Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер

А Николай Стариков, популярный телеведущий, который специализируется на исторических документальных фильмах, посрамил фактически всех профессиональных историков, раскрыв многие из великих тайн двадцатого века. Например, он без тени сомнения доказал, что Февральская и Октябрьские революции в России и Ноябрьская революция (1918) в Германии были организованы британской разведкой, с возможной поддержкой Соединенных Штатов и Франции. Их цель в Первой мировой войне состояла в том, чтобы заставить эти две державы обескровить друг друга и, в конечном счете, разжечь в них революции. И когда Гитлера — который был фактически британским агентом — Черчилль и Рузвельт подстрекали, чтобы тот напал на Советский Союз во время Второй мировой войны, то СССР очень повезло, что у власти был Сталин, сумевший его остановить.

Наконец, в ходе боев в восточной Украине летом 2014 года российские СМИ обнаружили и создали другого героя: Игорь Стрелков, человек действия и патриотический мыслитель одновременно. Стрелков, настоящая фамилия Игорь Гиркин, родился в Москве, и в настоящее время ему около сорока пяти лет. Он был полковником запаса в отделе разведки российской военной разведки, сражался на многих полях битвы, включая бывшую Югославию, и стал важнейшим вожаком повстанцев в восточной Украине. Согласно манифесту, написанному им, он назвал своих бойцов Православной армией, гордой тем, что служит не золотому тельцу, а Нашему Господу Иисусу Христу. Его описывали как очень религиозного человека: например, он потребовал запрета на использование ругательств на телевидении и в повседневной жизни. Но он также обвинялся в убийстве нескольких тысяч боснийцев, исчезновении многих чеченцев и казни нескольких украинцев. Феномен Стрелкова интересен по ряду причин. Он обвинил Путина и других руководителей элиты в том, что они нерешительно действовали на Украине, и предсказал, что, если они не исправят свой образ действия, они разрушат Россию и будут сметены. Эти противоречия, кажется, указывают на более глубокий конфликт между радикальными кругами армии, особенно в ГРУ, военной разведке, и немного более осторожными силовиками — бывшими офицерами КГБ, которые правят Россией в настоящее время.

Евразийство

Согласно некоторым источникам, термин «Евразийство» был впервые использован немецким эрудитом и путешественником Александром фон Гумбольдтом в начале девятнадцатого века. Наряду с геополитикой, это единственный самый важный компонент новой российской доктрины. Его происхождение может быть прослежено до далекого прошлого, но его обновленная версия, а именно неоевразийство — очень отличается от старого евразийства по своему характеру. Современные сторонники евразийства одобряют интерпретацию Николая Данилевского в его классическом труде «Европа и Россия», где в большей или меньшей степени развивается идея, что нет никакой всемирной, универсальной человеческой культуры, нет никаких общих ценностей, и что между германским и славянским миром в особенности есть пропасть. Данилевский оказал значительное влияние на Константина Леонтьева и некоторых других. Но его пригодность для неоевразийцев ограничена, потому что они озабочены преимущественно Америкой, хотят сделать Германию партнером, и размышляют о будущей Евразии, простирающейся от Дублина до Владивостока. Данилевский пришел бы в ужас. Ранние евразийцы были обеспокоены «европеизацией»; сегодняшние боятся американизации.

Евразийство первоначально возникло среди русских эмигрантов в начале 1920х годов; его первым главным доктринальным заявлением стал сборник эссе 1921 года под названием «Исход к Востоку», который повторяет тезис о непреодолимом различии между Россией и Западом и даже об ожесточенной вражде между ними. Но там нет ничего об Америке и атлантизме, о либерализме и демократии, обо всех тех темах, которые представляют собой первостепенную важность для сегодняшних неоевразийцев.

Лучшее резюме его целей можно найти в статье Каспара Мейера, названной «Ростовцев и классическое происхождение евразийства», опубликованной в 2009 году в журнале, посвященном древней истории и археологии:

«Их программа рассматривала большевистский режим как временный, но необходимый катаклизм, прокладывающий путь к идеократическому паневразийскому государству. Обширная экологическая зона Евразии приучила своих рассредоточенных жителей сплачиваться под центральной властью и периодически заново восстанавливать бесконечную империю степи с изменяющимися историческими обликами. Российская империя была естественным преемником Монгольской империи Чингисхана и склонялась, как и ее предшественник, к антагонизму с «романо-германским» Западом. Постбольшевистская Россия стала бы окончательным проявлением евразийской «геополитической судьбы», и руководство ею логично должно было быть поручено тем, кто осознал сущность страны и ее предопределенную роль».

1920-е годы были расцветом евразийства; после 1929 года движение распалось. Многие продолжали думать, что Россия была уникальной страной и культурой, но были менее восторженными по поводу чисто азиатских истоков и влияний. Некоторые евразийцы, особенно более молодые, перешли на просоветские и даже прокоммунистические позиции, больше по сентиментальным, нежели по идеологическим причинам. Некоторые даже превратились в советских агентов влияния в Западной Европе или сотрудничали с ГПУ/НКВД, что не спасло их от казни или Гулага после того, как они возвратились в Советский Союз. История Сергея Эфрона, не известная во всех деталях по сей день, является, возможно, одной из самых печальных. Молодой офицер в Белой армии (еврейского происхождения), он встретил Марину Цветаеву, великую русскую поэтессу, в имении Максимилиана Волошина в Крыму и влюбился в нее. Они позже поженились. Эфрон помог советской разведке похитить в Париже русского белого генерала Миллера. Он вынужден был сбежать в Советский Союз, но был арестован там и казнен после того, как один член его семьи заявил на допросе (после пыток), что Эфрон был шпионом троцкистов. Цветаева вскоре после этого совершила самоубийство.

Князь Мирский (Дмитрий Петрович Святополк-Мирский), который был в эмиграции в Соединенном Королевстве, также исчез вскоре после своего возвращения в Россию; дата и обстоятельства его смерти (вероятно, 1939) не известны. Известный британский историк Э.Х. Карр, возможно, невольно способствовал его печальной судьбе. Карр, сочувствующий Советскому Союзу, хотя и критик марксизма, однажды увидел Мирского на московской улице, и, радуясь тому, что встретил старого знакомого еще с лондонских дней, подошел к нему и попытался заговорить. Мирский сделал вид, что никогда прежде не встречал Кара, но, очевидно без большого успеха. Эта история упомянута здесь, чтобы показать огромную политическую наивность евразийцев. Раньше некоторые из них были обмануты маневрами советских органов, когда их заставили встретиться с некоторыми членами «оппозиции» в Советском Союзе, которые в действительности были агентами органов.

Ключевые фигуры среди ранних евразийцев, в конечном счете, переехали в Соединенные Штаты и стали преподавателями в ведущих университетах. Князь Трубецкой умер в сравнительно молодом возрасте в Вене вскоре после Аншлюса. Незадолго до своей смерти он издал книгу, осуждающую расизм и шовинизм («псевдонационализм»), по своему мировоззрению подобную его эссе, осуждающему шовинизм, появившемуся пятнадцатью годами ранее в оригинальном манифесте евразийцев. Это привело к его временному аресту