Русская трагедия - Александр Зиновьев

Защитник

Встретил Защитника. Он привез какие-то бумаги Хозяину (тот был дома). Домой я ехал с ним в его служебной машине. Он был мрачен. Я спросил, в чем причина. Трудности у банка?

– Наоборот, – ответил он. – Дела у банка идут хорошо. Даже слишком хорошо. Вот это-то и плохо.

– Вы выражаетесь парадоксами.

– Если бы только парадоксы! Ворочают десятками миллионов долларов. И где граница легальности и нелегальности – сам черт ногу поломает. Десятки миллионов уплывают на Запад. Но это еще полбеды. К этому привыкли. У всех влиятельных личностей рыльце в пушку.

– А в чем беда?

– Еще больше миллионов стало приплывать с Запада. И отнюдь не на нужды российской экономики.

– А это зачем?

– Идут какие-то мировые финансовые операции, от которых волосы дыбом встают. Причем почти в открытую. Впечатление такое, будто готовят финансовую катастрофу.

– Зачем?

– Зачем устроили азиатский финансовый кризис?! А у нас поводов поболе. Вы же знаете, ради наживы немногих устраивались мировые войны, уносившие десятки миллионов людей и причинявшие ущерб в сотни триллионов долларов. Строго между нами: если у вас есть деньги в банке, заберите все и истратьте или переведите в доллары. Пока еще можно купить их.

– Какие у меня деньги?!

– И никаких серьезных денежных операции! Вы как-то говорили, что ваш сын собирается бизнесом заняться. Отговорите, пусть подождет.

– Спасибо за совет.

– Жизнь становится все более страшной. Хотя я сравнительно хорошо обеспечен, это не дает успокоения. Помните сталинские доклады по принципу «у нас раньше не было того-то (имелись в виду конкретные отрасли индустрии, культура, образование и т.п.), теперь это есть у нас»? В наше постсоветское время новым вождям пора делать доклады наоборот: у нас было то-то и то-то (в смысле достижений), теперь этого нет у нас, зато у нас не было нищеты, теперь она есть у нас; у нас не было безработицы, у нас она есть теперь; у нас не было массовой наркомании, у нас она есть теперь и т.д.

– Вам бы сатирические книги писать!

– Я много знаю о том, что происходило в аппарате ЦК КПСС перед избранием Горбачева и после. Я действительно мог бы сенсационную книгу написать. А кто ее напечатает?!

– Оппозиционная пресса.

– Почти все оппозиционеры вылезли на арену истории вместе с Горбачевым. Это они начали антикоммунистический переворот. Все, что было до августа девяносто первого, а для многих до октября девяносто третьего, для них – табу.

– Издать за свой счет.

– Дорого. И резонанса никакого. Раздам экземпляров сотню знакомым – и все.

– Значит механизм контрреволюции так и останется неизвестным потомкам?

– Кое-что будет открыто. Западные секретные службы будут хвастаться победой и своей работой. И выдадут кое-кого и кое-что. Но когда это будет? И как это будет преподнесено? Кстати, как идут дела с репетиторством?

– Движутся к концу. Скоро экзамен.

– Будут другие экзамены. Беритесь за любую дисциплину. Если потребуется кого-нибудь натаскивать по Закону Божию, беритесь!

Защитник подвез меня до дома, а сам поехал в банк. Мне его стало жаль. Для него этот перелом, конечно, огромная потеря. Может быть, большая, чем для меня. Быть на высотах власти и оказаться в положении второстепенного служащего банка, зависеть от произвола Хозяина – это удар страшный. Как он его перенес? Да и перенес ли? Вот и я внешне держусь так, как будто ничего особенного не случилось. Я похудел, а знакомые говорят, будто я помолодел. Но внутренне я постарел на Вечность. И ничего, кроме непреходящей боли, внутри у меня не осталось.

Болезнь жены

Нам усиленно вбивают в головы утверждение, будто частная (платная) медицина лучше чем государственная советская (бесплатная). Сравнение бессмысленное, поскольку вторая уже не существует, а первая ограбила то, что было в советской медицине, и монополизировала все медицинские средства. Ясно, что теперь остатки бесплатной советской медицины выглядят жалко в сравнении с разжиревшей частной. Но кому она доступна и чего она стоит?!

По телевидению была большая передача, посвященная недостаткам бесплатной советской и достоинствам платной частной постсоветской медицины. Среди недостатков советской медицины отмечали то, что в больницах торчали в основном здоровые люди, что было массовое злоупотребление справками и бюллетенями по болезни. Приводили примеры медицинских ошибок: кто-то умер от пустякового аппендицита, у кого-то отрезали не ту ногу. Рассказывали пошлые анекдоты, высмеивающие недостатки медицины. Упоминали, конечно, о злоупотреблениях психиатрией против диссидентов и т.п. Потом показали частную больницу, оборудованную якобы по последнему слову медицинской техники и укомплектованную самым первоклассным персоналом. Сказали, что она вполне на уровне больниц такого рода западных стран. Выступили пациенты больницы, расхваливавшие ее достоинства и как бы между прочим лягавшие «примитивную» советскую бесплатную медицину.

Я не стал бы смотреть эту передачу и тем более говорить о ней, если бы это не коснулось нас лично: заболела Жена. Потребовалась операция. В городской больнице (остаток советской медицины) нужно ждать в очереди. Кроме того, в ней нет нужных инструментов, лекарств и специалистов – все это какими-то путями перекочевало в частные больницы. А в них надо платить большие деньги. Где их взять? Того, что я имею за частные уроки, слишком мало. Да и этот источник скоро кончится. Сын и дочь сами еле сводят концы с концами. Продать квартиру и купить похуже? На это нужно время. К тому же Сын хочет продать свою квартиру, чтобы начать бизнес, а с семьей поселиться у нас.

Решили продать библиотеку. Сын нашел покупателя. Это крупный книжный спекулянт из «новых русских». Продали за полцены. Мне расставаться с книгами было очень больно. Собирали несколько десятков лет. Эта потеря приобрела для меня символический смысл расставания с советским прошлым. Остались только мои научные книги, теперь ненужные никому, и немногие любимые книги, которые я постоянно перечитываю. Они все разместились на книжных полках в моей комнате.

Без книг квартира стала какой-то чужой. С переездом Сына домашние семинары придется отменить. Критик предложил проводить их у него. Это – выход. Но надолго ли?

В связи с болезнью Жены я особенно остро почувствовал потерю коллектива. Что было бы, если бы это случилось в советское время! В лаборатории добились бы лучшей больницы и лучших врачей. Бесплатно, конечно. Добились бы путевки в санаторий на месяц. Тоже бесплатно. И все это время было бы оплачено на работе. Сотрудники лаборатории навещали бы Жену в больнице и дома. Приносили бы вкусные вещи. И это – искренне. Это – в натуре русского коллективизма. Теперь ничего этого нет. Никто ее не навещает в больнице. Теперь ты брошен на произвол судьбы. Выкарабкивайся сам как можешь. А не можешь – погибай. Всем на это наплевать. Таких , как ты, полно. Без вас, как говорится, воздух чище будет.

Операция была вроде бы успешной. Но нужны дорогие лекарства и не менее дорогое особое питание. Наших пенсий, моей зарплаты и платы за уроки для этого мало. Пришлось продать все драгоценности, которые я дарил Жене и которые мы для нее покупали по особо торжественным случаям. Их было не так уж много: обручальные кольца, пара колечек с камушками, цепочка на шею с медальончиком, браслет, брошка и часы. Расставаться с этим было мучительно, поскольку эти вещи имели для нас не столько материальную ценность, сколько символическую. С ними из нашей жизни уходила живая память о прожитой совместно жизни. У нас отнимали не только будущее, но и прошлое. Один жулик предложил продать ему наши докторские дипломы и мой профессорский диплом (зачем они ему?!), но он предложил такую мизерную цену, что продажа теряла смысл.

Во время пребывания в больнице Жена полностью потеряла интерес к православию и сектантству. Сказала, что ей стыдно за то время, когда она «путалась» (это ее слово) с ними. Сказала также, что как только встанет на ноги, непременно найдет работу по профессии или близко к ней. Не может же быть, чтобы такой специалист нигде не требовался! Я кивал в знак согласия, хотя знал, что теперь в России, как и на Западе, найти работу женщине старше тридцати пяти лет по профессии, требующей высокого уровня образования и практического опыта, почти невозможно. Никто из теоретиков не хочет объяснить этот парадокс научно-технического прогресса. А объяснение банально: высокий уровень образования и опыт фактически не требуются, для них находится компенсация, а молодым и неопытным платят в несколько раз меньше. К тому же их используют как бесплатных любовниц.

Жена тоже страдает бессонницей. По ночам я иногда сижу около нее. Вспоминаю прошлое. Рассказываю о знакомых, о прочитанном, об увиденном. Она слушает – говорить ей пока трудно. Потом засыпает, как ребенок, оставив свою руку в моей. Иногда я так просиживаю до утра, боясь пошевельнуться и разбудить ее.