Грентул вернулись к повозке с пустыми руками, Марта не обратила на это никакого внимания.

— Они, наверное, репетировали для нас песенку, — предположил томте. — И не хотели, чтобы мы слышали, потому что это сюрприз.

— Какая милая мысль, — сказал Тролль-левый. — Но я почему-то в этом сомневаюсь.

Раздался свист хлыста, и лошади поскакали вперед, двигаясь быстрее, чем раньше. Хюльдры были обеспокоены задержкой и торопились наверстать упущенное время. Они знали, что Мастер перемен их ждет, а также знали, что им нужно вернуться домой, в безопасную тьму подземелья, до восхода солнца.

Снежная ведьма легла на пол клетки и закрыла глаза. Она хмурилась, глубоко на чем-то сосредоточившись. Ее губы беззвучно шептали слова, и слова эти, не слышимые, уносились ветром.

— Что ты делаешь? — спросил Тролль-левый, правой рукой тряся ее за плечо. — Ты причиняешь себе вред.

— Оставь ее, — сказал Тролль-правый. — Она знает, что делает.

— Посмотрите! — Томте показывал куда-то в воздух.

Рядом с клеткой на ветру танцевала снежинка. Пролетев сквозь прутья, она вылетела с другой стороны. Марта и ее соседи увидели, как снег начал падать повсюду вокруг них, становясь все гуще, пока вся земля не укрылась белым ковром.

— Как сильно сегодня осыпается луна, — сказал томте. Как и все томте, он верил, что снег был сделан из лунных хлопьев. — Разве это не прекрасно?

И он начал петь:

Лунные хлопья, куда вы летите?Лунные хлопья, о чем вы поведать хотите?

— Это она, — сказал Тролль-левый. — Это она заставляет падать снег.

— Посмотрите, — сказал Тролль-правый. — Посмотрите на ее лицо.

Все посмотрели на лицо Снежной ведьмы. Морщины на ее коже становились все глубже.

Ее тонкие губы становились все тоньше. А волосы, которые раньше спускались до ее щиколоток, теперь рассыпались по всему полу клетки.

— Она стареет с каждой секундой, — сказал томте. — Она едва дышит.

— Это заклинание, — сказал Тролль-левый. — Она произносит заклинание. Она делает так, чтобы шел снег.

— Она осыпает луну!

Марта смотрела на хлопья, тающие в огне факелов. Потом она взглянула на землю вокруг них.

Снега теперь было по щиколотку, и стражники начинали беспокоиться.

— Энна одер каллук?

— Нит фиджу. Нит фиджу!

Снежный покров становился глубже, и лошадям, тянувшим повозку, было все труднее идти вперед. Извозчик яростно бил их хлыстом, но от этого было мало толку. Удары по спинам не добавляли силы их ногам.

— Обкенут! — Крик Грентула заставил других хюльдр начать толкать повозку.

Страдание на лице Снежной ведьмы превратилось в страшную гримасу. Заклинание высасывало последние годы из ее тела, и она испытывала мучительную боль.

Началась метель. Снега было так много, что между снежинками, казалось, вовсе не осталось воздуха.

— Нужно остановить ее, — сказал Тролль-левый.

— Оставь ее, — сказал Тролль-правый.

— Она страдает.

— Она знает, что делает.

Марта почувствовала, как белые волосы Снежной ведьмы, становясь все длиннее, щекочут ее лодыжки. Она посмотрела на стремительно стареющую ведьму и увидела, что ее ногти растут так быстро, что уже высовываются наружу сквозь прутья клетки. Марта приблизилась к Снежной ведьме и, присев на корточки возле нее, отрицательно затрясла головой.

Снежная ведьма закашлялась и прошептала ей в ответ:

— Моя зима уже наступила. А твое лето все еще ждет тебя. Да будет так, человеческое дитя.

Марта снова затрясла головой.

— Ты спасешься, — сказала Снежная ведьма. — Ты обретешь свои слова. Оставь меня. Так будет лучше.

Марта выглянула из клетки наружу и увидела, как хюльдры безуспешно пытаются двигаться вперед, увязая в снегу, который теперь был им по колено. Взглянув вперед, она увидела, как извозчик с удвоенной яростью хлещет лошадей, отчаянно пытающихся вытянуть повозку.

Снег был повсюду. Он был на обеих бородах тролля. Он делал томте похожим на снежную бабу. Он застревал за ушами хюльдр, ложился над их вздернутыми носами и замысловатым узором украшал их одежду, сшитую из кожи калуш.

И наконец снег сделал свое дело.

Повозка с клеткой окончательно остановилась. Возница, проклиная лошадей, отчаянно хлестал их по бокам. Но затем Грентул заметил, что повозка безнадежно застряла в снегу, который уже поднялся выше осей колес и все еще продолжал падать.

— Нит да энна каллук, — воскликнул он, глядя на то, как густой снег гасит факелы. — Энна каллук!

Он бросил взгляд на длинные ногти Снежной ведьмы, высовывающиеся из клетки.

— Одцак фелк!

Его приказ был незамедлительно выполнен, и Вжпп вместе с другим стражником вошли в клетку и, отшвырнув Марту к прутьям, принялись трясти Снежную ведьму за плечи. Но было уже слишком поздно.

Заклинание было окончено.

А Снежная ведьма, лежащая под саваном из белого снега, была мертва.

УПРЯМАЯ ЛОЖКА

Тем временем на юге леса тетя Ида сидела за столом у правдивого пикси. Перед ней стояла миска восхитительного желтого супа, и его аромат щекотал ее ноздри.

За окном шел густой снег. Была середина ночи, но тетя Ида поклялась себе не спать, пока она не найдет Сэмюэля и Марту. Она также обещала себе не останавливаться, но это было до того, как она уловила божественный запах, витающий в воздухе. Запах был настолько соблазнительным, что тетя Ида больше не могла думать ни о чем другом. Это был запах приготовленного правдивым пикси супа с губорезом, который он всегда оставлял на печке на всю ночь, — на тот случай, если кто-то будет проходить мимо.

Конечно же, тетя Ида читала «Существа Тенистого леса», в том числе страницу с описанием пикси. Но она не могла в точности припомнить, что там говорилось. Или не хотела. Как бы то ни было, тетя Ида была настолько голодна, что даже не задумалась о том, что из себя представляет правдивый пикси. Видите ли, тетя Ида шла весь день и половину ночи, ни разу не поев, и теперь что угодно показалось бы ей вкуснейшим блюдом на свете, не говоря уже о супе, который был специально придуман для того, чтобы гипнотизировать людей своим запахом.

Перед тем как взять ложку, она решила сделать комплимент повару, который все еще сонно протирал глаза.

— Должна сказать тебе, я ела немало супов в своей жизни. Оленьи супы, супы из трески, свекольники. Много самых разных супов. Но я никогда не нюхала суп, подобный этому.