Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл

Из соседней комнаты доносится вопль, и Ли бежит туда. Но близнецы всего лишь играют с огромным мячом для гимнастики. Майкл помогает брату забраться на него и придерживает за спину, чтобы Маркус не упал. Совершенно нетипичное поведение, но лучше оставить мальчиков одних.

Простушка Джейн никогда не критиковала и не хвалила Ли, но та знала, что подруга наблюдает за прогрессом. Джейн окончила юридический колледж, переехала в Новый Орлеан, и Ли утратила с нею связь. Два года назад она поискала ее в Интернете, желая поблагодарить за все, и узнала, что Джейн попала в аварию и умерла после долгой борьбы за жизнь. Ли пожалела, что не разыскала подругу раньше и не призналась, сколь многим ей обязана.

Ли возвращается в столовую, берет чистый листок и начинает сначала. Она расскажет о любви и сострадании как о ведущих принципах йоги. О простых и ясных чувствах, которые посетили ее во время первого занятия в подвале пресвитерианской церкви.

Она расскажет о Джейн.

Когда Имани начала заниматься йогой вместе с Бекки, ей мешали разговоры. «Я стопроцентно раскрылась в позе танцора». Невероятно! «Я пришла в восторг, когда широко развела руки в позе дерева». И я тоже! «Вчера у меня не получилась ардха чандрасана». Милая моя, у меня она не получается уже который год!

Примерно так же Имани чувствует себя, оказавшись в компании собачников, которые заводят получасовой разговор. Или когда слышит по радио известия о пробках в каком-нибудь другом городе. «Да, я люблю собак, но зачем рассказывать, что Ворчун был с утра слегка не в духе? Мне, конечно, жаль, что шоссе Ай-95 в Денвере забито, но какое отношение это имеет к моей нынешней жизни?»

Поэтому Имани сама удивляется, когда за кофе признается Бекки:

— Знаешь, сегодня мне понравились мои ощущения во время уткатасаны.

«И это говорю я?!»

— Да ты шутишь, — отзывается Бекки. — Я ее не люблю. Чувствую себя скорченной и загнанной в угол. И терпеть не могу оттопыривать зад. У меня колени подгибаются. Кажется, что сейчас упадешь и либо расшибешь нос, либо отобьешь копчик.

— Да-да, но если подобрать таз и опустить плечи, спина выпрямляется… — Имани вспоминает, как Ли на самом первом занятии приказывала ей «совместить таз и нижние ребра». Тогда Имани сочла ее слова бессмыслицей, но теперь постоянно прибегает к этому совету, если нужно выровнять тело по одной линии.

— Было чудесно, — продолжает она. — Как будто слушаешь музыкальное произведение, и оно завершается аккордом, который подводит итог. Бам-м-м-м… и… ах!

— Лично я ощущаю это в триконасане. Так здорово, когда тянешься, тянешься, тянешься, а потом опускаешь руки. Кажется, что все сразу становится на место. И бедрам очень приятно.

— Поза, которая похожа на треугольник? Мне бы нужно в ней попрактиковаться. — Да-да, она действительно ведет этот разговор, и слова выскакивают изо рта, притом искренне.

— Не то чтобы я за тобой следила, но поза вороны у тебя начинает выглядеть очень и очень прилично. Я страшно завидую, учти, — говорит Бекки. — Впрочем, я не хочу соревноваться.

— О нет. Ни за что. Кстати, в третьей позе воина я сумела удержать перед собой проклятую палку. До конца, на вытянутых руках.

— Ого, да ты всерьез увлеклась.

— Вот еще! Ну… может быть, немножко. Если ты пообещаешь никому не рассказывать… вчера я видела во сне, что сижу в разных позах. По-твоему, это уже болезнь? Раньше мне снился Хью Джекман. А главное — когда я проснулась, то почувствовала себя слегка разболтанной, потому что проделала все позы только на одну сторону.

— О Господи, я создала чудовище. Мне никогда не снилась йога. И Хью Джекман тоже. У него такие крошечные глазки. Нет уж, спасибо.

В течение долгого времени Имани использовала в качестве защиты цинизм и иронию и хорошо это сознавала. Поэтому ей немного странно говорить о йоге самым искренним образом, притом с удовольствием. Два-три дня назад преподаватель на занятии убеждал, что нужно «дать себе волю». Ничего необычного, все наставники рано или поздно заговаривают об этом, и Имани каждый раз подозрительно оглядывается, но после пятидесяти минут интенсивных упражнений броня настолько ослабела, что слова произвели неожиданный эффект. Имани позволила себе расслабиться, обмякла и подумала, что ее жизнь стала бы немного лучше, если бы она смогла каким-либо образом сохранить это ощущение — «унести его с собой», как обычно говорят преподаватели. Еще одно выражение, которое раньше раздражало Имани до зубовного скрежета, а теперь вдруг наполнилось смыслом.

— Когда начнутся съемки? — спрашивает она.

— Через две недели, — отвечает Бекки. — А на следующей неделе будет несколько предварительных читок.

— Я теряю собрата по йоге! — восклицает Имани. — И что мне теперь делать?

— Это временная потеря. Почему бы тебе самой не прочесть сценарий-другой? У тебя есть время.

Вдруг попадется что-нибудь действительно хорошее. Ты должна вернуться к работе.

— Прежде чем меня позабудут?

— Подружка, все мы рискуем. Если ты на десять минут пропадаешь с глаз публики, то начинаешь покрываться плесенью. Такое может случиться с любым. Просто начни. Не питай никаких иллюзий, делай что можешь.

— Это похоже на проповедь.

— Да. Между прочим, ты первая начала. И потом, ты вовсе не нуждаешься в том, чтобы я таскала тебя на занятия. Вчера вечером я прослышала о новом мастер-классе «Мира йоги» в Беверли-Хиллз. Какой-то знаменитый преподаватель. Методика называется «Глубокий поток», ну или что-то такое. Все об этом говорят. Непременно сходи.

— Я подумаю, — обещает Имани. — Если мне там не вывихнут спину…

— Занятия ведет женщина. Ну, не знаю… просто сходи и посмотри. Я пришлю тебе ссылку. И обязательно запишись заранее, места расхватают как пирожки. Это настоящий хит сезона.

Стефани узнала о мастер-классе Ли в «Мире йоги» от Грациэлы. Грациэла и Кэтрин вместе собираются пойти туда и поддержать Ли, если та занервничает. Новая студия, новые цели, Беверли-Хиллз и все такое. Стефани кажется немного странным, что Ли ни разу не обмолвилась о предстоящем занятии, но, возможно, ей просто не хотелось давать преимущество конкурентам.

Грациэла звонит Стефани чуть ли не каждый день, обычно с небольшими новостями или каким-нибудь вопросом, который служит исключительно предлогом проверить, как дела. Стефани не возражает. Она ценит внимание и чувствует себя не такой уж отщепенкой после тех злополучных событий. Как будто это всего лишь еще одна ошибка, о которой, конечно, не забудут, но на которую посмотрят сквозь пальцы.

В целом в последнее время Стефани успешно справляется с проблемами. Она преодолела стыд, тревогу, тягу к спиртному, которая периодически на нее накатывает. Верная своему слову, Сибилла Брент прислала чек за набросок сценария, и жизнь Стефани обрела приятный и незамысловатый ритм. Она встает на рассвете, два часа работает в безупречно чистой гостиной, идет в спортзал, снова пишет, обедает в закусочной за углом, неподалеку от дома, едет в Силвер-Лейк и занимается йогой с Ли. Кофе и вновь работа, если есть вдохновение. А затем — пораньше лечь и почитать в постели.

Стефани уже написала черновой вариант первой части сценария и готова приняться за вторую. В пределах месяца нужно закончить работу целиком — если, конечно, она сумеет. Что касается переговоров с автором, жаждущим писать сценарий самостоятельно, Стефани предоставляет это адвокатам Сибиллы. В начале каждого занятия Ли советует ученикам «избрать намерение». В прошлом Стефани пропускала этот шаг. Ее главным намерением неизменно было дотянуть до конца, как можно реже принимая позу ребенка и не задумываясь о Престоне. Но теперь она дышит и думает: «Будь что будет… постепенно… не распыляйся на мелочи». Ничего оригинального, но получается на удивление эффективно.

Она встречается с Грациэлой и Кэтрин в баре через дорогу от «Мира йоги». При виде подруг Стефани, как обычно, испытывает радость, подлинную и всеобъемлющую (она всегда рада их видеть), пусть даже женщин объединяет всего-навсего совместное посещение занятий. У Стефани мало общего и с той и с другой, трудно представить, что при иных обстоятельствах она бы подружилась с Кэтрин. Но есть нечто приятное в том, чтобы находиться с ними в одной комнате, дышать в унисон, преодолевать одинаковые физические трудности, которые и создают ощущение общности. Не важно, что Кэтрин и Грациэла куда более опытны. Есть по крайней мере две позы, в которых Стефани не уступает остальным, а над прочим она работает. «У каждого есть как минимум одна поза», — частенько напоминает Ли. В течение полуторачасового занятия каждый ученик способен пережить момент удовлетворения, пусть даже в позе трупа.

Стефани берет сок, подсаживается за столик к остальным и решает задать Кэтрин вопрос, который не дает ей покоя уже давно: