Холокост и православная церковь - Гаевский

Приведенный пример помощи евреям со стороны духовенства русского Западно-Европейского экзархата во Франции является далеко не единственным. Так, например, протоиерей Борис Георгиевич Старк (2 июля 1909, Кронштадт — 11 января 1996, Ярославль), служивший в 1941–1952 гг. помощником настоятеля русской Успенской церкви при кладбище и Свято-Николаевской церкви при русском старческом доме в г. Сент-Женевьев-де-Буа, в своих воспоминаниях об отце Димитрии Клепинине писал: «Вечная память незабвенному о. Димитрию. Запомнился мне очень один с ним разговор… Мы шли из церкви РСХД по улице Оливье-де-Серр (РСХД — это Русское Студенческое Христианское Движение, к которому до войны мы оба были очень близки). Отец Димитрий говорит мне: “Ты видишь, какие начинаются гонения на евреев? Еще нет того, что делается в Германии, но надо ждать, что и у нас будет нечто подобное, и мы заранее должны знать, что нам делать!” Мы оба были убеждены, что в случае нужды надо будет помогать евреям, как крещеным, так и некрещеным, но ищущим нашей помощи. Мне, как живущему в Русском Доме Сент-Женевьев-де-Буа, меньше было поводов и возможностей это намерение применить в жизнь (хотя и в Сент-Женевьев кое-что делалось в этом плане), а вот о. Димитрий, живший в центре Парижа и служивший в церкви общежития “Православное Дело”, основанного матерью Марией, был в самой гуще событий, и ему с матерью Марией пришлось не только много делать, чтобы спасать евреев во время оккупации, но и погибнуть за это»226. К сожалению, отец Борис скромно умолчал, в чем конкретно заключалась его деятельность по спасению евреев в Сент-Женевьев-де-Буа.

Об участии в спасении еврейской семьи в оккупированной Франции говорится в воспоминаниях протоиерея Олега Болдырева. В июне 1939 г. он был назначен митрополитом Евлогием настоятелем русского прихода в Дайв-Кобурге, осенью призван во французскую армию и летом 1940 г. попал в немецкий плен, из которого вышел на свободу 31 марта 1941 г. Вскоре Владыка Евлогий назначил отца Олега служить в домовой церкви Св. Спиридона в одном из парижских пригородов (Rueil-Malmaison), где он и проживал вместе с женой и детьми. О дальнейших событиях священник вспоминал так:«.. Однажды к нам прибежала подруга бабушки Галины Васильевны, еврейка, сильно взволнованная. Жила она недалеко от нас и во время тревоги забыла затемнить окно в своей комнате. Боясь ареста, она оставалась у нас многие месяцы… К концу войны бомбардировки окрестностей Парижа все учащались, и мы, вместо того чтобы спускаться в подвал, стали просто собираться в церковь и молиться. Сюда к нам спускались с третьего и второго этажей — русская и итальянская семьи, а иногда поднималась с нижнего этажа и еврейская… Однажды в нашем квартале была облава: немцы искали спустившегося парашютиста. Ходили по домам, зашли и к нам двое. Я провел их в церковь… Выходя, они спросили: “Кто живет в доме?” Я сказал: “Наверху русские эмигранты, потом итальянцы и мы”. Проходя мимо дверей, где жили евреи, указал вниз: “А там подвал” — и они вышли в сад. Радость у евреев была неописуемая. Ведь их могли бы арестовать, проверив документы!»227 Эта еврейская семья осталась жива. Протоиерей Олег Болдырев до 1948 г. служил во Франции, а затем переехал в Канаду и до 1987 г. был настоятелем русских храмов в Монреале и Оттаве.

Будущий доцент Ленинградской Духовной академии и профессор Московской Духовной академии с ученой степенью магистра богословия, состоявший в годы войны в юрисдикции митрополита Евлогия и проживавший в предместье Парижа, протоиерей Андрей Андреевич Сергенко участвовал в движении Сопротивления, а также спасал евреев от преследований со стороны гестапо228.

Уже упоминался и настоятель Свято-Троицкого храма в г. Клиши протоиерей Константин Замбржицкий, крестивший в Компьенском лагере Илью Фондаминского (в 1946 г. отец Константин перешел в юрисдикцию Московского Патриархата, 10 октября 1948 г. уехал в СССР, служил настоятелем церкви в Костроме, публиковал статьи в «Журнале Московской Патриархии», в 1949 г. принял монашество с именем Стефан, но не выдержал советских условий и в 1950 г. повесился)229.

Православная русская эмигрантка — дочь композитора Скрябина Ариадна, бывшая замужем за поэтом Дэвидом Кнутом, участвовала в деятельности еврейской организации Сопротивления во Франции и занималась спасением еврейских детей. Она была арестована при попытке провести детей через границу и погибла в 1944 г.230

Один из ближайших сотрудников митрополита Евлогия, член Епархиального совета, профессор и декан Свято-Сергиевского богословского института, возглавлявший также Русское христианское студенческое движение, Василий Васильевич Зеньковский (1881–1962) был лично близок с отцами Димитрием Клепининым и Сергием Булгаковым и полностью разделял их взгляды о необходимости всяческой помощи евреям и спасения их от немецких гонений. В.В. Зеньковский был арестован французскими властями в самом начале Второй мировой войны осенью 1939 г., без суда и следствия сначала пробыл 40 дней в одиночной камере центральной тюрьмы Парижа, а потом 14 месяцев в лагере Вернет, в том числе несколько месяцев уже после поражения Франции, до ноября 1940 г. «Пребывание в одиночке… — писал позднее В.В. Зеньковский, — а затем в лагере — привели меня к решению принять священство». Вскоре после освобождения он принял диаконский, а в 1942 г. — священнический сан. Митрополит Евлогий планировал сделать о. Василия своим преемником после хиротонии во епископа, но тот отказался231.

В своих богословских трудах В.В. Зеньковский значительное внимание уделял евреям. Он толковал еврейство как коллективную сущность, которая должна дожить до конца времен, для того чтобы Церковь выполнила свою миссию — привела ко Христу все человечество. Такой подход бросал вызов теологии замещения,

ХОЛОКОСТ И ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ главенствовавшей в то время в Католической и Лютеранской Церквах, согласно которой Ветхий Израиль был замещен Израилем Новым — Церковью. В.В. Зеньковский наиболее смело отстаивал указанный подход. Для него Церковь действительно зависела от евреев, которые как будто держат занавес поднятым, пока все язычники не войдут в нее: таким образом, некрещеное еврейство находится в диалектических отношениях с Церковью, играя необходимую (священную) роль в миссии спасения человечества232.

Также проживавший в оккупированной Франции выдающийся русский религиозный философ Николай Александрович Бердяев (1874–1948) еще в конце 1930-х гг. подверг резкой критике антисемитизм, в том числе расовый антисемитизм нацистской Германии. В 1925—1930-е гг. он был одним из главных идеологов Русского студенческого христианского движения и редактором журнала «Путь», где в 1938 г. опубликовал свою известную статью «Христианство и антисемитизм»233.

В ней Н.А. Бердяев писал, что «еврейский вопрос есть испытание христианской совести и христианской духовной