Провинция - Владислав Владимирович Кузнецов

проблема: стала протекать крыша. С начала оттепели эти парни приходили к нам периодически жаловаться и писать заявления на имя Игнатьева. Игнатьев давал распоряжение сначала отремонтировать крышу, а потом и перестелить полностью весь рубероид.

Делу это, видимо, не помогало, крыша продолжала течь, а эти парни продолжали приходить к нам. Дошло всё до того, что Гузель стала бояться подниматься с ними к Игнатьеву, потому что старику надоела эта проблема.

— Ну, крыша ведь действительно протекает, Гузель, — говорили те парни.

— Знаю, — отвечает. — Поднимусь к директору без вас.

Эти клиенты не были скандальными, они со спокойным видом сидели в нашем кабинете без толку. Но не сидеть они не могли, протечка мешала ведению их бизнеса. У них был выбор съехать или продолжать вот так сидеть, пока Гузель думала, как снова обратиться к Игнатьеву по этому вопросу.

Один из этих парней был косоглазым. Когда Гузель в очередной раз ушла наверх, а эти парни остались сидеть со мной, косоглазый начал палить мою работу. Я перебирал папку с техпланами помещений, не помню для чего, видимо, составлял очередной договор аренды. Косоглазый спросил меня:

— И нравится тебе твоя работа?

— Временами.

Второй парень незаметно пнул косоглазого ногой, но я заметил, и косоглазый больше не проронил ни слова. Тогда-то я и убедился окончательно, что просиживать место на этой работе мне больше не хочется.

Я пошёл в отдел кадров, чтобы написать увольнительное, но Валентина Александровна срочно куда-то уходила.

— Давай потом, мне нужно срочно бежать, — успела она сказать мне и убежала.

Как оказалось, у неё возникли проблемы со здоровьем, и она в итоге убежала почти на неделю. Всё это время я работал с ещё большим отвращением к работе. Гузель заметила мою возрастающую пассивность.

— Вадим, если ты хочешь здесь работать, возьмись за дело. На работе нужно работать.

Я не хотел ей говорить, что собираюсь уходить, поэтому как-то работал.

Единственное светлое пятно, произошедшее в тот период, это случай, когда к нам заглянули два студентика. Один был очень разговорчивый, а второй очень неразговорчивый. Вообще-то я не знал, были ли они студентами, но по возрасту в точности подходили.

Они искали помещение для кальянной. И, если честно, выглядели немного смешными, потому что вели себя по-взрослому, но такими не казались.

Я показал им кальянную, что находилась в ресторанном комплексе рядом с нашим зданием, они поморщили нос и попросили показать что-нибудь ещё. «Ну что же, хотя бы от рутины сбегу на время», — подумал я и взял ключи от всех помещений, которые им могли подойти.

Втроём мы вышли на улицу. Говорливый студент достал брелок сигнализации, нажал на кнопку, и на это отреагировала спортивная немецкая машина. Двухдверная купе. Белоснежно-белая. И очень быстрая. Я не знал конкретно эту модель, но подозревал, насколько она быстра.

Говорливый сел за руль. Неговорливому пришлось лезть на задний ряд, а я сел вперёд. Двигатель заревел, и я понял, что под капотом селится монстр. Конечно же, тот парнишка не мог не покрасоваться передо мной и не понажимать педаль в пол, оставляя весь поток позади. На самом деле, он делал так не раз и не два, а всё время, где мог.

Мы приехали на первое место, оно оказалось неподходящим. Педаль в пол, и мы уже в другом месте. Мимо нас проходили раздетые дамы, когда мы выходили или садились в машину, и трахали глазами дороговизну нашей тачки.

— Этот бизнес в последнее время душат законами, но мы имеем над собой защиту, — хвастался мне говорливый. — У нас есть одна кальянная, хотим расширяться.

— Правда? Где? — я просто поддерживаю разговор.

Он назвал улицу и номер дома.

— В этом доме есть кальянная?

— Ну да.

— Что-то я её не видел.

— А ты хорошо знаешь этот дом?

— Ага, я в нём живу.

Мы приехали смотреть в третье место и четвёртое. Ничто их не убедило, и мы расстались.

— Неужели это такой выгодный бизнес? — спрашивает меня мама за ужином, когда я рассказал ей о произошедшем днём.

— Не может такого быть, что они сами заработали себе на эту машину в таком возрасте, — говорю. — Это точно дети богатых родителей.

— Тоша! — донеслось с правого плеча.

— Вернее, богатые родители только у того, кто сидел за рулём. Это объясняет его активность и лидерство. А второй, скорее всего, его друг по школе или институту. Он явно на вторых ролях и не спорит с этим.

— Ешь картошку, пока не остыла.

— Картошка! — донеслось с левого плеча.

— Тошка-картошка, не мешай Вадиму кушать. Надо его закрыть, он спать уже хочет.

— Погоди, дай я с ним покушаю.

Позже я нашёл кальянную в своём доме, о которой говорили те студенты. У двери не было ни единой вывески, но она точно работала. Я не стал к ним заходить и строить из себя друга, но один раз видел их за уборкой газона придомовой территории. Я шёл на обед, а они работали граблями и лопатами.

— Картошку что ли сажаете? — говорю я.

Мы поздоровались, и говорливый от души посмеялся над моей шуткой. У него в целом было хорошее настроение, он орудовал лопатой намного активнее. А вот второй работал без энтузиазма, будто чурался физического труда. Ему повезло встретить богатого друга, иначе бы он ходил у меня в помощниках.

35

— Почему не говоришь, что уходишь? — спрашивает меня Гузель.

— Я сказал Валентине Александровне, — отвечаю.

— Почему увольняешься?

— Возвращаюсь в Казань, — я заранее придумал причину ухода.

Гузель замолчала. Она поняла, что проиграла мне. Проиграла в том, что своим пренебрежительным отношением потеряла сотрудника, который брал на себя нелюбимые обязанности. Она заигралась в начальницу, думая, что навсегда подчинила меня, как своих детей, как своего мужа. И все оставшиеся дни говорила со мной нежно, как стоило бы разговаривать с первых дней.

Баба из отдела кадров попросила поработать, пока будут искать мне замену, но не более недели. А Игнатьев