Бесстрашный горец - Ханна Хауэлл

А впрочем, какая разница, смог он заставить ее кричать или нет, уговаривала себя Фиона, чувствуя, что Эван посте­пенно затихает в ее объятиях. Она испытала острое наслаж­дение от его поцелуев и ласк, огромную радость оттого, что доставила ему удовольствие. Этого довольно. Во всяком слу­чае, пока. Ведь Эван проводил время с женщиной всего раз в году, и вполне понятно, что для него самое главное – удовлетворить собственную страсть. Это пройдет, и он по­дарит ей то неземное блаженство, которое пыталась опи­сать Джилли. А пока самое главное – не позволить ему вновь замкнуться в себе. Почувствовав, что Эван немного напрягся, она поняла: он намерен объясниться.

Спустившись с небес на землю, Эван недовольно по­морщился. Он не сумел совладать с собой. Более того, он был абсолютно уверен, что оставил Фиону неудовлетворен­ной. Как исправить это досадное упущение, он понятия не имел: слишком сильное желание она в нем вызывала. Фио­на с такой готовностью отвечала на его ласки, что он со­всем потерял голову. Нужно во что бы то ни стало научить­ся сдерживаться, дать сначала Фионе получить удовольствие, а уж потом думать о себе.

Усевшись, он взял со столика, стоявшего у кровати, тря­почку, намочил ее в тазике с водой и, не обращая внимания на смущение Фионы, смыл с ее тела все следы утраченной невинности, после чего начал приводить в порядок свое тело, лихорадочно придумывая, чтобы ему сказать.

Так ничего и не придумав, он улегся на бок к Фионе лицом, подпер голову рукой и слегка улыбнулся, когда она поспешно натянула на них обоих одеяло. Странно, что она не стала язвить по поводу того, что он никудышный любов­ник. Хелена наверняка высказала бы ему все, что о нем думает, если бы он не сумел доставить ей удовольствие.

Впрочем, Хелена не была невинной девушкой. Может быть, Фиона, не искушенная в любовных играх, не догадывается, что он сделал что-то не так.

– Не слишком хорошо у меня все получилось, – прого­ворил Эван и с удивлением заметил, что Фиона нахмурилась.

– По-моему, не ты один участвовал в том, что произош­ло! – выпалила Фиона. – Так что можешь не чувствовать себя виноватым.

Эван мог бы ей возразить, однако не стал этого делать. Не стоило оскорблять ее чувства, высказывая свои сожале­ния и страхи.

– Я не сумел тебя удовлетворить. Ничего у меня не по­лучилось.

– Ну что ты, все было замечательно.

– Не нужно лгать, Фиона, я знаю, что ты не достигла пика наслаждения.

– Ты хочешь сказать, что не заставил меня кричать? Внезапно Фиона испугалась, что в комнату в любой момент может кто-то войти, и, схватив с пола рубашку, на­тянула ее на себя.

Хотя тело Эвана уже жаждало новых ласк, он не стал останавливать Фиону, позволил ей одеться. На секунду мелькнула мысль: что, если довести Фиону до экстаза ру­кой? Однако Эван тотчас же отказался от нее. Он знал, что на этом не остановится, вновь займется с ней любовью, поддавшись желанию еще раз войти в нее и окунуться в сладостный мир наслаждения, который только она могла ему подарить. Так что будет лучше, если Фиона станет дер­жаться сейчас от него подальше. Кроме того, ей необходи­мо хоть немного прийти в себя после первого раза.

– Не заставил тебя кричать? – переспросил он, глядя, как она одевается.

– Да. Наша Джилли кричит всякий раз, когда мой брат занимается с ней любовью, да так, что стены дрожат. Говорит, что из нее выплескивается счастье. Им даже пришлось сделать в спальне более толстые стены. – Фиона улыбну­лась, когда Эван рассмеялся.

Как только она стала отходить от кровати, он схватил ее за руку и заявил:

– Когда мы поженимся, я заставлю тебя кричать. – Говоря это, Эван зорко следил за Фионой.

Несмотря на то что именно этого она хотела, именно для этого они с Мэб придумали свой план, она почувство­вала себя виноватой. Не стоило, обманным путем замани­вать его в ловушку, даже если на это были самые веские причины.

– Ты вовсе не обязан жениться на мне, – заметила она.

– Нет, обязан. Я только что лишил тебя девственности.

– Я сама вольна ею распоряжаться.

– Может быть, но мне не следовало поддаваться иску­шению. Пусть я не знаю, кто ты, из какого рода, но я не сомневаюсь в том, что ты из хорошей семьи. Твой брат лэрд. – Эван улыбнулся, когда Фиона поморщилась, по­няв, что чем-то выдала себя, если Эван пришел к такому выводу. – И поскольку я считаю, себя благородным чело­веком, я должен жениться на тебе.

– А я не хочу, чтобы меня повели к алтарю, руковод­ствуясь лишь благородными побуждениями.

Эван поцеловал ее в ладонь.

– Я вовсе не собираюсь взять тебя в жены лишь из благородства. Ты же не станешь отрицать, что я испытываю к тебе страсть?

– Не стану, – тихо ответила Фиона. – Но ведь ты не хотел на мне жениться.

– Раньше не хотел, а теперь хочу. Могу я передумать или нет? Или ты считаешь, что из меня получится нику­дышный муж?

– Не говори чепухи. Дело не в том, плохой муж из тебя получится или хороший, а в том, хочешь ты жениться или нет.

– Может быть, раньше я не испытывал такого желания, а теперь совсем другое дело. Ты что, считаешь, твои род­ственники погладят меня по головке за то, что я лишил тебя девственности? Мне лишние враги ни к чему.

Фиона подумала, что это не повод для женитьбы, одна­ко решила не говорить об этом Эвану. Когда она вернется в Дейлкладач, Коннор наверняка вытянет из нее правду, а она не была уверена в том, что сумеет усмирить его гнев. Меньше всего ей хотелось, чтобы Коннор с Эваном из-за нее возненавидели друг друга. Как было бы хорошо, если бы у Эвана появился хоть один союзник. Значит, нужно сделать все от нее зависящее, чтобы это произошло.

– И потом, я оставил в тебе свое семя, – продолжал Эван, решив, что стоит выдвинуть более разумный повод для женитьбы. – Очень может быть, что ты уже от меня беременна.

Высвободив свою руку, Фиона подняла ее, призывая его замолчать:

– Хватит. Можешь больше меня не уговаривать, иначе добьешься прямо противоположного эффекта. Я ни за что не соглашусь выйти за тебя замуж.

Эван недовольно поморщился. Он чувствовал, что дол­жен сказать ей что-то хорошее, однако не мог подобрать нужных слов. Он не умел ухаживать за женщинами и не знал, как себя вести. Единственная мысль, которая верте­лась сейчас у него в голове, – это что ему ужасно хочется опять заняться с ней любовью. Но разве об этом скажешь? Фиона может и обидеться. И Эван мысленно поклялся, что придумает нежные, ласковые слова и в первую брачную ночь непременно скажет их Фионе. Она их заслуживает уже по­тому, что доставила ему такое удовольствие, и вряд ли со­чтет проявление нежности слабостью.

– Хорошо. Значит, мы поженимся через два дня.