Трофей для Альфы врага - Вероника Веритас

в горло. И Луна свидетель: я бы довела дело до конца, если бы к нам не подъехал автомобиль, и из него не вышли бы трое людей в черных одеждах.

— По какому праву бойня?! — рявкнул один из них, и я словно пришла в себя. Выпустила Соула из собственных зубов и облизнула их длинным шершавым языком. Кровь на вкус была что металл.

— Он выкрал нашу сестру! — прорычал Гилберт.

Соул оскалился. Он боком обошел нас по дуге в сторону собственной одежды, которая валялась на дороге, недалеко от его автомобиля. Там он обернулся человеком — и впервые я не отвела взгляда от обнаженного мужского тела.

— Решайте свои вопросы на нейтральной территории, — один из мужчин в черном встал между нами и Соулом и скрестил руки на груди. — И в установленном порядке. А здесь — наша земля. Поэтому извольте пройти вон, пока мы не обнажили клыки.

Я видела, как Соул закинул свою одежду в машину и сел за руль. И, если бы не эти волки, которые преградили нам путь, клянусь, я бы собственными зубами вырвала его позвоночник. Вкус крови на клыках опьянял, и я рычала, сдерживаемая только холодным разумом Гилберта.

— Тихо, Эмбер, — проговорил он, выступая вперед, и я немного попятилась. Он добавил громче: — Мы знаем твое имя! Мы найдем тебя, Соул!

Но раздался характерный звук заводимого мотора — и автомобиль незнакомца, обрулив всех, умчался по дороге вдаль.

— Что бы у вас тут ни произошло, — заметил один из волков в черных костюмах, — это не наше дело. Но если вы будете решать его на нашей территории, нам придется вмешаться. Клан Мундейл не прощает оскорблений.

Соул уехал, и Гилберт перестал меня сдерживать. Я бросилась к Карлосу и, остановившись над ним, снова обернулась человеком. Рубашка, которая была на мне, порвалась в нескольких местах, но все же покрывало тело. Мне было все равно. Даже если бы я оказалась обнаженной посреди улицы, в тот момент это было последним, что меня волновало. Обхватив ладонями лицо Карлоса, я снова воззвала к нему, но он не ответил. По моим щекам потекли слезы, а потом рыдание вырвалось из моей груди.

Гилберт тоже подошел и сел, глядя янтарными глазами на нашего брата. Обнаженный, без сознания, он лежал посреди дороги и не отзывался. Над нами прогремел гром. Молния осветила лес. Я и не заметила, когда успели набежать грозовые тучи, но вместе с ними поднялся и ветер.

— Сезон гроз, — заметил один из мужчин в черном. Он присел на корточки рядом с Карлосом и пощупал его шею. — Сердцебиение есть. Мы доставим его до дома.

И он кликнул своих друзей, чтобы те помогли переместить Карлоса в машину. А я рыдала и не могла остановиться. Он хотел меня спасти от неизвестной участи. Он пошел наперекор любым правилам и отправился узнать, все ли со мной в порядке после того, как меня увез из дома законный муж. Он бросился под автомобиль, лишь бы только не допустить самого страшного.

И теперь он здесь.

Мужчины в черном разместили Карлоса на заднем сидении. Его тело безвольно лежало, пока двое из них усаживались на передние сидения, а третий раздевался, чтобы продолжить свой путь волком.

— Ты пойдешь со мной, — твердо произнес Гилберт. — Теперь ты — волчица. И явишься домой как настоящее дитя своей стаи.

— Гилберт, — прошептала я и упала на колени, больно ударившись ими о мелкие камешки дороги. На глаза снова навернулись слезы. — Не могу поверить. Ты жив.

Волк недовольно прошел взад и вперед. Он не мог обернуться человеком, потому как у него не было с собой никакой одежды. Но в этом не было нужды. Я и так узнала бы из тысячи любого волка своей стаи.

И передо мной действительно был Гилберт.

— А почему я должен быть мертв? — отозвался он низким рычащим голосом. Его зубы клацнули в конце.

— Луна Великая, как же я виновата перед тобой!

— Нам не стоит здесь оставаться, — рыкнул он и боднул меня лбом в плечо. — Соул может вернуться. Надо уходить.

— Но я… Я ведь не умею оборачиваться!

— Умеешь! Если не хочешь умереть здесь!

Умирать я не хотела. Поэтому вытерла глаза и, опустив веки, попыталась сосредоточиться. Магия забурлила внутри. Я почти не умела ею пользоваться. Меня всегда считали бездарностью. Но теперь почувствовала ее так, словно мы с ней всегда были единым целым. И, когда я открыла глаза, обнаружила себя уже волчицей.

— За мной, — велел Гилберт, и я побежала за ним.

Поначалу лапы меня не слушались и путались, но через несколько минут я стала двигаться уже довольно уверенно, и мы побежали быстрее.

Мы бежали сквозь засеянное пшеницей поле. Она гладила мои бока, пока ветер свистел в ушах. Это была свобода. Впервые я смогла ощутить ее всем телом. Несмотря на трагедию, которая произошла только что, внутри бушевала радость. И так же горько было от мысли, что этой свободе настанет конец, как только я предстану перед главой стаи.

— Почему ты думаешь, что я могу вернуться? — спросила я у Гилберта, и мой голос тоже стал низким, утробным, рычащим.

— Нам стало известно, что твой муж не привез тебя в свой дом, как должен был. А значит, не сделал тебя своей женой по-настоящему.

Эти слова больно укололи мое сердце. Разве то, что произошло ночью, не означало, что отныне мы связаны друг с другом навеки? Хотя он и бросил мне в лицо несколько горьких фраз, он все еще оставался моей истинной парой, и все еще оставался мужем. Какая-то часть меня еще надеялась на то, что он просто совершил ошибку и вернется за мной.

Но надежда — глупое чувство. Так всегда говорил мой отец. Ты можешь надеяться, сколько хочешь, но в конечном итоге все решит тот, кто будет действовать. И не всегда это действие будет тебе во благо.

— Но ведь наш брак был благословлен самой луной! — воскликнула я.

— После бракосочетания муж должен лично привести жену в свой дом, чтобы ее принял новый род. И только тогда брак считается заключенным. Он не привел тебя в свой род. Он не принял тебя в свою стаю. А значит, ты все еще принадлежишь Серебряному Братству.

Это невозможно. Этого просто не могло быть. Мое сердце второй раз за день разбилось на мелкие осколки. Предчувствие не обмануло меня. Нельзя было доверять этому человеку. Нельзя было вестись на его добрые глаза. За ними таится настоящая тьма.

— Откуда ты знаешь, что