После первой смерти - Лоуренс Блок

Он подумал и, видимо, нашел ее доводы достаточно убедительными.

— Я вылез по пожарной лестнице.

— Зачем?

— Мне нужно было как-то вытащить сумку. Не мог же я идти через вестибюль?

— Ты врешь, Филли.

— Слушай, Богом клянусь...

Она говорила медленно, терпеливо, обдумывая слова:

— Ты мог вытряхнуть все из сумки и уйти без всяких проблем. Вместо этого ты запираешь дверь, выбираешься на пожарную лестницу, а это всегда опасно — спускаться в темноте по пожарной лестнице. Ты взял сумочку с собой, вместо того чтобы спокойно перетряхнуть ее. Значит, ты спешил. Выкладывай, Филли, как все было на самом деле.

— Я услышал шаги в коридоре...

— Дальше.

— В комнате была мертвая девушка, и я испугался! А кто бы на моем месте не испугался? Мне не хотелось впутываться в это дело. Ты знаешь, как они относятся к наркоманам. Хорошего не жди.

— Ты услышал шаги в коридоре, почему ты не подождал, пока этот человек уйдет?

— Я нервничал. У меня не было времени думать.

Джеки взяла сигарету. Я поднес ей спичку. Она сказала:

— Филли, было бы гораздо проще, если бы ты не врал, а рассказал бы все как на духу. Ты видел, как убийца вышел из комнаты. Ты видел, как он ушел, и, наверное, решил, что в номере никого нет, и сунулся туда. Ты запер дверь, потому что боялся, что он вернется, и когда ты услышал шум в коридоре, то вылез по пожарной лестнице. Ты перетрусил, потому что знал, что случится, если он тебя там застанет. Ты знал, что Алекс не убивал Робин, потому что видел человека, который это сделал. И только при таком раскладе в этом есть смысл, и тогда, Филли, все становится на свои места. Тебе остается только назвать его имя — и можешь спокойно ехать в больницу.

— Я его не узнал.

— Значит, придется привлекать к делу копов. Я говорю вполне серьезно. А так он никогда не узнает, кто его выдал.

— Узнает.

— Филли, если ты нам не скажешь, у тебя будут проблемы.

— Хоть так, хоть так — все одно проблемы. — Он потрогал разбитый нос. — От проблем никуда.

— Но с копами проблем будет больше.

— Да? — Он вздохнул. — Проклятые часы. Зря я их взял, а раз взял, не надо было толкать. Надо было выкинуть. Но тогда пришлось бы голодать. Паршивые десять баксов, мелочевка, — погулял я на них, ничего не скажешь.

— Мне нужно имя, Филли.

— С чего ты взяла, что я его знаю?

— С того, что ты сказал, что не узнал его. Иначе ты бы сказал, что не видел его. Не пудри мне мозги, Филли.

— Я — покойник. Если я скажу вам, мне не жить.

— Тебе не жить, если не скажешь нам.

— Черт.

— Я жду, Филли.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Пошло все к черту, я так и так покойник.

Это был Турок Вильямс.

Они продолжали говорить. Воздух как-то сгустился и отяжелел, и их голоса с трудом доходили до меня.

— С именем тебе ошибаться нельзя, Филли.

— Да ты знаешь, про кого я говорю? Про Турка!

— Знаю.

— Серьезный дилер?

— Да.

— Стал бы я капать на него, если бы это был не он? С чего мне на него это вешать? Я видел его. Я был в коридоре, он даже не посмотрел на меня, но я его видел. У него руки были в крови.

— Значит, ты знал, что найдешь в комнате.

— Ну, наверно, догадывался.

— Но все равно туда пошел.

— Я был под кайфом. Ты-то знаешь, как это бывает.

— Знаю.

— Если ты расскажешь Турку, откуда у тебя информация, учти: я — покойник.

— Мы ничего ему не скажем.

— Мне все равно конец. Ты наведешь на меня копов. Черт, я же единственный свидетель. Сижу тут, беседы с вами веду, рожа разбита, и я — покойник.

— Поживешь еще, Филли.

— Скажешь еще, поживешь. Поживешь...

Глава 22

Я сказал: «Ничего не пойму. Он был моим другом. Я познакомился с ним в тюрьме, помог ему освободиться. Я говорил с ним всего пару дней назад. Он хотел помочь мне уехать в Мексику. Считал себя моим должником».

Мы сидели на квартире у Джеки. Она смазала мои порезы йодом, и теперь я смотрел на свои боевые шрамы и восхищался собой. Никогда прежде я так не дрался. Как я был зол, как я отделал этого маленького, несчастного наркушу!

— Джеки, думаешь, он нам правду сказал?

— Уверена. Он мог бы соврать, но никогда не навел бы нас на такого человека, как Турок Вильямс. Он мог бы придумать имя или подсунуть нам какую-нибудь мелочь. Но повесить такое на Турка можно только в одном случае — если это правда.

— Ты знаешь Турка?

— Я знаю, кто он.

— Я не рассказывал тебе о нем?

— По имени ты его не называл. Алекс, я...

Я поднялся и зашагал по комнате.

— У него не было повода подставлять меня, — сказал я. — Зачем. Разве что... ну, предположим, дело было так. Предположим, у кого-то на него что-то было и это не давало спокойно жить. Так что у него, по сути, не было выбора. Понимаешь, о чем я? Не думаю, чтобы кто-то нанял его, чтобы он подставил меня, но его могли шантажировать и заставить пойти на это.

— Возможно.

— Ну а что еще? Если только Филли не врет... Я мысленно вернулся к своему разговору с Турком, еще раз вспомнил каждое слово.

— Нет, — наконец сказал я. — Не врал Филли. Тогда я не обратил на это внимания, но уж очень подробно Турок расспрашивал, узнал ли я убийцу. Он спрашивал про руку с ножом. Я помню, он спросил, была это рука белого или цветного. А когда я сказал, что не помню, так повернул разговор, что я уже не знал, кто это был, женщина или мужчина. Он все повторял, что, может, я еще вспомню, и не отставал до тех пор, пока я не заверил его, что ни при каких обстоятельствах не смогу ничего вспомнить. — Я перевел дух. — И тогда он сказал, что для меня очень важно выбраться из страны, по крайней мере, пока все не уляжется. Нет, Филли не врал. Это Турок. Черт меня побери, если я что-нибудь понимаю, но это он.

— Алекс...

— Но кто его заставил? Вот вопрос.

Она встала.

— Алекс, я не знаю, как нам с ним сладить. Я как-то раз брала у него товар, но вряд ли он это помнит. Говорят, у него всегда с собой пистолет. Филли — это одно. Но идти против Турка в Гарлеме...

— Не надо.

— Ну, скажем, я могла бы сделать вид, что хочу купить у него товар. Мысль хорошая, но если он тебя знает...

Я махнул рукой.

— Ты забываешь самое главное. Не нужно соваться к нему. Все. Охота закончена. Он убил Робин, так?

— Но...

— Мы располагаем фактами. У нас есть свидетель. Хотя докторам придется починить ему челюсть, чтобы он мог давать показания. Этот свидетель своими глазами видел, как Турок выходил из гостиничного номера весь в крови Робин. У нас есть еще один свидетель, который может показать, что мои часы были у Филли Шапиро — что доказывает, что в тот момент он находился на месте преступления. Остальное из них вытрясет полиция. У нас есть все, что нужно.

— Что же мы будем делать? Пойдем в полицию?

— Именно так.

Она задумалась, потом медленно кивнула.

— Конечно, — сказала она. — Смешно, как мне самой это не пришло в голову? Мы столько времени бегали от копов, что я и мысли не допускала пойти к ним самим. Только когда все распутаем, преподнести им дело на блюдечке с голубой каемочкой.

— Но ведь так оно и есть.

— Точно, — сказала она. — Так оно и есть.

Я не стал звонить им сам и не пошел в ближайший участок сдаваться. Слишком долго мне приходилось бегать и скрываться, слишком долго маскироваться и прятаться в тень, слишком долго быть зверем, на которого охотятся. Вместо этого я позвонил от Джеки надзирателю Пиллиону.

— Я распутал дело, — сообщил я ему. — Я знаю, кто убил девушку. Я даже могу это доказать.

— Ты уверен, Алекс?

— Да. Я хочу сдаться полиции, но нужно, чтобы они выслушали меня и сразу же выдали ордер на арест убийцы. Вы могли бы это устроить?

— Это будет несложно.

Я дал ему адрес Джеки и объяснил некоторые детали. После того как я повесил трубку, мы проверили ее запас наркотиков и удостоверились, что ампулы с героином и игла для подкожных инъекций не разбросаны там, где они легко могут попасться на глаза полицейским. Джеки сказала, что бояться не стоит, что копы, расследующие убийства, вряд ли станут унижаться до возни с наркушами. Но я не захотел испытывать судьбу.

А потом мы сидели и ждали. У меня было такое состояние, какое часто бывало, если я очень мало ел и при этом пил очень много кофе: во мне клокотало нервное возбуждение, желудок сводило, меня колотила дрожь, и я не мог усидеть на месте. Я мерил шагами комнату и ждал, а потом мы услышали, как, завывая сиренами, подъехали патрульные машины. Машины остановились перед домом Джеки, и кто-то нажал кнопку звонка.

Она спустилась открыть им и провела их наверх. Они вошли с револьверами наизготовку, и я, улыбаясь, сдался. Военная форма их несколько озадачила. Держались они вначале враждебно. Я долго от них скрывался и был, с их точки зрения, убийцей со стажем. Меня забрали в участок, и Джеки поехала вместе с нами.

Там они посадили Джеки в одну комнату, а меня провели в другую, где несколько следователей, столпившись вокруг меня, все задавали и задавали мне вопросы. Я отвечал на их вопросы, объясняя, как узнал, что убийца — Турок Вильямс, как он совершил убийство и как я могу это доказать. Примерно посредине разговора они выдали два ордера на арест Вильямса и Шапиро и послали человека допросить круглолицего старичка в магазине, продавшего мне мои часы. Примерно тогда же я понял, что они готовы поверить мне, и с этого момента напряжение спало. Поглядывали на меня тем не менее недружелюбно. С их точки зрения, я должен был сдаться утром в воскресенье и дать им самим распутать дело.