Белый Доминик - Густав Майринк

Наверняка, они хорошо знают, что людское сердце с моло- дых лет преисполнено злом, и что любовь не может жить в нем, если только она не ниспослана свыше.

Они повторяют слова: "Любите друг друга! " до тех пор, по- ка они не потеряют смысл. Тот, кто произносит их первым, пре- подносит тем самым своим слушателям магический подарок. Они же выплевывают эти слова друг другу в уши, как яд. Из них вы- растают лишь беды, отчаяние, убийства, кровопролитие и опус- тошение. И эти слова имеют такое же отношение к истине, как чучело к распятию.

Там, где возникает кристалл, который обещает стать сим- метричным, как образ Божий, там они делаю все, чтобы замутить его. Нет ни одного учения Востока, которое они бы не огруби- ли, не сдалали бы земным, которое бы они не разрушили и не развратили до такой степени, пока оно не превратилось в собс- твенную противоположность. "Свет приходит с Востока" - гово- рят они и тайно подразумевают под этим чуму.

Единственное дело, стоящее исполнения, - это работа над самим собой. Но они называют это эгоизмом. Они предлагают улучшить мир, но не ведают, как это сделать. Клрыстолюбие у них прикрыто словом "долг", а зависть "честолюбием". И та- кие же мысли они внушают сбившимся с пути смертным.

Царство раздробленного сознания - это горизонт их буду- щего. Повсеместная одержимость - это их надежда. Устами бес- новатых, они предрекают, как и древние пророки, начало "тыся- челетнего царства", но о том царстве, которое "не от мира сего", и которое не настанет, пока земля не обновится и чело- век не получит новое рождение в Духе - о том царстве они умалчивают. Они лживо укоряют помазанников Божьих, а сами то- ропят последний час,

Еще до того, как Спаситель прийдет к ним, они уже паро- дируют его. После того, как он уходит от них, они, извращая, посторяют его жесты.

Они говорят: будь вождем! - хотя знают, что вести за со- бой может только тот, кто стал совершенным. Они все ставят с ног на голову, и лгут, говоря: веди, и тогда ты станешь со- вершенным!

Говорят: " Кому Бог дает службу, тому дает и понимание"; а они внушают: "возьми службу, и Бог даст тебе понимание! "

Они знают: жизнь на земле должна быть переходным состоя- нием, поэтому они коварно манят: "делай рай из посюстороннего, хотя прекрасно сознают тщету подобных усилий.

Это они освободили тени Хадеса и оживили их флюидами де- монические силы, чтобы люди думали, что воскресение мертвых началось.

Скопировав черты магистра нашего Ордена, они сделали лярву, которая, как призрак, появляется то там, то тут, то в снах ясновидящих, то в кругах заклинателей духов, то как ма- териализованный дух, то как спонтанно произведенное медиумом изображение. " Джон Кинг - Иоанн-Король" - так называет себя призрак тем, кто интересуется его именем, чтобы породить веру, что это и есть Иоанн Евангелист. Они посылают это подобие нашего магистра всем тем, кто, как и ты, созрели для того, чтобы его увидеть., но делают это п р е ж д е, чем это должно произойти на самом деле. Они предвосхищают события, чтобы по- сеять сомнения, как это только что случилось с тобой, и осо- бенно, когда наступает час, когда потребуется непоколебимая вера.

Ты разрушил лярву, когда потребовал от нее "тайного ру- копожатия". Теперь истинный лик навсегда станет для тебя лишь рукоятью магического меча, выкованного из единого куска крас- ного железа, "кровавого камня". Кто обретет этот меч, для того оживет смысл псалма: "Повесь свой меч на пояс, используй во благо истину, содержи страждущих по справедливости, тогда твоя правая рука сможет вершить чудеса! "

15. Н Е С С О В Ы О Д Е Ж Д Ы.

Подобно крику орла, сотрясающему высокогорный воздух, по- добно снежным глыбам, срывающимся с горных вершин и превраща- ющимся в бурные лавины, обнажающие блеск скрытых доселе лед- ников, слова моего первопредка освобождают во мне часть моего Великого "Я".

Псалом заглушается свистящим шумом в ушах, очертания ком- наты гаснут у меня перед глазами, и мне кажется, что я низ- вергаюсь в безграничное мировое пространство.

"Сейчас, сейчас я разобьюсь! " Но падение не имеет конца. Со все увеличивающейся бешеной скоростью увлекает меня глуби- на, и я чувствую, как моя кровь поднимается по позвоночнику и пронизывает череп, выходя сквозь затылок, как сияющий сноп света.

Я слышу треск костей, затем все прекращается. Я встаю на ноги и понимаю: это был обман чувств. Магнетический поток пронзил меня с головы до пят, и во мне пробудилось ощущение, будто я упал в бездонную пропасть.

В удивлении я осматриваюсь вокруг и поражаюсь, что лампа так спокойно горит на столе, и ничего не изменилось! Я прихо- жу в себя преображенным, как будто у меня появились крылья и, однако, я не могу ими воспользоваться.

Во мне пробудился какой-то новый орган чувств, но я никак не могу осознать, что это за чувство и в чем я сам изменился. Медленно до моего сознания доходит: я держу в руке какой-то круглый предмет.

Я смотрю на руку - там ничего нет. Я разжимаю пальцы - предмет исчез, но я не слышал, чтобы что-то упало на пол. Я сжимаю кулак: вот, он снова здесь - холодный, твердый, круг- лый, как шар.

"Это набалдашник рукояти меча", - угадываю я вдруг. Я пы- таюсь нащупать рукоять и дотрагиваюсь до клинка. Его острота царапает мне пальцы.

Неужели меч парит в воздухе?

Я отхожу на один шаг от того места, где я только что сто- ял, и нащупываю его. На этот раз мои пальцы трогают гладкие металлические кольца, образующие цепь, обвитую вокруг моих бедер, на которой висит меч.

Глубокое удивление охватывает меня, и оно исчезает лишь тогда, когда постепенно мне становится ясно, что же произош- ло. Внутреннее чувтво осязания, чувство, которое крепко спит в людях, проснулось; тонкая преграда, которая отделяет потус- тороннюю жизнь от земной, навсегда разрушена.

Странно! Как поразительно узок порог между двумя мирами: не нужно даже поднимать ног, чтобы его перешагнуть! Другая реальность начинается там, где кончается наш кожный покров, и однако, мы не чувствуем ее! Там, где наша магическая фантазия могла бы создать новый мир, она останавливается.

Страстная тоска по богам и страх остаться наедине с самим собой и превратиться в творца своего собственного мира - вот то, что не позволяет людям развить дремлющие в них магические силы. Люди всегда хотят иметь спутников и природу, которые бы их величественно окружали. Они хотят испытать любовь и нена- висть, совершить поступки и испытать их действие на себе! Как бы они успели все это совершить, если бы сами стали творцами новых миров?

"Стоит тебе протянуть руку - и ты дотронешься до лица своей возлюбленной! " - что-то жарко манит меня, но мне стано- вится страшно при мысли, что действительность и фантазия - это одно и то же. Ужас последней истины ухмыляется мне в ли- цо!

Еще страшнее, чем мысль о возможности оказаться жертвой демонической одержимости или погрузиться в безбрежное море безумия и галлюцинаций, пронизывает меня сознание, что дейс- твительности нет ни здесь, ни в потустороннем!

Я вспоминаю о тех страшных словах: "Ты видел солнце? ", ко- торые однажды произнес мой отец, когда я рассказал ему о сво- ем путешествии в горы. "Кто видит солнце, тот прекращает странствия - он входит в вечность".

"Нет! Я хочу остаться странником и снова увидеть тебя, отец! Я хочу соединиться с Офелией, а не с Богом! Я хочу бес- конечности, а не вечности! Я хочу, чтобы то, что я научился воспринимать своими духовными органами видеть и слышать ду- ховными глазами и ушами, стало реальностью моих телесных ор- ганов чувств. Это должно случиться! Так должно произойти! Я отказываюсь стать Богом, увенченным высшей созидательной си- лой. Из любви к вам я хочу остаться сотворенным человеком. Я хочу поровну разделить с вами жизнь! "

Стремясь защититься от искушения, я в страстном желании протягиваю руки и сжимаю рукоять меча:

"Я надеюсь на твою помощь, Магистр. Я вверяю себя тебе! Будь же ты творцом всего, что меня окружает! "

Моя рука так отчетливо нащупывает черты лица на рукояти меча, что мне кажется, будто я переживаю их в глубине моего Духа. Эдесь видение и осязание совпадают друг с другом: это по- хоже на воздвижение алтаря для высшей святыни.

Отсюда бьет таинственная сила, которая проникает в вещи и вдыхает в них душу. Как будто я слышу отчетливые слова, говорящие мне: "Лампа, стоящая там, на столе, - это образ твоей земной жизни. Она освещает камеру твоего одиночества. Вот сейчас пламя ее вспы- хивает, но масло в ней скоро кончится. "

Меня тянет выйти под открытое небо, сейчас, когда вот-вот пробъет час Великого Свидания.

По лестнице я поднимаюсь на плоскую крышу, на которой я часто сиживал тайком еще ребенком, чтобы очарованно смотреть, как ветер превращает облака в белые лица и фигурки драконов.

Я взбираюсь вверх и сажусь на перила.

Город простирается внизу, утопая в ночи.

Все мое прошлое, фрагмент за фрагментом, поднимается во мне и жалобно льнет к моему сердцу, как будто умоляет ме- ня: "Сохрани меня, возьми меня с собой, чтобы я не погибло в забвении и могло бы жить в твоей памяти. "