Короли соседнего мира - Глеб Исаев

«Ну не философ я… — Мысленно сплюнул Андрей. — Это все равно, что загнать зверя в клетку и ждать благодарности за то, что кормишь его. Да, не дают умереть, но ведь в клетку-то загнали? Может, сравнение не совсем уместное, но для себя он сумел сформулировать отношение. Да плевать хотели на твое отношение. Помешать, сломать им игру все равно не в силах. Так чего? Примирись. Что сделать, жизнь вообще штука несправедливая. Мы ведь не злобимся на жизнь. Приспосабливаемся, вздыхаем, но живем».

— Похоже, вас несколько расстроили мои рассуждения? — Прервала затянувшееся молчание хозяйка. — Что поделаешь, крушение иллюзий всегда сопровождается разочарованием.

— Знаете что, идите спать, а завтра…, будет завтра. Ехать до границы Гвардарии почти день. Так, что к вечеру вы уже будете в пределах своего королевства, и пусть все идет, как идет.

Он вздохнул, внутренне соглашаясь с мудрой женщиной. Поднялся и двинулся к дверям, за которыми скрывалась спальная комната. Уже выходя из зала, обернулся пожелать гостеприимной хозяйке спокойной ночи, но замер в полуобороте и впился глазами в оконное стекло, отразившее задумчивый профиль все еще сидящей у огня Анны. Но увиденное изумило и заставило продолжить движение. Задумчиво сидя в старом кресле, на сполохи догорающих поленьев смотрел Платон Богданович.

Андрей лежал в кровати, ночная тьма скрывала окружающие предметы, но сна не было. — «Все просто. Меня едва не развели, как в примитивном лохотроне. А ведь поверил. И смирился. Но что значит этакий кульбит? Почему меня просто-напросто не препроводят к месту, где должно разыграться основное действие? Не хотят, или не могут? И к чему весь этот балаган? А ростовщик? Он в деле, или просто используют втемную? Вопросы, вопросы. И ни одного ответа. Хотя, ежели все крутится вокруг аналогий с римскими богами и культовыми ритуалами, нужно попытаться вспомнить, для чего устраивали свои церемонии древние, нет ли тут параллелей?»

И тут он ясно, словно это было вчера, вспомнил заученный перед сдачей экзаменов по римскому праву материал. Было это вызвано произошедшими с ним переменами, Андрея пока интересовало в последнюю очередь. Главное факты.

«Итак, царь — в архаичном Риме — это, прежде всего, представитель сакральных властителей. Он служил блюстителем богов на земле. Имел право суда и наказания и, самое главное, судил и устанавливал законы от имени богов. А что самое интересное, все первоначальные обязательства покоились на клятве, приносившейся богам, согласно которой поклявшийся был обязан что-либо дать или сделать. — Андрей закрутился, рискуя развалить узенькую кровать. — Выходит, фактически тогда не было различия между молитвой богам и юридическим обязательством. Нарушитель клятвы, поскольку клялись богами, посвящался, читай, приносился в жертву богам. Он объявлялся homo sacer. Homo sacer мог быть просто безнаказанно убит. Чтобы избежать смерти, нарушитель клятвы отправлялся в изгнание до тех пор, пока над ним не производился обряд очищения. Этот обряд был связан с освобождением от клятвы — consecratio. Погоди-ка, а если предположить, что настоящие правители, принося в жертву третье лицо, отыскали лазейку в сакральном праве?

Это что касается самого правителя, теперь другое. Что это за порядок, при котором все договоры держатся только на клятве?

Как там у древних? — Он процитировал, словно читал конспект. — Несостоятельный должник, нарушивший обязательство, во время декабрьских Сатурналий приносился в жертву на алтаре Сатурна».

Мозаика собралась, когда вспомнилась последняя цитата: «По преданию, Сатурн стал царем в Лации и царствование его было временем добра и справедливости, всеобщего благоденствия, любви и братства. В «золотой век» — aurea aetas — не было хозяев и рабов, люди были равны и счастливы».

— Все. Есть. — Андрей даже крякнул. — Теперь подведем итоги. Устроив в своем обществе обычай выполнять клятву в безусловном порядке, и построив на этом все свое благоденствие, они сами нарушили обет, данный высшему божеству, и таким способом стремятся избежать расплаты за нарушение обязательств.

Прокачав ситуацию, пришел к выводу, что считать труженика ссудного процента причастным к козням всесильных наблюдателей слишком. Проходная фигура, ничего особого. Да и с чего им устраивать этакий маскарад?

Утомленный чередой образов заснул только под утро. Прощание вышло скомканным. Андрей сухо кивнул хозяйке, которая, впрочем, тоже не проявила особой приветливости. Она, словно в легком недоумении, проводила взглядом удаляющийся кортеж и рассеянно покрутила головой, удивляясь внезапному провалу в памяти. Впрочем, едва они выехали на дорогу, как мающийся похмельем Шальке начал клевать носом, рискованно раскачиваясь на ухабах и норовя завалиться с козел.

Въезд во владения прошел вовсе незаметно. Андрей, узнав у проспавшегося спутника, что они уже пару часов как пересекли границы графства покойного Алексы и сейчас приближаются к следующему этапу путешествия, даже расстроился, Никакого порядка. Входи, кто хочет. Однако, как пояснил многоопытный коммивояжер, дорога, по которой двигались путешественники, шла таким манером, чтобы миновать крупные населенные пункты.

— Нам внимание ни к чему. — Благоразумно уведомил ростовщик. — Иначе поборами замордуют. Лучше уж так… Да и быстрее. Одна беда, никак не удастся миновать приграничье между графскими уделами. В связи с найденными в этом районе залежами, охрана куда лучше, чем на въезде. И с той, и с другой стороны. Так что кровушку попьют… — Невнятно предупредил опытный путешественник.

Первый кордон, лежащее поперек дороги бревно, встретился через час. Из окрестных кустов, потягиваясь, вышла парочка неуловимо похожих на современных гаишников субъектов. С той только разницей, что вместо полосатой «кормилицы» эти представители племени мытарей дорог сжимали устрашающего вида алебарды.

Неспешно обойдя транспортное средство, старший бригады, видимо скалькулировав сумму, приступил к разговору. Однако вместо крылатой фразы про ремни и аптечку стражник поинтересовался целью путешествия. А узнав, что путники представляют банковскую сферу, вовсе повеселел. В итоге долгих переговоров озвученная сумма оказалась весьма тяжелой. Понял это Андрей по диким воплям враз потерявшего всю меланхоличность и благостность начальника экспедиции. Однако, выслушав стенания, крученый постовой накинул еще пару монет, обосновав штраф душевной травмой от встречи с подобным сквалыжником.

Андрей, которого комедия перестала развлекать весьма скоро, пришпорил лошадь, понуро щиплющую сорняки с обочины, и вежливо поинтересовался, не треснет ли у доблестного часового харя. Не обращая внимания на благоразумное шипение спутника, который уже был не рад собственной неуступчивости, подъехал к шлагбауму. И тут всадник с удивлением сообразил, что все его, потерянные было способности, вернулись. В чем выразилась эта уверенность, так и не понял, но твердо знал — это так.