Спасение в любви - Нэйма Саймон

дверь. Пораженная, Шей вздрогнула, когда в спальню вошла красивая женщина с вьющимися черными волосами, ниспадающими на плечи, высокая и стройная, в верблюжьем кашемировом пальто. Она была явно слишком молода, чтобы быть экономкой, о которой Гидеон упоминал прошлой ночью.

Ревность, непрошеная и яркая, вспыхнула в груди Шей. Кем бы ни была эта женщина, она должна быть близка Гидеону, если у нее есть ключ от его пентхауса.

Но затем женщина подняла голову, и Шей поняла. С этими густыми ресницами, красивыми глазами цвета оникса, она должна была быть родственницей Гидеона. И, учитывая ее возраст, она, скорее всего, его сестра.

— О, привет, — поздоровалась Оливия, выгнув темную бровь в точности как Гидеон, что подтвердило догадку Шей. — Мне жаль, не знала, что Гидеон не один. Я могу уйти.

— Все в порядке, — заверила ее Шей, обретя голос, когда его сестра полуобернулась, чтобы взяться за дверную ручку. — Гидеона нет дома, и я тоже собиралась уходить. Вы, должно быть, Оливия. — Шей подошла к ней, протянув руку для рукопожатия.

Сестра Гидеона с улыбкой отошла от двери.

— Меня зовут Шей. Шей Нил.

Оливия застыла, ее рука безвольно упала.

— Нил? — повторила она дрожащим шепотом. — Вы родственница Тревора Нила?

Беспокойство охватило ее.

— Да. Вы с ним знакомы?

Оливия побледнела, ее глаза расширились. Заметно дрожащие пальцы поднесла к губам и прижалась к ним.

— Я не… нет, он не стал бы…

Ее отрывистые фразы были не понятны Шей, но очевидное страдание женщины усиливало тревогу, пока она не перешла в настоящий страх.

— Оливия, вы в порядке? — спросила она, рискнув подойти ближе.

Но молодая женщина мотала головой из стороны в сторону, в ее глазах блестели слезы.

— Почему вы здесь?

— Гидеон и я… — Она сделала паузу, не зная, как много может рассказать. — Мы встречаемся. Не хотите ли присесть? Могу я вам что-нибудь предложить?

Оливия покачала головой, теперь по ее щекам текли слезы. Не в силах выносить боль женщины, Шей потянулась к ней, заключая в объятия. Она опасалась, что Оливия оттолкнет ее, но женщина прижалась к ней и зарыдала.

Шей крепче обняла Оливию, чувствуя, как подступают слезы. В каком состоянии должна быть Оливия, если и Шей готова разрыдаться! Ей хотелось успокоить боль страдалицы, забрать себе хотя бы часть ее.

Она осторожно отвела плачущую женщину в гостиную, усадила на диван и села рядом. Она продолжала обнимать Оливию, нежно укачивая ее, как это делала ее мать, когда Шей подбегала к ней, нуждаясь в утешении. Шей не знала, как долго они так просидели. Если бы Оливии нужно было, чтобы она осталась на весь день, она бы это сделала. Что угодно, лишь бы прекратились эти душераздирающие рыдания.

Постепенно Оливия успокоилась, и, только когда она замолчала и перестала дрожать, Шей убрала руки. Она сходила в ванную, заглянула в кухню и вернулась с коробкой салфеток, теплым влажным полотенцем и бутылкой воды.

— Спасибо, — прошептала Оливия хриплым от слез голосом. — Я… я сожалею. Я не хотела…

— Пожалуйста, не надо извиняться. Все в порядке, — заверила ее Шей. Прозрачная аура хрупкости этой женщины пробудила в Шей желание защитить ее. — Вы меня не знаете и не обязаны ничего объяснять, если не хотите, но я здесь. И все, что вы скажете, останется между нами.

Несколько мгновений Оливия сжимала бутылку в руках. Она промокнула лицо салфеткой и сидела неподвижно, безучастно глядя в пространство. Шей ждала, готовая выслушать, если Оливия решит довериться ей, или просто посидеть с ней, чтобы оказать хотя бы какую-то поддержку.

— Я знаю вашего брата, — наконец сказала Оливия запинаясь. — Я встретила его год назад, и мы… мы полюбили друг друга. Или, по крайней мере, я его любила. Я не знаю, любил ли он меня когда-нибудь. Но говорил, что любит. И я ему поверила. Я была готова на все ради него. Он попросил меня держать наши отношения в секрете, потому что они с Гидеоном деловые конкуренты, и он не хотел, чтобы это мешало нам. Я слышала, как Гидеон упоминал Тревора раньше, и знала, что он его не любит, поэтому согласилась. Кроме того, я полагала, что, увидев, как сильно мы любим друг друга, он одумается. Особенно когда я забеременела.

Шей потрясенно ахнула. Горе и неподдельная боль потрясли ее, ей захотелось снова крепко обнять исстрадавшуюся женщину. Но она этого не сделала, чувствуя, что может помешать Оливии выговориться, а ей это было необходимо.

— Я думала, он обрадуется этой новости. Я была вне себя от счастья. Все, о чем я мечтала, — это выйти за него замуж и создать семью. Мы бы сделали это немного не по порядку, но мне было все равно. Но… но… — Она замолчала и всхлипнула.

Шей взяла ее за руку, желая поддержать, и Оливия продолжила:

— Когда я рассказала ему о беременности, он сказал мне, что не хочет ни меня, ни ребенка. Что мне надо избавиться от него, а Тревору я уже бесполезна. Он бросил меня, словно мусор, использовал, чтобы отомстить моему брату. В то время я работала в компании Гидеона в качестве его помощницы. Я была так наивна, так очарована Тревором, что отвечала на все его вопросы: о повестке дня Гидеона, о его встречах, о его партнерах. Он задавал вопросы с подходом, так, как будто интересовался мной, тем, как я провела день, дома и в офисе, а на самом деле выкачивал из меня информацию о Гидеоне. Он никогда не любил меня и не думал о нашем общем будущем. — Она покачала головой, ее горло сжалось, словно она пыталась удержаться от рыданий. — Я отказалась прервать беременность, но потеряла ребенка, у меня случился выкидыш.

Шей сидела рядом с Оливией и не могла пошевелиться. Ее охватил ужас. Как же ей хотелось, чтобы все, что она услышала, оказалось неправдой! Но она понимала, что Оливия не лжет, она просто не способна на такое. Горе охватило Шей, нахлынуло на нее, и она тихо заплакала. Жалея Оливию за ее боль, себя — за свою боль. Она плакала, сознавая холодность Тревора, его эгоистичное поведение и пренебрежение ее надеждами, мечтами и желаниями. Плакала, потому что разочаровалась в своем брате. Если он мог так бессердечно обращаться со своей сестрой и так подло поступить с женщиной, которая его любила и ждала от него ребенка, использовать ее в неблаговидных целях, то на что еще он способен? Может быть, то, что содержится в досье Гидеона, — правда?

Гидеон. Может быть, Оливия причина его планов в отношении Тревора?