Дневник Аделины Блейз. Часть 1 - Антон Медведев

— Так тебе говорит твое нынешнее знание о мире, — ответил Сергей. — Но в том-то и суть, ч'п > очень многие проблемы исчезают, как только мм перестаем их кормить своими мыслями о них. Д.міі других находятся на удивление легкие решении.

— Проблема — это маятник? — догадалась Вика.

— Точно, — согласился Сергей. — И чем мень­ше мы кормим такие маятники, тем лучше идут у нас дела.

— Понятно... — кивнула Вика. — Попробую... Тогда вот еще вопрос, о путешествиях во време­ни. Я много думала о том, что ты говорил, но так и не смогла в этом разобраться. Допустим, я смогла вспомнить нужный мне момент и проснуться в нем так, как ты говорил, смогла сохранить весь свой ны­нешний опыт и знания — весь багаж, как ты выра­зился. Дальше, обладая знаниями о том, что будет, я могу что-то изменить и этим направить события по новому пути, по новой ветке реальности. Но что будет с этой веткой, старой? Она исчезнет?

— Нет, — покачал головой Сергей. — Эта ветка останется, с ней ничего не случится. И тебе придет­ся доживать нынешнюю жизнь, от этого тебе ни­куда не деться. Просто у тебя станет на одну ветку реальности больше — вот и все.

— Но тогда получается какая-то ерунда, — по­морщилась Вика. — Как я могу перенестись в про­шлое, если я все равно останусь здесь? Допустим, я преступница, получила пожизненное заключение за незаконное проникновение в дом добропорядоч­ного англичанина, — Вика улыбнулась. — Я рас­каялась и хочу изменить реальность, не допустить того преступления, что привело меня в тюрьму. Просыпаюсь в моменте времени до преступления, не совершаю его. И что в итоге? Я ведь все равно остаюсь в тюрьме? Или как?

— Это действительно сложно понять, — согла­сился Сергей. — Я уже говорил, что наша жизнь подобна кинопленке. Или пусть это лучше будет жесткий диск компьютера, на который записан ви­деофильм нашей жизни, так понятнее. Начало за­писи — твое рождение. Конец записи — смерть или другой способ ухода из мира. Программа нашего со­знания устроена так, что мы воспринимаем только текущий момент, то есть момент чтения информа­ции считывающей головкой. То, что уже было вос­произведено, временно хранится в оперативной памяти. Того, что будет, мы еще не знаем, доступа к этой информации у нас нет. Но вот мы прожили жизнь и умерли, запись кончилась. В этот момент считывающая головка перескакивает на какой-то участок, и фильм продолжается с этого момента. И так много-много раз, при этом головка оказыва­ется на самых разных дорожках, скачет с любого момента жизни на любой другой момент. Воспро­изведение идет кусками, но мы этого не замечаем, потому что живем только в текущем моменте вос­произведения, в нашей памяти есть информация только о прошлых событиях. Поэтому все, что мы можем заметить, это моменты стыковки кусочков записи. Теперь смотри: ты решаешь вернуться в прошлое, создать точку ветвления. Возвращаешь­ся, создаешь ее. Это приводит к тому, что на диске появляется новая запись. Даже не появляется — она уже есть для того, кто смотрит на все это из вневременной точки. Новая запись уже существу­ет, потому что ты ее создашь. Все та же история о курице и яйце. Для нас важно то, что точку вет­вления создаешь именно ты: сначала идет кусок, общий для обеих записей, а потом два разных про­должения фильма с тобой в роли главной героини. И если в одном фильме ты получила пожизненное заключение, то в другом фильме этого нет, твоя жизнь совсем другая. Понимаешь?

— Да, но какой мне от этого прок, если я все рав­но сижу в тюрьме?! Мне непонятно именно это.

— Хорошо, давай иначе, — согласился Сер­гей. — Ты сидишь в тюрьме, хочешь попасть в прошлое. Просыпаешься в нем, сохранив память, создаешь точку ветвления. Ты довольна и счастли­ва — потому что выбралась из тюрьмы, да еще и

помолодела на сколько-то там лет. При этом в тво­ей памяти сохраняется информация о пребывании в тюрьме только до того момента, когда ты решила сбежать в прошлое. То есть ты была в тюрьме, и вот ты уже на свободе. В то же время, создав точку ветвления, ты снова проснешься и там, в тюрьме — понимаешь? И тебе придется дожить свою жизнь в ней, придется дожить свой век во всех реально­стях, сколько бы ты их ни создала.

— Так я и говорю о том, что для меня ничего не изменится, — сказала Вика, внимательно глядя на Сергея. — Я так и буду сидеть в тюрьме, она и бу­дет моей реальностью.

— Но почему именно она, а не та, новая жизнь? Фишка в том, что ты получаешь две реальности, и обе они — твои. Да, в одной ты так и будешь сидеть в тюрьме — к слову, для мага существу­ет масса возможностей оттуда выбраться. Зато в другой реальности у тебя будет другая жизнь. Она будет именно твоя, а не чья-то еще. Попро­буй рассматривать реальности как разные сны — тебе снится один сон, но ты можешь проснуться в другом. Оба сна равнозначны: в одном ты сидишь в тюрьме, в другом загораешь на пляже. Все, что тебе нужно, это выбрать нужный сон. Понима­ешь, о чем я?

Вика молчала, объяснения Сергея ее явно не удовлетворяли. Да и меня тоже — все, что расска­зывал Сергей, казалось мне не более чем фантасти­кой. Как можно проснуться в прошлом?

— Но ведь тогда получается, что ту, новую жизнь будет проживать моя копия, но не я сама? — спросила Вика после долгой паузы.

Сергей демонстративно вздохнул.

— Она не будет твоей копией, это будешь ты сама... Смотри: мы берем кинопленку, разглядыва­ем ее. Живы ли ее герои? Те, что на пленке?

— Наверное, нет, — ответила Вика. — Это про­сто картинки.

— Именно. Все картинки отделены друг от дру­га, каждой соответствует определенный момент времени. В данном случае надо учитывать, что время дискретно, его нельзя разделить на беско­нечно малые части. В конце концов, мы все равно получим уже неделимый кусочек времени, соот­ветствующий одному кадру. Каждый кадр абсо­лютно статичен, ощущение времени появляется лишь тогда, когда мы, наше сознание начинаем проигрывать пленку, двигаться по ней от начала к концу. Представь пятнышко света, скользящее по пленке, — это и есть мы. Каждый кадр нашей жизни содержит всю информацию о предыдущих кадрах, но не содержит информации о будущих. Наше сознание здесь подобно оперативной памяти компьютера — информация хранится до тех пор, пока включено питание. То есть упал лучик све­та на какой-то кадр, мы считали содержащуюся в нем информацию. Перескочили на новый кадр, оперативная память перезагрузилась. Для нас су­ществует только информация этого кадра, именно ее мы принимаем за реальность. Скажем, сейчас ты слушаешь меня, это твой текущий кадр. А теперь представь, что считывающая головка перемести­лась назад — и вот ты уже сдаешь экзамен в шко­ле. В твоей памяти нет и намека на то, что мы толь­ко что с тобой говорили, твоя память — это то, что записано на том участке пленки. Получается, что в каждый конкретный момент времени активиро­ван только один кадр. Остальные существуют, но в неактивном состоянии — назовем это так. Когда ты пытаешься сбежать из тюрьмы, проснувшись в точке ветвления, ты создаешь новый кадр, в нем вся информация о тебе на момент побега. Луч света на этом кадре, и живешь ты именно там. При этом ты знаешь, что все куски пленки все равно будут проиграны — и новые, и старые. Включая тот, где ты коротаешь жизнь в тюрьме. Просто еще один

сон, еще один цикл. Еще один кусок записи. К сло­ву, — Сергей улыбнулся, — если копнуть глубже, то можно получить выход на путешествия по всему времени существования Земли. Ты станешь Стран­ником, при этом будешь просыпаться в других жиз­нях и других телах. Понимаешь, о чем я?

— Скорее, стараюсь понять... — вздохнула Вика.

— Просто относись ко всему этому проще, — предложил Сергей. — Мироздание беспредельно, наши возможности безграничны. Если что-то и прижимает нас к земле, то только наше неверие. Мы можем создавать вселенные, но вместо этого выбираем тепло и уют родного курятника. Разве это не смешно?

— Скорее, печально... — отозвалась Вика. — Меня беспокоит то, что все, о чем ты говоришь, оста­ется для меня пустыми словами. Ты вот столько рас­сказывал о том, как выбирать судьбу. Но на практи­ке я до сих пор не понимаю, как это сделать.

— Вика, понимание приходит не сразу, — отве­тил Сергей. — Это как с мозаикой, когда из разноц­ветных камешков выкладывается целая картина. На все нужно время. Но если ты всерьез заинте­ресуешься всеми этими вещами и не отступишь­ся, то однажды с удивлением поймешь, что нача­ла что-то ухватывать. Что мир потихоньку начи­нает отзываться на твои просьбы. Проблема лишь в том, что очень немногие имеют достаточно тер­пения, чтобы дождаться этого момента. Опять же, для большинства из тех, кто интересуется маги­ей, она остается чем-то второстепенным. Чем-то таким, о чем можно потрепаться на досуге. А для мага магия — это его жизнь. Его главная жизнь, настоящая. Для большинства людей магия — это миф. А маги в этом мифе живут.