Следствие вели с Карпович (СИ) - Арина Кичигина

надрезам выше или ниже, то можно регулировать и расположение губ на лице. Делая подбородок выше или ниже. Так же можно поступить с глазами и носами. Как только основные черты лица найдены, берете лист бумаги и перерисовываете. Прически, родинки, шрамы и прочее уже рисуете без шаблонов на «чистовике». Как вам идея?

Ну, что сказать? На меня смотрели так, как подростки на айдола. Мне поклялись все сделать в лучшем виде, и покинули кабинет, пообещав пойти нарисовать достаточное количество шаблонов.

Глава 15

Рождение и смерть

Смерть стоит за нашим левым плечом всегда. Каждый день может стать для нас последним. Для кого-то встреча с этой госпожой назначена на глубокую старость, кого-то она поджидает через пару минут после рождения. Благо ли, что мы не знаем точного времени ее прихода?

Вопрос риторический.

В тот момент, когда мама впервые слышит крик своего дитя и берет его на руки, кроме оглушительного счастья с ней до конца ее дней будет идти страх.

Страх потерять своего ребенка.

Я плакала и крепко обнимала подругу через четыре часа после родов. Она тоже заливалась слезами. Мы обе почти не отрывали глаз, от крохотного человечка, что лежал в специальном магическом пузыре для недоношенных младенцев.

Врачи устали нам объяснять, что все хорошо. Малыш полностью поправится, и будет жить. Что поводов для слез нет.

Но мы ревели. То ли от облегчения, что малышка жива, то ли от жалости, что кроха не дождалась срока. А может и от нервов. Короче истерички.

В палате я провела полчаса. Герарт никак не мог меня оттуда вытащить. Ни уговорами, ни угрозами. Мы, как завороженные, рассматривали крохотные пальчики, ушки, носик… внутренне я даже поражалась, насколько крохотная была дочь подруги.

Малков в итоге не выдержал столпотворения возле дочери и жены, выгнал всех из палаты.

— Кира, работать нужно, работать!

Но работать не получалось. Поэтому Герарт вернул меня в кабинет, усадил за свой стол и вручил… свиток.

— Что это?

— Это список вопросов от императора. Он наконец-то его дописал.

Я с опаской стала разворачивать свиток.

— Четыреста семьдесят три вопроса? Ты шутишь что ли?

— Нет, но ответить нужно, если не хочешь снова общаться с моим дядей. Вот тебе тетрадь, сиди, пиши. — Он протянул мне указанный предмет. — Я ненадолго отлучусь, тут вроде зацепка по делу появилась. Через час вернусь. Не скучай, маленькая.

Он ушел, а я развернула свиток, и вчиталась в первый вопрос.

Остаток дня прошел тихо и спокойно. Герарт появился только чтобы меня проводить. Напомнил, что завтра похороны, и на работе мне дают небольшой отгул. Герарт будет все время со мной.

Похороны.

Еще одно свидетельство неминуемой смерти. И еще одно свидетельство присутствия на голову отбитого маньяка.

Хоронили девушек в закрытых гробах. Минимум присутствующих. Родни — кот наплакал. Друзей не много.

Я с упорством сумасшедшей оттирала с рук уже давно стертую землю. Вот что за обсессивно — компульсивное расстройство на меня напало?

Три горсти земли, кинутые мною в могилки, все никак не хотели исчезать. Все так и стояли перед глазами. Я даже не запомнила ни гробы, ни саму церемонию, ничего. Только то, как я горсть за горстью бросаю землю. Когда ко мне подошла одна из официанток, с которыми работала Уля, я стояла чуть в стороне от могил и продолжала стирать землю с рук. Хотя, я уже отчетливо стала понимать, что дело пахнет ОКР, и мне бы успокоиться.

— Привет. — Робко начала она. Молодая, ровесница Ули. Кажется, работала на пару лет меньше, чем Уля.

— Привет. — Я наконец-то смогла убрать платок в карман.

— Я поговорить хотела. Можно?

— Да. Конечно.

Мы отошли на пару шагов ото всех. Так, чтобы нас не было слышно, но так, чтобы оставаться в поле зрения Рамзи. Тот, кстати, все время глаз с меня не спускал. И, казалось, был готов побежать в мою сторону, если ему покажется, что что-то пошло не так.

— Я знаю, что ты дружишь с теми двумя следователями. Я кое-что видела в вечер перед… ну, — она качнула головой в сторону свежих могил. — Только вот не уверена я в том, что это важно.

— Мы не можем знать, что важно, а что нет, поэтому, если есть хоть крупица информации, поделись, а я передам все ребятам. А там уже пусть они сами решают, важно или нет.

Та кивнула. Бросила взгляд на три свежих могилы.

— Уже вечером, после закрытия, Улю на улице поджидала немолодая миса. Они о чем-то переговаривались с Улей пару минут, а потом разошлись.

У меня сердце остановилось.

— Ты ее хорошо разглядела? Запомнила? Описать сможешь?

— Да. И запомнила и разглядела.

— А почему следователям не расскажешь?

— Не знаю, боязно как-то. — Она пожала плечами. — Ты вот с ними общаешься каждый день, а я их побаиваюсь, да и что важного я видела? Тетка и тетка. Ну, постояли, поговорили. Вроде и не важно.

— Стой тут. Никуда не отходи.

Я метнулась к следователям.

— Рез! Малков, срочно! Есть свидетель!

Парни аж стойку сделали. После моего краткого пересказа, Герарт приказал сначала взять у девушки письменные показания, а потом отвести ее к художникам.

Я бросать девушку не стала.

И правильно сделала.

Полтора часа я выясняла, во что и как была одета женщина, какого она роста и телосложения. Цвет волос? Голос?

И о нет, это было не просто.

— Припомни, она была высокая или низкая?

— А как я пойму? Я ее из окна видела.

— Она ростом с Ульяну была или ниже?

Официантка задумалась.

— Думаю, что она была ростом с Улю. Может даже на пару сантиметров выше. Она на каблуках была. Сапожки у нее! — Девушка мечтательно закатила глаза. — Мне на такие и за всю жизнь не заработать! Обидно!

— Опиши сапожки.

Короче говоря, несмотря на то, что девушка видела неизвестную особу всего пару минут, не больше, рассмотреть умудрилась очень многое. А главное, запомнить! И это меня поразило, удивило и впечатлило.

После описания под диктовку, и подписи протокола, мы переместились к художникам.

Те, бодро показали нам, шаблон, и стали подбирать части лица. С этим справились быстро. Еще несколько минут, и мы получили портрет. С готовым портретом, мы пошли к Рамзи.

Девушка подписала протокол о неразглашении информации, и я вызвалась ее проводить до входа в нашу контору. Дальше мне ходить было запрещено.

— Слушай, а как у тебя так здорово вышло ее запомнить?

— Ой, я, когда только работать начинала, все время что-нибудь забывала. Я же учиться тогда только поступила. Вылетела,