Любовь преград не знает - Сюзанна Баркли

– В чем дело? – спросила Ровена, не снимая руки со лба Лайона.

Александр нахмурился.

– Вы говорили, что Лайона видели в дальнем саду, – он повернулся к Энису.

– Да я пять минут назад видел, как он крался вдоль стены.

– Неужели? – Лайон с удивлением поднял бровь.

– Милорд был здесь всю ночь, – решительно твердил свое Рыжий Уилл. – Ему было совсем худо. Миледи считает, что это от скисшего эля.

– Но никто больше не заболел, – недоверчиво заметил Александр.

– Никто его столько и не выпил.

– Он выглядит вполне здоровым, – проворчал Георас.

Лайон улыбнулся.

– Благодаря стараниям миледи.

– Я рад, что тебе лучше, – произнес Александр и вышел из комнаты, Энис и Георас последовали за ним.

Глава тринадцатая

Когда опасность миновала, Ровену охватила дрожь.

– Успокойся, милая. – Лайон обнял ее, а она положила голову ему на грудь. Она слышала, как размеренно стучит его сердце, ощущала тепло его дыхания, вдыхала дурманящий запах, исходящий от его тела.

Нет, она не может позволить себе долго сидеть, прижавшись к нему.

– Я должна идти.

– Постой. – Он запустил пальцы в шелковистые пряди ее волос. – Я так мечтал о тебе… А ты мечтала обо мне, о нас? – Его ласковый голос искушал.

– Да, – не удержавшись, прошептала она.

– И что мы делали в твоих мечтах?

Краска залила ей шею и лицо.

– Я безумно хочу тебя, Ро. Давай подарим друг другу то, чего мы оба хотим.

– Я не могу, – слабым голосом ответила она.

– Мы оба страдаем от неутоленной страсти. Почему мы не можем найти утешение и радость друг в друге?

Ровена колебалась. Несколько дней назад она бы, несомненно, отвергла его, но тогда она не знала, что он вовсе не бросал ее. Он такой замечательный, сильный, смелый, умный и, что всего важнее, сострадательный. Она отдавала себе отчет в том, как сильно желает его. Он ее вторая половинка, но они не могут быть вместе, так как ради их сына она обязана исполнить клятву. Через несколько дней она уедет из Блантайра и никогда больше не увидит Лайона. Будущее рисовалось ей суровым и унылым, как шотландская зима.

– Мы сможем пробыть вместе совсем недолго, – прошептала она. – Я должна вернуться в Хиллбрей.

– Да, недолго. – Лайон провел пальцем по ее нежному ушку, затем по шее, чувствуя, как участилось ее дыхание. Она пуглива, словно девственница, подумал он и вспомнил, что во время их первой близости она не проявляла застенчивости.

А Ровена задрожала от предвкушения. Его пальцы трогали ложбинку на шее, затем он потянул шнурки на ее накидке.

– Я развяжу их? – спросил он.

– Да, – вымолвила она.

Он не спеша развязывал шнурки. Когда его ладонь коснулась твердых сосков, ему захотелось разорвать материю и с жадностью прильнуть к ним. Но он сдержался и начал поглаживать ей грудь через рубашку.

У Ровены от его ласк перехватило дыхание. Горя от возбуждения, она жаждала его прикосновений. Он бормотал ее имя, слегка прижимаясь губами к ее лбу, векам и щекам. Она приоткрыла рот, и он стал покусывать нижнюю губу и дразнить ее языком. Глаза у него блестели от страсти.

Его поцелуй был таким долгим, что она едва не задохнулась. Большая ладонь накрыла ей грудь.

Его пальцы сжимали мягкую плоть, а она млела от удовольствия и ощущения сладкой боли, которая прокатилась по всему телу и плотным кольцом сдавила живот.

– Ты дрожишь, как невинная девушка, – хрипло произнес Лайон. – Ты ведь отвыкла от этого, да?

– Да.

– Я рад. – Он крепче прижал ее к себе. – Меня убивала мысль о том, что ты спишь с другим.

Он околдовал ее своими ласками, и колдовство это называлось… любовью!

– Иди ко мне, – прошептал он. – И ни о чем не сожалей.

– Но потом ты должен меня отпустить, – проговорила она.

Лайон увидел страх в ее глазах и понял, что до полной победы еще далеко. Но он обязательно победит ее сомнения и сделает это ради нее самой. В ответных поцелуях Ровены сквозило отчаяние, она дрожала от его ласк. Все это время она, подобно цветку, растущему без солнца, умирала. Он возродит ее к жизни!

Лайон осторожно спустил с плеч Ровены накидку, затем снял с нее рубашку.

Прохладный воздух остудил ее разгоряченное тело, но она тут же вновь согрелась в нежных, теплых руках Лайона.

– Ты такая красивая.

Содрогаясь от наслаждения, Ровена изогнулась на постели.

– Ох, Ро. Как я мечтал снова коснуться твоей шелковой кожи и увидеть, как глаза у тебя затуманиваются от страсти, – говорил Лайон, покрывая ее поцелуями. – Я мечтал услышать, как ты вскрикиваешь от удовольствия, мечтал вкусить твоей сладости. Тебе по-прежнему нравятся мои прикосновения?

– Да, да.

Он взял в рот набухший сосок и стал дразнить его языком. Ровену словно пронзила молния. Она запустила пальцы в густые волосы Лайона и попросила:

– Не уходи.

– Никогда больше не уйду. – Лайон взял в рот другой сосок, а Ровена извивалась под ним, как будто ее жгло огнем. Лайон был готов погрузиться в омут страсти, но не торопился, так как ему хотелось своими ласками доставить Ровене незабываемое наслаждение. Он хотел убедить ее в том, что они неразделимы, хотя ее сын и стоит между ними.

Его рука соскользнула вниз и стала гладить ее бедра и живот. Стройное тело Ровены все напряглось и затрепетало в ожидании. Наконец пальцы Лайона дотронулись до средоточия ее любовного томления.

Она ощутила на себе его тело.

В ее душе все смешалось: страх, страсть, мука и радость. Ровена сморгнула жгучие слезы, заключила в ладони столь дорогое ей лицо Лайона и с отчаянием стала жадно его целовать.

Он просунул руки ей под спину и плотнее прижал к себе, целуя ее в грудь. Их ноги сплелись, она впилась ногтями ему в плечи, побуждая его не останавливаться.

– Лайон, пожалуйста… я больше не вынесу, – с трудом проговорила она.

Он поднял голову.

– Ты хочешь меня?

– Да.

– Ровена, посмотри на меня, любимая. Я хочу видеть твое лицо, когда мы сольемся воедино. Ты должна навсегда запомнить это мгновение.

– Навсегда, – прошептала она.

Медленно и осторожно он овладел ею. Они оба двигались в едином ритме, как когда-то, возносясь все выше и выше, а огонь страсти разгорался все сильнее и сильнее. Они вновь стали единым целым.

– Это был он, – заявил Клем Ганн.

Энис выругался и стукнул кулаком по подоконнику.

– А как доказать это Александру? Он не желает ничего слушать, ведь Лайон его любимчик.

– Сегодня любимчик, а завтра – нет, – заметил Георас, обводя глазами зал. Его взгляд остановился на графе, который сидел, ссутулившись в кресле, и задумчиво смотрел на огонь в камине.